— Я знаю о тебе достаточно, Слоан. Знаю все, что мне необходимо о тебе. Если ты не знаешь ничего обо мне, в этом только твоя вина и больше ничья. И к настоящему моменту тебе следовало бы понять одну вещь: если ты хочешь что-то узнать, все что тебе необходимо сделать, — это спросить. И ты не настолько глупая, чтобы позволять мне делать все, что мне хочется, но ты достаточно глупая, чтобы не понимать, что прямо сейчас находится перед тобой.

Он хватает свои ботинки и даже не присаживается, чтобы обуться, и стремительно выбегает из комнаты, осторожно прикрывая за собой дверь. Мне кажется, было бы лучше, если бы Зет хлопнул ею. Потому что тогда это означало бы, что он не старается сдержать свой бушующий гнев.

Я парализована, сидя на кровати, пытаясь разобраться в его ответах. пытаясь понять почему его внезапно... так это задело. А его задело. Ему было больно. Ох черт. Неужели… неужели он только что дал мне понять, что мы находимся в отношениях? Это не имеет никакого смысла. Никакого. Ради всего святого, этот мужчина даже не дает мне поцеловать себя. Как, черт побери, мне теперь разобраться в этом?

Я падаю на кровать, чувствуя саднящее ощущение во всем теле от нашего ночного секса. Но в то же время у меня болезненно щемит сердце. Потому что он прав. Я достаточно глупая, чтобы не понимать, что прямо сейчас находится передо мной. Теперь я все понимаю. Зет был ошеломлен, как и я. Как так получилось, что мужчина подобно ему, мужчина, который является оружием массового поражения и больше ничем, смог увидеть в нас нечто большее, чем я?

Небо выглядело так же, как когда-то на фотографии в National Geographic. Небо без обилия огней ночного города, с бесчисленным количеством звезд, которые были разбросаны по всему небу с вопиющим пренебрежением, выглядело наполненным возвышенным светом. Какое-то мгновение стою без движения, мое дыхание выходит в виде клубов пара в ночном пустынном воздухе, и на миг мне кажется, что земля крутится у меня под ногами, словно я крошечная песчинка, сохраняющая неустойчивое равновесие, на прочно натянутой поверхности огромного барабана, и меня может унести во вселенную. Я чувствую себя маленькой и беззащитной напротив бескрайнего небесного полотна, но в то же время это так запредельно красиво. Еще никогда не проводила время в пустыне, с того момента как была ребенком, и мы ходили в поход с моими родителями, но тогда я была слишком мала, чтобы оценить всю красоту этого места, видя в этом только неудобство из-за отсутствия друзей и телевизора, но прямо сейчас, мне хочется стоять и вдыхать в себя воздух еще немного. Но я не могу.

— Давай. Двигайся.

Без всяких нежностей, меня подталкивает в спину рукояткой пистолета Тео. Я рада, что это он отводит меня в дом при борделе, а не Андреас. Моя первая встреча с Андреасом была не такой уж и мирной, когда все закончилось тем, что он был избит до смерти из-за меня, поэтому сомневаюсь, что он питает какие-либо хорошие чувства ко мне. Не знаю, как долго он будет отсутствовать, поправляясь от того, от чего он там поправляется, но я надеюсь, что его не будет, по крайней мере, еще и завтра вечером. Если все сложится в нашу пользу, мы уже будем совершенно в другом штате к тому времени, как Андреас Медина вновь сможет ходить. Меня, Зета, Алексис и след простынет. Господи, Алексис. Мое сердце трепещет в грудной клетке, когда я думаю о том, что вновь увижу ее. Это вскоре случится, и я совершенно не готова. Она чертовски перепугается, когда увидит меня. Надеюсь, сестра сможет сдержать свое удивление в тайне и не выдаст нас. Многое зависит от этой первой встречи. Если охранники или другие девушки поймут, что происходит что-то неладное, или что я ужасно похожа на мою сестру, тогда кто знает, что они будут делать.

Тео решительно пихает меня «воодушевляющим» толчком в спину, и я отвечаю на его действия. Дом девушек представляет собой огромную двухэтажную виллу с террасой в испанском стиле. Она выглядит мило, что-то вроде места, где бы большая семья захотела провести свои выходные. Естественно, ничего в облике дома не кричит о том, что тут находится логово беззакония. От пустынных цветов и кактусов, растущих в голубых горшках, что расставлены по всему двору до великолепно вычищенного и убранного парадного крыльца, становится ясно, что уходу за этим место причастна рука женщины.

На первом этаже горит свет, отбрасывая мягкое свечение в темноту. Внутри слышится женский разговор и смех. Я медлю. Какого хрена я делаю? Мои ноги одолевает судорога, сковывая суставы. Не могу. Я не могу зайти туда. Вдруг она больна или что-то в этом роде? Вдруг они избивали ее? Вдруг они пичкают девушек наркотиками, чтобы они были послушными, и теперь моя сестра худая наркоманка со следами от уколов на руках? Я видела это ранее в больнице, поэтому представить происходящее очень просто. Господи, я не могу идти туда.

— Сучка, меня ждет внутри еда. Ты достаточно насмотрелась на входную дверь или как? — Тео сплевывает на землю, кивком указывая в сторону дома.

Неуверенность разрывает меня на части. Но на самом деле это не неуверенность. Это трусость — я боюсь, в каком состояние могу застать Алексис. Боюсь, что у меня не получится исправить всю ту боль, которую они причинили ей. Но самое главное, что она жива. Мне нужно придерживаться этой мысли. Что бы ни случилось, она все еще дышит и нуждается во мне. Я не могу подвести ее больше, чем уже подвела.

— Хорошо, хорошо, иду.

И я захожу внутрь.

— Кто хочет текилы, шлюшки?

С того момента, как Аляска пригласила меня на эту вечеринку, я представляла себе грустных девушек, которые были красиво одеты и накрашены, как печальные гейши. Куколки-красавицы для удовлетворения толпы отвратительных мужиков. Сцена, которая встречает меня, когда вхожу в дом, далека от того, что я придумывала. Она выглядит, как вечеринка долбанного братства.

— Шоты! Шоты! Шоты! — Группа девушек собралась вокруг мраморного островка в выглядящей очень дорого кухне, они хлопают, как идиотки, в то время как брюнетка в бигуди свободно разливает по стопкам текилу «Патрон», словно ее другой работой была работа бармена в гребанном баре «Гадкий Кайот» [3].

— У всех есть лайм? — выкрикивает она, обводя обильно накрашенными тушью глазами группу. Если бы так сложилось, и она оказалась в кабине падающего лифта, то накладные ресницы могли бы непременно ее спасти. Она видит меня, я знаю, что видит, но ее взгляд скользит по мне так, словно меня не существует. — Давайте, девчонки! Становимся в линию! В линию!

Девушки — их тут семь — слизывают соль со своих запястий, опрокидывают шоты, отправляют в рот дольки лайма и затем вновь начинают хихикать.

— Я вижу, что ты все-таки решила почтить нас своим присутствием? — холодный голос раздается позади меня. Аляска. Она входит в комнату с бокалом красного вина в руке, придерживая его ловким расположением пальцев и изгибом запястья, что выглядит изящно и по меньшей мере сомнительно. На ней одето больше одежды, чем на других девушках — обтягивающее черное платье, которое едва ли прикрывает ее задницу и обнажает большую часть ужасного бюста. Остальные девушки в коротеньких шортиках и топиках, все выглядит так, словно они собрались на долбанную пижамную вечеринку. Пока ни одна из них не оказалась моей сестрой.

— Ага, ну, ты мне сама сказала приходить, так? — В данный момент я чувствую себя не в своей тарелке, хочу развернуться и убежать прочь. Девушка, которая разливала шоты и игнорировала меня до этого момента, заинтересовано посмотрела в нашу сторону. Приход Аляски взволновал всю компанию, и они решили проявить заинтересованность в гостье, которая посетила их жилое пространство.

Аляска фыркает, высокомерно осматривая мои джинсы и футболку, и делает изящный глоток вина.