Представители местного христианского населения посылали петиции на Высочайшее имя и в Государственную думу, обращались в парламенты Англии, Франции и Америки с заявлением следующего содержания:

1) русские войска прибыли в Урмию в самый критический момент, когда бесчинства курдов и других разбойников достигли ужасающих размеров;

2) отозвание русских войск из Урмии грозит резней христианского населения, уже достаточно пострадавшего от анархии в Персии;

3) все христиане Урмийского округа умоляют парламенты всячески содействовать оставлению в Урмии русских войск на долгое время до восстановления там полного спокойствия¹⁵¹.

В то же время союзники-французы, действуя под влиянием католических миссионеров, крайне недовольных тем, что число желающих перейти в православие несториан и арллян все увеличивается, старались противодействовать распространению российского влияния в Курдистане.

Отозвание или... усиление войск

В январе 1912 года граф Воронцов-Дашков, являвшийся поначалу сторонником отозвания части русских отрядов на Кавказ, полагал оставить в ключевых пунктах Персии лишь самое необходимое число войск от Кавказского военного округа: в Энзели и Реште (где свирепствовали еще и малярийные заболевания) — всего около 1600 человек, в Ардебиле — около 1400 человек, в Тавризе — около 2800 человек и в Хое — около 2500 человек¹⁵².

Генерал Самсонов, напротив, считал необходимым усиление русских войск в соседней стране: «...нахожу отозвание отрядов, особенно находящихся в Хоросане, совершенно несвоевременным, т. к. спокойствие в Северной Персии поддерживается именно присутствием наших значительных отрядов. ...Нельзя придавать никакого значения заверениям центрального персидского правительства о данных им распоряжениях по умиротворению населения. ...У гробницы Мешедского святого имама Ризы возбуждали народ к восстанию, продаются десятками наши трехлинейные винтовки и патроны к ним (в цинковых коробках изготовления 1904 года). Почва в Мешеде, этом центре религиозного персидского фанатизма, очень благодарная, в виду наличия там многочисленного враждебно настроенного к нам влиятельного духовенства...»¹⁵³

По его инициативе, еще 20—22 декабря 1911 года из Асхабада в направлении Мешхеда двинулись двумя эшелонами 4-я Кубанская казачья батарея в составе шести орудий, четыре сотни 1-го.Семиречен-ского казачьего полка при двух пулеметах и сотня Туркменского конного дивизиона¹⁵⁴.

Мнение командующего Туркестанским военным округом поддерживалось сообщениями с мест. Консулы докладывали: «В Астрабаде... паника. Массы вооружаются оружием, розданным из правительственных арсеналов... Торговля стала. Шах обещал принять все меры предосторожности...»¹⁵⁵; «В Хоросане газеты и митинги призывают к джехаду, заверениям центрального правительства о данных им распоряжениях к умиротворению населения, по отношению к русским, никакого значения придавать нельзя»¹⁵⁶.

Министр иностранных дел, основываясь на донесениях консулов, старался убедить председателя правительства в том, что, в частности, в Тавризе далеко еще не наступило окончательное успокоение, прочный порядок не установлен и в случае ослабления русских отрядов «там легко могут вновь возникнуть серьезные беспорядки, особенно при наличии турецких интриг и подстрекательства».

«Наше отступление, — писал министр иностранных дел Сазонов¹⁵⁷, — будет истолковано как признак нашей слабости перед турками и в связи с малочисленностью оставшихся наших отрядов и консульских конвоев может подстрекнуть курдов к нападению на последние для отмщения понесенных ими неоднократных поражений»¹⁵⁸.

Председатель правительства Коковцов, в свою очередь, просил Наместника на Кавказе не выделять из намеченного графом Воронцовым-Дашковым уменьшенного состава Тавризского отряда никаких частей и извещал его, что «гофмейстер Сазонов остается при своем мнении о нежелательности отозвания Урмийского отряда, с оставлением в Урмии лишь консульского конвоя в 90 человек». При таком ослаблении Хойс-кого отряда, считал Сазонов, «положение малочисленного конвоя будет еще менее обеспеченным, нежели целого отряда в 400 человек с артиллерией и пулеметами» и курды, учинив нападение на наш конвой, «тотчас же скроются в турецких владениях и сделаются недосягаемыми для нашего карательного отряда»¹⁵⁹.

В начале февраля 1912 года Главнокомандующий войсками Кавказского военного округа предлагал Генеральному штабу усилить состав отрядов:

в Энзели и Реште — 2 батальона 205-го пехотного Шемахинского полка, 1-й Кизляро-Гребенской полк ТКВ (1 сотня в Казвине), 4 горных орудия и команда сапер;

в Ардебиле — 1 батальон 206-го пехотного Сальянского полка,

1-й Лабинский полк ККВ, 4 горных орудия и команда сапер;

в Тавризском и Хойском отрядах, объединенных под командой генерал-майора Воропанова:

в Тавризе — 2 полка 2-й Кавказской стрелковой бригады, 1-й Сун-женско-Владикавказский полк ТКВ, 4 горных орудия, взвод гаубиц и команда сапер;

в Хое — 2 полка 2-й Кавказской стрелковой бригады, 3 сотни

1-го Горско-Моздокского полка ТКВ и 8 горных орудий;

охрана дороги Джульфа—Тавриз — 2 сотни 1-го Полтавского полка ККВ¹⁶⁰.

На правительство надавливали и промышленники. К письму премьера Коковцова Военному министру от 20 января 1912 года прилагалась телеграмма товариществ московских мануфактур Барановых, Рябушинского, Никольской Саввы Морозова, Богородско-Глуховской Захара Морозова и других: «Из Персии получено известие о грабежах и убийствах. Наши клиенты купцы пока укрылись у Консульского Агентства. Анархия грозит купцам разорением, а нам крупными убыт-

КАЗАКИ В ПЕРСИИ 1909—1918 ГГ.

__:-

ками. Убедительно просим принять энергичные меры к защите наших интересов»¹⁶¹.

В результате возобладала точка зрения командующего Туркестанским военным округом. Число русских войск в Персии увеличилось (см. приложение 2). Сделано это было крайне своевременно: обстановка в соседней стране продолжала оставаться неспокойной.

«...Денег у Шаха совершенно нет, и он не знает, откуда их достать... Наблюдается совершенное отсутствие какой-либо организации и системы действий, у него нет ни одного умелого, авторитетного человека, который бы взял все дело в свои руки и повел бы твердо и настойчиво к намеченной цели...» (из секретного сообщения Пограничного комиссара)¹⁶².

В Хоросанской провинции усилились грабежи, продолжались убийства в городах. Генерал-губернатор просил начальника русского отряда взять власть в Мешхеде¹⁶³. 17 марта, после захвата беста с фанатиками, в городе наступило успокоение, стрельба на улицах прекратилась. По всем направлениям от Мешхеда, на расстояние до 300 верст, посылались офицеры с разъездами от 10 до 20 казаков.

Генерал Самсонов доносил Военному министру Сухомлинову о том, что благодаря энергичным действиям наших войск разбойники, потерпев неудачу в Мешхеде, рассеялись и кочуют по всему Хоросану. «Персидские власти обнаружили в борьбе с ними полную несостоятельность»¹⁶⁴.

Императорский генеральный консул в Хоросане предупреждал об опасности, угрожающей в Нишапуре российским торговым фирмам и нашим подданным. Разбойники окружили город и грозили напасть на него. 30 марта из Мешхеда в Нишапур командируются две сотни 1-го Семиреченского казачьего полка с пулеметами¹⁶⁵.

10 апреля в 50 верстах от Нишапура (в селении Калата) курды обстреляли один из четырех офицерских разъездов под командой хорунжего фон Берга, высланных для производства маршрутных съемок. Ответным огнем казаки разъезда поразили нескольких кочевников, потерь в нашем отряде не было. Из-за явного превосходства разбойников селение занять не удалось. После этой стычки начальник Хоросанского отряда генерал-майор Редько просил командировать из Нишапура в селение Калата сотню для поимки и наказания разбойников. Позже их главари были уничтожены казаками сотни, один взят живьем¹⁶⁶.