– Да? Круто.

Круто. Я подавил смех. Габриэлла так не выражалась. Также она не подыгрывала мне. Она потеряла этот навык после аварии.

– Что ты творишь?

Я притворился, что не понял, в замешательстве посмотрел на нее, после чего вернул взгляд на дорогу.

– Везу тебя к врачу. Ультразвук, забыла? Сегодня?

Я приподнял брови, бросив на нее взгляд. Хотел, чтобы она почувствовала себя неловко.

– Да, но ты хочешь затащить меня в постель при этом? Или это очередная твоя попытка заставить меня принять твое мнение? Заставить меня рассказать тебе то, что я обещала рассказать в свое время? Что? Думаешь, ты настолько неотразим? Серьезно?

Я надавил на педаль газа сильнее, чем хотел и угрюмо уставился вперед, но не на нее. Определенно не на нее. Когда это случилось? Когда я стал для нее открытой книгой? Мне не победить. Черт, я даже продолжать эту игру не мог.

– Скажи мне, Пэкс. Почему ты оделся так, будто хочешь, чтобы я запрыгнула на тебя? Почему от тебя так пахнет?

– Как? Я принял душ и привел себя в порядок, потому что мы едем в город. Почему ты все время пытаешься раздуть из мухи слона?

Габриэлла смотрела на меня, прищурившись.

– Ладно, мачо. Я сделаю вид, что в этом нет ничего необычного. Раз уж ты сам выбрал себе одежду. Словно ты не заметил на обычном месте той, что я подготовила. Совсем нет. Я притворюсь, что ты ничего не задумал. Как тебе такое?

Я пожал плечом, готовясь отстреливаться.

– Ладно, мне нравится. Ты притворишься, что я ничего не задумал, а я притворюсь, что ты ничего не скрываешь. Как тебе такое?

Реакция Габриэллы была не такой быстрой, как она хотела. Она не стала отвечать колкими словами, просто проигнорировала вопрос, включив радио, откуда раздался голос Эминема. Я же в свою очередь сделал музыку громче, так что машину заполнили басы. У нас не оставалось другого выхода, кроме как слушать слова. Слова песни, на которую я раньше не обращал внимания, оказались близки нам больше, чем мы ожидали. Я говорил и делал многое из того, о чем он так агрессивно пел. Я чувствовал его злость и мог отнести себя к каждому его слову. Мне было интересно, чувствовала ли то же самое Габриэлла, когда звучала женская часть. Какое странное совпадение в такое подходящее время. Чувствовала ли это Габриэлла? Казалось ли ей, что я стоял в стороне и смотрел, как она сгорает? Я притормозил, увидев на дороге черную белочку, выключил музыку и посмотрел на жену.

– Если ты плачешь из-за песни, я взорвусь. Что с тобой? – спросил я, когда Габриэлла отвернулась от меня к окну со своей стороны. Я понял, что она плакала – она прикрыла рот рукой, а ее плечи вздрагивали. – Господи, Габриэлла, – произнес я. Мне надоела эта драма в жизни. Мне никогда не получить прощения. Черт подери.

Габриэлла повернулась ко мне, все еще прикрывая рот, но вот слезы ее были не грустными. Она плакала от смеха. Эта женщина сводила меня с ума, и я не знал, сколько еще выдержу. Но точно знаю, что недолго.

– Ты смеешься?

Она качнула головой и по ее щекам покатились слезы.

– Прости, – произнесла она в истеричном смехе. Какого хрена? Я терпеливо ждал, когда она успокоится, уставившись на нее так, словно мне стоит отвезти ее в психушку, а не к врачу, который разрешит ей воспитывать ребенка. Господи.

– Ты закончила? Какого хрена?

– В свою защиту скажу, что я беременна и у меня травма головы.

Мне снова пришлось ждать, пока она не прекратит смеяться, хоть и сам не мог сдержать улыбки.

– Боже мой. Что тебя так рассмешило?

– Ладно-ладно. – Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить дыхание и взять себя в руки. – Ладно, хочешь знать, что только что произошло в моей голове? Сначала эта дурацкая песня, потом я забыла о ней, когда увидела "Long John Silvers²", затем я подумала о том, что хочу салат из капусты, а потом...

Она снова рассмеялась, но я уже знал, что было дальше.

– Белка, – сказал я, тоже смеясь. Я покачал головой, вспоминая белку, из-за которой затормозил как раз перед тем, как она рассмеялась.

Мне пришлось слушать пересказ этой истории, когда Ми зашла в самую крохотную комнатушку в мире, вот только Ми смеялась куда сильнее меня. Габриэлла тоже, кстати, так же сильно, как и в первый раз. Да, это было смешно, но все же. Ми едва ли не на полу валялась от смеха.

– Хватит. У меня уже ребра болят, – сказала Ми, держась за бока. – Писать хочешь? – спросила она, подмигивая. Очень странно подмигивая.

Я нахмурился, переглядываясь с одной на другую в поисках какой-то подсказки. Конечно же, Ми была с Габриэллой на одной волне. Как всегда.

– Всегда хочу, – призналась Габриэлла, улыбаясь. Неловкость между нами никуда не делась, но это было намного лучше злости.

– Ты знаешь, что делать. Я вернусь через минуту.

Габриэлла забрала сумочку, но забыла телефон. Обычно, я бы этого даже не заметил, но по какой-то причине он привлек мое внимание. Я подумал, когда последний раз лазил у нее в телефоне, но не смог вспомнить. Перестал этим заниматься, когда находил там только сообщения от Ми. Но на этот раз история ее звонков была пустой, а от Ми ни одного смс. Я задумался об этом, возвращая телефон на кушетку с одноразовой бумажной простыней, и прислонился к стене, скрестив лодыжки и руки.

– Ты видел там малышку, когда мы пришли? Боже мой. Она такая маленькая.

Я не ответил Габриэлле, которая имела в виду младенца из комнаты ожидания. Она нарушила тишину первая.

– Что? – спросила она, пытаясь понять мое поведение.

– Ничего, и да. Я видел ее. Тебе нужна помощь?

Габриэлла возилась со змейкой на спине, при этом она, нахмурившись, смотрела на меня в попытках раскусить. Я решил помочь ей, соблазнительными, но быстрыми движениями. Ми могла войти в любую секунду. Мои губы коснулись теплой кожи ее плеча, когда я потянул за бегунок и легким движением сбросил ткань с ее плеч. Она переступила через платье, не произнеся ни слова, позволяя мне делать с ней, что я задумал. Она таяла в моих руках.

Я поддел большими пальцами резинку ее трусиков, и она также молча переступила через них. Вот только в этот раз оттолкнула меня.

– Прекрати, извращенец. Мы вот-вот узнаем пол нашего ребенка.

– Я думал, что мы не станем спрашивать?

Габриэлла надела огромный больничный халат и села на шумное кресло.

– Нет. Ми напишет его и положит в конверт до Рождества. Мы его в рождество откроем и узнаем. Я уже говорила тебе.

– Да, но только что ты сказала... мне нравятся эти штуки для ног, – сменил я тему, забыв о замешательстве. Я поднял металлическую конструкцию сначала справа от нее, потом слева.

– Прекрати, идиот. Это подставки для ног, и они для медицинских целей, а не сексуальных.

Я мог бы использовать их для сексуальных целей. Спроси у своей подруги, где мы можем приобрести такое кресло. Мне нравится.

Габриэлла оттолкнула меня босой ногой.

– Ты озабоченный. Отойди туда и веди себя, как отец четырех детей.

– Лучше я останусь тут и буду извращенцем. Поставь сюда ноги.

Это вызвало у нее смешок и флиртующую улыбку. Однако, Ми прервала нас двойным стуком в дверь.

– Все готово?

– Эй, Ми. Можно позаимствовать у тебя это кресло? – спросил я без промедлений.

Габриэлла снова рассмеялась, улыбаясь мне и качая головой. Я увернулся от ее шутливого удара, начиная нервничать, и встал сбоку от Габриэлла.

– Нет, но можете закрыться ненадолго, когда я закончу.

Габриэлла ударила и ее. Отрытой ладонью по голове.

– Ауч, это за что? Я лишь хочу помочь. Думаешь, мы с Ником не...

– Боже мой, Ми. Замолчи! Хочу другого врача. Твои манеры просто ужасны.

Ми засмеялась, помогая Габриэлле.

– Ложись. Не переживай, ты единственная, кому я разрешила бы воспользоваться этим кабинетом.

Блять. Теперь я не мог думать ни о чем другом. Только о дурацких подставках для ног и о том, что скрывалось под легким халатиком. Я держал Габриэллу за руку, изо всех сил стараясь забыть о предложении заняться сексом с ней прямо здесь. Для этого было свое время и место, и явно не здесь и сейчас. Господи, что со мной происходило?