- Что, настолько молоденькую? – заинтересовался Вик.
- В газетах писали то ли шестнадцать, то ли семнадцать. Некая Элизабет. Добрая половина газетных статей была посвящена обсуждению того, кто она такая и какую роль играет – незаконной дочери или содержанки. Что показательно – точно никто ничего не знал. Даже её фамилии…
- Давайте ближе к делу, - сказал я, - не думаю, что моральный облик старшего Фледерштейна принципиален в истории плавания «Риска».
- В общем Роллингс зафрахтовал «Риск» и лично подобрал ему экипаж. Кредиторы попытались было арестовать судно в качестве залога по долговым распискам, но Герберт всех надул, отплыв тайно, на неделю раньше заявленной даты. Он без особых проблем добрался до Моулмейна, куда к тому времени перенёс от постоянных долговых склок штаб-квартиру своей компании. Там Роллингс с Фледерштейном устроили большую пресс-конференцию, пообещав триумфально вернуться с доказательствами своей правоты, посрамить всех критиков и перевернуть академическую науку. Впрочем, на вопрос, куда именно они плывут, точно так и не ответили. Из Моулмейна они поплыли в Сингапур, где провели рождественские праздники и затем ушли на юг. Последний раз «Риск» видели у западного побережья Суматры в начале января. В апреле рыбаки подобрали шлюпку с остатками экипажа.
- Расследование было? – поинтересовался Вик.
- Очень формальное. Вмешался Фледерштейн младший. Он заявил, что не желает очернять память отца, своего делового партнёра Роллингса, и всех их товарищей, и постарался, чтобы дело быстро замяли, признав «Риск» затонувшим из-за сильного шторма. За счёт полученной страховки он даже смог расплатиться с кредиторами, наиболее рьяно требовавшими пустить «Нуара Таскет» с молотка. Это дало ему передышку, и он занялся бизнесом в центральной и восточной Африке.
- Геологоразведкой?
- Может и так, - Эмилия усмехнулась, - точно не знаю, архивы компании засекречены… точнее были засекречены, пока вы с Виком не спалили офис, в результате чего они, видимо, сгинули окончательно.
- Мы тут не при чём…
- Ну конечно… Однако вернёмся в Африку. Фледерштейн вёл там бизнес два года, и люди, у которых я интересовалась деталями, говорили об этом бизнесе разные слова…
- Например?
- «Работорговля», «опиум», «контрабанда алмазов»…
Вик тихо крякнул.
- Так или иначе, но за два года наш граф Ласло смог расплатиться с долгами и заняться уже вполне легальным бизнесом в Азии. В Африку он больше не возвращался.
- Когда, ты говоришь, это было, - спросил я озадаченно.
- Девять минус два – семь. Семь лет назад, Танкред. Я полагала ты умеешь считать до десяти.
Я задумчиво постучал пальцами по столу.
- Эрика несколько раз мне говорила, что они с Ласло знакомы по Африке, где она работала пилотом. Но если графа не было в Африке последние семь лет, то это невозможно. Семь лет назад Эрика была в Дублине!
Я обвёл взглядом собравшихся. Все молчали.
- Что вы все на меня так смотрите?
- Да нет, ничего, - лицо Эмилии приобрело странное выражение, и она поправила влажные от дождя тёмные волосы.
Вик отвернулся и откашливался, фотограф Фред традиционно хлопал своими бледными глазами с едва заметными белыми ресницами. Крандт спал. Линда медленно, но верно заливалась густой краской.
Я… - начала она неуверенно, - я думаю… она вас обманывала… в смысле про то где познакомилась с графом, я хотела сказать… да.
- Это невозможно… - повторил я, - она была в Дублине.
Потом я взял с вешалки штормовку и вышел на палубу. Ветер был не очень сильным, но мутные полотнища дождя перекатывались через шхуну.
Капитан Морис стоял у леера и смотрел в на небо.
- Скоро стихнет, - сказал он мне.
- Что? – я посмотрел на него невидящим взглядом и проковылял к двери, ведшей в каюты на носу. Если эти тесные шкафы заслуживают права именоваться каютами, конечно…
Там полчаса спустя меня и застала Линда.
- Дождь почти кончился, - сказала она, - можно войти.
- Можно… - я показал на лавочку у стены, - присаживайся.
- Ты в порядке? – её лицо выглядело странно смущённым.
- В полнейшем, - сказал я, - всему можно найти рациональное объяснение.
- Не дум… то есть я… я не хотела, правда, - она снова покраснела.
- Мне кажется, или ты собиралась мне что-то сказать?
Она кивнула.
- Я подумала. Тогда, ещё после подземелья. В Ладжи. Просто не было времени. Но сейчас.
- Говори, не тяни.
- Понимаешь. Я должна была, наверное, сказать сразу. Ещё там. В библиотеке. В самый первый разговор…
- Ты о чём? – не понял я.
- Я просто боялась, что если я скажу, ты не поедешь, а мне… мне нужно было выяснить, что нашёл Альфред… профессор Геллинг. Я думала, это самое главное.
- Что самое главное?
- Моя работа. Находка, которая сделает мне имя, заставит антропологов считаться со мной. Но сейчас. Сейчас я уже не знаю.
- Линда, - я нахмурился, - я окончательно перестал тебя понимать. Что ты имеешь в виду?
- Письмо, - выдохнула она.
- Какое письмо?
- Когда я была в Рагузе. Я ведь не сразу пошла к тебе. Я же говорила, что мы с Ланой Танхоффер вместе учились? Так вот, я нашла её в музее. Геллинг куда-то ушёл, и я пыталась что-нибудь у неё узнать. Но она ничего не говорила, и тогда я улучила момент и залезла в документы профессора…
- Думаю, это было не самым похвальным действием, но в нашей ситуации я не стану тебя за это осуждать. И что ты там нашла?
- Да в общем-то ничего. Только письмо.
- Что за письмо?
- Это… это было письмо Эрики.
- Геллингу? – опешил я.
- Нет, - замотала головой Линда, - какому-то Джейку…
- Джейку? – у меня появилось нехорошее предчувствие.
- В общем вот, - она положила передо мной конверт, - извини, что не передала сразу…
Она поднялась и стремительно вышла из каюты.
Дорогой Джейк, удивительно было снова увидеть тебя столько лет спустя. Я многое о тебе слышала за это время, рада, что большинство оказалось неправдой. Я знала, что не всё так просто, хотя это и не может никого вернуть.
Счастлива была вспомнить то время, когда ты был моим учителем… странно писать это слово про тебя тогдашнего, ты совсем не был похож на учителя, надо сказать.
Ты спрашивал, не хочу ли я вернуть то время, а я сказала, что нет, и что сейчас у меня совсем другая жизнь. Но если говорить честно. Мне даже как-то не хватает тех ощущений, той остроты… Всё стало каким-то слишком мирным. Танкред – прекрасный человек, но он не создан для подобного. Он слишком домашний, я бы сказала - довоенный. И в чём-то даже буржуазный. Он так далёк от всего этого. Не уверена, что он сможет понять и принять то, что нас тогда связывало.
P.S. Я долго размышляла над твоим предложением. Не думаю, что соглашусь, но возможно нам стоит обсудить всё ещё раз. Напиши, если соберёшься приехать.
Дождь и правда кончился. Хотя воздух оставался прохладным и влажным. Налетавший ветерок относил запах пороха.
- Чайки побеждают? – спросил подошедший Крандт.
Я опустил маузер.
- Качка…
- Вижу. Я бы тоже мазал…
- Пришёл поболеть за птиц?
Грохнул выстрел, ещё одна гильза вылетела на палубу и укатилась за борт.
- Не попал… Нет, Линда просила тебя проведать. Сдаётся мне, она крепко расстроена.
- Передай, что она всё сделала правильно. Ей не за что себя винить…
- Ты не передумал плыть на остров? Капитан говорит, мы ещё успеем повернуть на Ачех, если что…
Я снова опустил ствол маузера.
- А ты как думаешь?
- Если по мне, - Крандт облокотился на планширь, - так было бы обидно, пройдя такой путь, струсить и повернуть…
- Ты думаешь, я боюсь?
- А ты не боишься?
Я переложил маузер в левую руку и протёр лицо, влажное то ли от пота, то ли от брызг.