Опираясь на Великокняжескую, партизаны начали набеги на хутора, лежащие возле железной дороги к северу от станицы. В Великокняжеской отряд пополнился на 200 человек. Это были местные учащиеся. Станичный сбор партизан не поддержал, опасаясь мести со стороны Красной гвардии.

27 февраля (12 марта) со стороны Царицына показался красный бронепоезд и несколько эшелонов с красногвардейцами. У станции Ельмут назаровцы и семилетовцы завязали с ними бой. На следующий день, когда бой разгорелся не на шутку и временами переходил в рукопашные схватки, были получены сведения, что такой же красный бронепоезд подходит с другой стороны, от Торговой.

Силы, подошедшие от Царицына, вряд ли были велики. Еще меньше сил противника можно было ждать от Торговой — там собирали отряд против Корнилова, чтоб отправить его южнее — на Тихорецкую и Екатеринодар. Тем не менее походный атаман отдал приказ отходить на восток, в район Восточных коне-заводств, поближе к ставропольской и астраханской границам.

Отходя, партизаны взорвали пути к югу от Великокняжеской.

К 4 (17) марта партизаны верст на 60—80 углубились в степь и расположились на конезаводских зимовниках, контролируя территорию верст 40 в диаметре. Здесь планировалось переждать казачий «нейтралитет», обучить молодежь военному делу и постоянно тревожить противника набегами, напоминать ёму и всему казачеству о себе.

Но большевики не нуждались в напоминаниях. 5(18) марта были попытки завязать переговоры с партизанами со стороны «вождя революционных казаков» Н. Голубова, который как раз в это время арестовал в станице Денисовской казачьего идеолога М.П. Богаевского. От переговоров с Голубовым партизаны уклонились.

Красногвардейские части, подошедшие со стороны Царицына (4000 штыков, 36 пулеметов, 32 орудия), пока стояли на станции Двойная и в станице Орловской. Они вели переформировку, готовились оставить вагоны и идти в степи. Их командующий, казак орловской станицы Губарев, мобилизовал 4 переписи казаков Сальского округа—1500 шашек, — чтобы создать необходимую для такого похода конницу. К счастью, начальником штаба конной части был назначен подъесаул Сметанин (впоследствии перешедший к белым), который затянул муштровку мобилизованных на две недели.

Одновременно с севера к району расположения партизан стали подтягиваться красногвардейские отряды из местных крестьянских слобод силою до 3000 бойцов под командованием Кулакова. Эти были настроены более решительно, чем Голубовские или местные сальские казаки.

Против них партизаны применили тактику упреждающих набегов, стараясь бить их на подходе. Всего за неделю партизанская конница совершила 9 набегов на ближние и дальние хутора, где только появлялись красногвардейские отряды. Один из набегов, названный «карательной экспедицией», был в ночь с 7 на 8 (20 на 21) марта на станицу Великокняжескую, где красногвардейцы стали расстреливать казаков, заподозренных в сочувствии партизанам. В результате набега партизаны разогнали местную Красную гвардию, освободили арестованных и вернулись, потеряв 3 легкораненых и пригнав 20 пленных.

Все это время партизаны получали пополнения. В основном это были восставшие против большевиков калмыки. 5 (18) марта подошли две сотни с восточной части Сальского округа. 10 (23) марта две сотни калмыков (хорунжего Боринова и хорунжего Барманджинова) из станицы Платовской привел генерал И.Д. Попов. В тот же день²⁵⁶ две сотни калмыков привел из станицы Граббевской ходивший туда в набег отряд хорунжего Ф.Д. Назарова.²⁵⁷ . В «Отряде вольных донских казаков» калмыцкие сотни (620 шашек) получили номера 1, 2, 3,4.

С приходом калмыцких сотен разрасталась партизанская конница. Кроме того, в конезаводствах были взяты лошади, предназначенные для сдачи Войску. «...Десятки лиц на свои средства приобретали лошадей, переходя в конные части»²⁵⁸ .

С 10 (23) марта обозначилась новая опасность. На юге и во-- стоке, на границе Астраханской и Ставропольской губерний, царицынские красногвардейцы под командованием Тулака подняли местных крестьян во всех селах на 200—300 верст от границы и стали концентрироваться в селе Ремонтное Ставропольской губернии. 12 (25) марта Тулак начал наступление на зимовники, где находились партизаны. Три дня шли бои. Вяло наступавших красногвардейцев остановили. 15 (28) марта выпал снег и лежал до 20 марта (2 апреля).

15 (28) марта Попов произвел перегруппировку отрядов и 16 (29) пытался нанести контрудар. Но в это время с запада, со стороны Великокняжеской, показалась красная казачья конница Голубова. И хотя у голубовцев господствовал настрой «по возможности избегать братоубийства», это был серьезный противник. Сами партизаны считали, что у Голубова два конных казачьих полка полного состава.

Этот день стал одним из самых тяжелых в истории Степного похода. Оказавшись меж двух огней, часть офицеров заговорила о необходимости прорываться на соединение с Корниловым или даже распылить отряд. Хорунжий Назаров с отрядом был готов отделиться и действовать на свой страх и риск. Попов вынужден был собрать «совещание начальников отрядов и их помощников и общественных деятелей». Были высказаны предложения пробиваться в Персию, Польшу, Румынию, на Кубань на соединение с Корниловым, распылиться отрядами или даже мелкими группами... Ссылаясь на данные разведки о настрое-

ниях казачества в округах, Попов настаивал оставаться на месте, обещал, что «поход близится к концу» и «скоро партизаны потребуются Дону».

Действительно, в тот же день прибыли представители от ставропольских и астраханских крестьян из отряда Тулака разведать возможность мирного соглашения с «кадетами». 17 (30) марта представители Попова, в свою очередь, начали переговоры с красногвардейцами, а 18 (31) марта к Попову явились гонцы от станицы Граббевской с просьбой о помощи против красногвардейцев. Кроме того, начиная с 17 (30) марта, к Попову стали прибывать разведчики с донесениями о готовности казаков в округах восстать против большевиков. 19 марта (1 апреля) отряд Назарова направился в Граббевскую и привел оттуда еще две сотни калмыков. Все это было расценено Поповым как открытый переход донских калмыков на сторону партизан.

В тот же день, 19 марта (1 апреля), отряд Семилетова, стремясь предотвратить готовящееся наступление Тулака, пошел в очередной набег в южном направлении, который вылился в жестокий бой, стоивший партизанам 200 убитых и раненых. Это был знаменитый «бой у Курячьей балки», в ходе которого партизаны, участвовавшие в нем, потеряли 70 % состава и оставили раненых на поле боя. В пулеметной команде семилетовцев, состоявшей из семинаристов («Иисусовых пулеметчиков»), из 25 человек осталось 6²⁵⁹.

Учитывая обстановку, Попов на военном совете 20 марта (2 апреля) на зимовнике Королькова под огнем красной артиллерии заявил: «Наше сидение в степях кончилось. Наступил момент выполнения нашей основной задачи, и для этого нам нужно двигаться к Дону, то есть в пределы Войска, к станицам». Было принято пока секретное решение идти на север, к Дону. Пока же, чтобы сбить большевиков с толку, партизаны двинулись на восток, в дальний угол Донской области. Очевидец вспоминал: «На зимовнике Трубникова, за отсутствием достаточного количества помещений, партизаны расположились под открытым небом. Была прекрасная весенняя погода, и расположение партизан представляло красивое, незабываемое зрелище или табора цыган, или полчищ татар, остановившихся на привале. Только отрядные значки, развевавшиеся при легком степном ветре в разных местах расположения, да русский национальный

флаг, обозначавший штаб походного атамана, напоминали о том, что здесь расположился “Отряд вольных донских казаков”. Партизаны с оживлением обсуждали вопросы — почему их всех собрали в одном месте и куда их отведут отсюда? Начальники на эти вопросы молчали и только давали понять, что “сидение в степях” кончено»²⁶⁰.