— Нечего обсуждать, маркграфиня. Завтра вы покинете Хараян, — Гетен повернулся к Нони.

Галина ответила:

— Нам нужно обсудить ваше сотрудничество, теневой маг.

Он игнорировал ее и приказал старушке приготовить комнату. Галина сверлила его взглядом. Гетен из Ранита впечатлял. Он был широким в плечах, узким в поясе и с длинными ногами. Его волосы были в стиле мужчин его родины — короткие по бокам, но длиннее сверху, и на челюсти была тень бороды. Седина виднелась в густых темных волосах, не вязалась с молодым лицом, но зато подходила хмурому виду. Она слышала, что маги быстро старели, их жизни поглощала их темная магия.

Он двигался сдержанно и властно, и Галина, рожденная при дворе и служившая в армии короля двадцать лет, узнала в нем человека, которого учили военному делу, учили командовать. Темно-серые глаза Гетена восхищали и настораживали ее. Он глядел на нее, как волк на оленя — возможная еда, возможная опасность. Она так же смотрела на него. И его отношение к ее требованию доказало, что его не впечатлял приказ короля и военная мощь.

Он был опаснее, чем думал Вернард.

Когда он ответил на первое требование короля Вернарда, записка теневого мага была короткой, без вежливости. Это не обрадовало короля. Но это повеселило Галину, а еще предупредило о человеке, который написал записку: теневой маг Гетен не собирался никого слушаться. Она хотела восхищаться им за это, и это делало его опаснее.

«Ты на службе. Он может стать союзником, но может оказаться врагом твоей страны».

Воительница Галина уже не влюблялась в лицо или поведение мужчины. Она будет впечатлена, когда маг проявит верность королю и силу в бою. Это была настоящая проверка для мужчины или женщины.

Нони поднялась по широкой лестнице, и волшебник повернулся к Галине. В его глазах появилась угроза. Гнев сделал его голос ниже, омрачил лицо, из красивого сделав его враждебным. Он оскалился и прорычал:

— Почему король Вернард продолжает настаивать, хотя я четко отказал ему, маркграфиня?

Галина скрыла эмоции на лице и подавила злость.

«Не беги от волков. Они бросятся вдогонку».

Ее голос был уверенным и спокойным, она ответила:

— Почему же вы отказываете своему королю, теневой маг?

— У меня нет правителя.

Она стала терять контроль.

— Вами управляем я и наш король. Вы жили в Кхаре двадцать лет.

Маг застыл.

— Так в четвертый раз я отказаться не смогу?

Его поведение опасно изменилось, ладонь Галины потянулась к тонкому кинжалу на поясе.

— Я тут для переговоров о вашем сотрудничестве.

— Я не люблю повторяться. Особенно, когда причина снова и снова доводит меня до безумия.

— Я не вижу причины в вашем отказе.

Гетен ухмыльнулся.

— Тогда наслаждайтесь безумием, — он махнул ладонью и произнес несколько странных слов под нос.

Галина сжала кинжал, но комната стала пятном зеленого света и ледяным ветром. Она не успела вытащить оружие или возмутиться, как оказалась на заднице посреди заснеженного двора.

— Он использовал магию. На мне. Наглый проходимец! — она встала и поднялась по лестнице к широким главным дверям. Она не стала стучать, не собиралась и дальше играть в вежливость с вонючим магом. Галина распахнула дверь, миновала порог. И вернулась в замерзший двор. — Что? — она огляделась. — Как?

Она попробовала дверь кухни, но снова вернулась во двор. Вход в конюшню и дверь в подземелье привели к тому же результату. Каждый вход в круглую высокую цитадель и пристройки возвращал ее в заснеженный круглый двор. Галина снова и снова пробовала двери, возвращалась в то же место, откуда уходила. Наконец, замерзнув, злясь из-за легкого поражения, она вытащила меч и ударила по дверям, укрепленным железом. Даже из ворот нельзя было покинуть двор, когда она подняла замерзший засов.

Он поймал ее. Теневой маг как-то заточил ее во дворе, где она замерзнет насмерть. Галина замерла. Снег сыпался густо вокруг нее, пот замерз на ее лице. Ее мышцы дрожали, страх застрял в горле. Она выжила в боях с людьми и демонами, ее ранили, она горела, получала шрамы. Она терпела жестокость королевичей, которые верили, что их чистая кровь Урсинума лучше, чем ее, испорченная Бесерой. Теперь она умрет одна, даже не в сражении, проиграв, брошенная на произвол судьбы.

— Нет, — ладони Галины пылали от холода, но она сжала кулаки. — Я не сдамся, — прошептала она. — Я не умру.

Будто от этих слов, входные двери открылись, и старушка появилась на крыльце с лампой в руках.

— Ваша комната готова, леди Кхары.

Галина сглотнула.

Лампа сияла зеленым, и она закрыла глаза от яркого света.

Нони сказала:

— Сюда, ваша светлость.

Галина моргнула и огляделась. Она стояла в главном зале Ранита у камина. Ее тело было теплым, снег не покрывал ее вещи. Старушка стояла перед ней со свечой, хотела проводить к гостевой комнате.

Теневой маг пропал.

— Ваша светлость, вам нехорошо?

Галина отыскала голос:

— Нет. Я… голодна, — она пошла за старушкой по широкой изогнутой лестнице и ощутила взгляд на спине. Она оглянулась, когда они добрались до площадки второго этажа. Маг смотрел на нее, стоя у подножия лестницы. Мужчина двигался тихо, как тени, в честь которых его назвали.

Галина поежилась. Его магия была безумной, и было мудро бояться ее, если она хотела остаться живой и получить его верность.

Они поднялись на третий этаж, и Галина оценила тепло и уют комнаты, отличающиеся от кошмара двора. Место ощущалось как дом придворного, а не военная крепость или место, где вызывали мертвых, чтобы узнать их тайны, или губили чарами. И тут было теплее, чем в заснеженном дворе.

Нони привела ее в изящную комнату. Огонь ярко и тепло горел в камине напротив широкой кровати из черного дуба с пологом и бело-золотым одеялом. Письменный стол стоял под окном со ставнями. Сапфировый диван манил отдохнуть, и столик с двумя мягкими креслами разместился у камина, чтобы можно было есть в уединении. Трюмо, красивые гобелены и яркий ковер дополняли комнату.

— Вам помочь принять ванну, ваша светлость?

Галина сняла кожаные перчатки.

— Не обязательно. Я — воительница в первую очередь, а потом уже придворная дама. Я могу о себе позаботиться, — она хотела остаться наедине с путаницей в голове.

Надежда Нони сменилась отсутствием интереса, она сделала реверанс и ушла.

— Она просто хотела помочь леди, — сказала Галина себе. — Что такого? Бедняжка застряла тут и служит тому козлу днем и ночью.

Она умылась с помощью белого графина и чаши, смыла грязь с дрожащих рук. Она все еще злилась и… боялась.

— Проклятье.

Она смотрела на огонь в камине, пока вытирала кожу.

— Он обещал безумие, — она не знала, была ли это иллюзия, была ли она во дворе. — А если он оставил меня в ловушке? — было страшно думать, что он заставил ее разум думать, что она умерла бы, ведь верила, что замерзала насмерть. Она задрожала и разделась до сорочки. Она не знала даже, сколько длились темные чары, минуты ощущались как часы. Как во сне, все было ярким и глупым, но она так не боялась годами.

Страх сжимал ее, Галина смотрела на свою кольчугу и грудную пластину. Она была бы рада остаться в них на ужин с теневым магом, но переговоры переходили к другой стадии, требовали других навыков и кружевной брони придворной дамы.

— Я не покажу ему, как он напугал меня, — Галина расправила плечи и надела одно из двух платьев, которые взяла с собой, завязала синий бархатный корсет и голубые рукава. Она предпочитала резать глотки, чем шептать сладкие слова, и ей хотелось пронзить теневого мага ножом после его выходки. Он, наверное, был опаснее всех, кого она встречала, и она должна была поспешить убить его. Но та темная сила, хотя и пугала, делала его поразительно манящим. — Он мог бы хотя бы постараться быть ужасным, — буркнула она.

Было бы мудро уехать утром. Но так она убежала бы от опасности и долга, а такое Галина никогда не делала.

— Нет. Я найду способ починить его, — она спрятала тонкий кинжал в ножнах к левому предплечью под рукавом. — Или убью его.

Шесть

— Я не сдамся. Я не умру.

Нечто, похожее на стыд, застряло в горле Гетена сухим комом, он сидел в маленькой комнате цитадели и смотрел из окна на крупные снежинки. В комнате был стол, несколько мягких кресел у камина и потертый кожаный диван.

Он мучил женщину, которая билась с армиями.

— Шемел гордился бы, — сказал Гетен, его голос был полон презрения к себе.

Он крутил пальцами потертую бесеранскую монету. С одной стороны была золотая пчела на цветке лиминта, символ удачи его семьи. С другой стороны был золотой круг в центре — символ солнца, воинов его родной страны. Старая монета была подарком от Нони, когда он был мальчиком, ценная мелочь, которую она вложила в его ладонь в день, когда он прибыл в Ранит девятилетним ребенком, перепуганным из-за некроманта, назвавшего его своим учеником.

Какой человек унижает гостя, даже если его не звали? Он покачал головой и соврал себе:

— Нужно было, чтобы она ушла, — оправдание было слабым, и это не работало. Ее ужас не длился долго, но ее недоверие задержится. Он выругался и выпил еще кубок медовухи. Сильный и зачарованный напиток принес ясность и подавил вину.

Маркграфиня, еще и в Раните.

— Все стало еще хуже.

Как, во имя всего мрачного, она прошла его чары? Он не ощутил ее присутствие, пока она не оказалась у ворот.

— Это невозможно, — Гетен хмуро глядел на огонь в камине, словно ждал объяснения, которое не прибудет. Он всегда знал, когда что-то пересекало его чары. Животные, насекомые, демоны и люди. Всегда. Он ощутил первых двух гонцов короля, знал, что они не пережили чары. Но эта женщина оказалась незамеченной. — Моя сила так ослабела? — он встал и бросил монету на камин. — Вернард и Зелал могли бы и принять мой отказ.

Его иллюзия держала воительницу в плену, пока он рассматривал ее в большом зале. Да, ему нужен был воин, но не тот, который мог убить его.