Примеров несамостоятельности внешнеполитического поведения центральноазиатских государств можно привести немало. Вот хотя бы возьмем вступление РФ в состав Организации центральноазиатского сотрудничества (ОЦАС). Вступление России в ОЦАС исказило и географическую конфигурацию Центральной Азии как региона, и политическую композицию организации. Это событие стало фактически отражением не столько наступления России, сколько отступления центральноазиатских стран, которые тем самым признали неспособность разрешить имеющиеся между ними проблемы и призвали на помощь посредника3.

Другой пример – это высказывание, которое можно назвать ультиматумом, Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в адрес США. 5 июля 2005 г. на саммите ШОС в Астане была принята итоговая декларация, содержавшая в себе абзац, вызвавший большой резонанс по всему миру: «Учитывая завершение активной военной фазы антитеррористической операции в Афганистане, государства – члены ШОС считают необходимым, чтобы соответствующие участники антитеррористической коалиции определились с конечными сроками временного использования упомянутых объектов инфраструктуры и пребывания военных контингентов на территории стран – членов ШОС». Тогда реакция Вашингтона была принципиальной и адекватной: представитель Госдепартамента Шон МакКормак заявил, что не ШОС решать вопрос о выводе американских баз с территории центральноазиатских стран, а самим этим странам. Но еще более удивительным было то, что эти страны почему-то молчаливо согласились с таким демаршем ШОС в сторону США, в то время как было очевидно, что присутствие американских сил на их территории отвечает не только их интересам, но в целом важно для продолжения антитеррористической операции в Афганистане.

Еще один пример – это собственно ликвидация ОЦАС. 6 октября 2005 г. на саммите ОЦАС, прошедшем вне Центральной Азии – в Санкт-Петербурге, – было объявлено об объединении этой организации с Евразийским экономическим сообществом (ЕврАзЭС). Тем самым, по сути, центральноазиатская независимая интеграционная структура была принесена в жертву геополитической структуре во главе с Россией4.

Координационная внешняя политика

Между тем центральноазиатские страны имели и все еще имеют шанс перейти к координационной внешней политике. В этом направлении предприняты определенные шаги.

Прежде всего следует вспомнить, что такое объединение, как Центрально-Азиатское сообщество (ЦАС), появилось в ответ на создание в декабре 1991 г. вначале сугубо славянского СНГ, т. е. содружества, созданного на основе этнической, культурной и религиозной общности, а также территориальной близости. Наблюдатели и аналитики оценили декабрьскую 1991 г. встречу в Ашхабаде президентов центральноазиатских государств «как факт осознания и момент формирования региональной общности»5. С тех пор регион вновь превратился в объект серьезного аналитического интереса и геополитической игры.

Общее географическое пространство и общность происхождения, культуры и истории составили те необходимые первичные ценности, которые придали импульс процессу объединения центральноазиатов. Этот процесс уже прошел несколько важных стадий. Первая стадия включает период с июля 1990-го (с первой, еще до ликвидации СССР, встречи центральноазиатской «пятерки» в Алматы) по май 1993 г. В течение этого периода центральноазиатские лидеры стремились выработать саму концепцию интеграционной модели. Это были сначала первые попытки добиться большей автономии от союзного центра, а затем, с декабря 1991 г., – региональные усилия в контексте развития своей международной политической субъектности в связи с обретенной независимостью. И в январе 1993 г. во время своего Ташкентского саммита они наконец провозгласили эту модель – Содружество республик Центральной Азии. Это был достаточно противоречивый период: все еще существовала рублевая зона и экономики всех центральноазиатских республик были сильно интегрированы с Россией. Это был период колебаний и нервного поиска альтернатив.

Вторая стадия включает период с июля 1993 по декабрь 1995 г., в течение которого в экономике и политических системах ЦАР уже во многом были начаты полномасштабные реформы. 10 января 1994 г., во время визита президента Казахстана Н. Назарбаева в Узбекистан, было подписано Соглашение об общем экономическом пространстве, к которому вскоре присоединился Кыргызстан. Заслуживает внимания то, что в июле 1994 г. на встрече в Алматы президенты Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана объявили, что созданы межгосударственные структуры, призванные укрепить и развить общее экономическое пространство. Н. Назарбаев даже подчеркнул, что достигнут консенсус по вопросу о перспективах политического объединения. Это было также подтверждено президентом Узбекистана И. Каримовым во время брифинга 3 августа 1994 г., когда он сообщил журналистам, что три государства пришли к согласию в вопросе о создании наднациональных политических структур и что «период эйфории независимости прошел».

Одним из важных событий этого периода был, несомненно, международный семинар по региональной безопасности в Центральной Азии, проведенный под эгидой ООН в Ташкенте 15–16 сентября 1995 г. Представители многих заинтересованных государств и международных организаций приняли участие на том семинаре. Здесь были представители пяти центральноазиатских республик, Российской Федерации, США, Великобритании, Франции, Турции, Ирана, Афганистана, Пакистана, Индии, Китая, Японии, таких организаций, как ООН, ОБСЕ, ПРООН, СНГ, ОИК и других. На семинаре первый заместитель министра иностранных дел Таджикистана Э. Рахматуллаев сделал интересное заявление: «…мы приветствуем и полностью поддерживаем шаги, предпринимаемые Казахстаном, Кыргызстаном и Узбекистаном, в направлении реальной экономической интеграции, снятия всякого рода надуманных барьеров на этом пути. Однако искусственное вычленение и исключение такой страны, как Таджикистан, из этого процесса само по себе является попыткой, никак не вяжущейся с объективными процессами и реалиями региона»6. Хотя многие аналитики склонны утверждать, что персидского происхождения Таджикистан будет держаться в стороне от тюркских республик в их усилиях по объединению, это заявление хорошо иллюстрирует желание Таджикистана присоединиться к центральноазиатскому интеграционному процессу.

Третья стадия интеграции началась 15 декабря 1995 г., когда президенты Казахстана Н. Назарбаев, Кыргызстана А. Акаев и Узбекистана И. Каримов встретились в Джамбуле (Казахстан). Следующие пункты, включенные в решение, принятое по итогам встречи, говорят о многом:

– направления экономического сотрудничества и инвестиционной политики на период до 2000 г. и создание Центрально-Аазиатского банка реконструкции и развития;

– формирование Центрально-Азиатского миротворческого батальона (Центразбат) под эгидой ООН;

– учреждение Совета министров обороны трех государств;– учреждение центральноазиатского парламента.

Эти решения имели, несомненно, важное значение для дела институционализации интеграции. Тогда было объявлено, что эти страны приступили к реализации более 50 совместных экономических проектов, имеющих отношение к общему экономическому пространству ЦАР. Следует отметить, что на этой стадии процесс объединения стран региона достиг такого уровня, что они решили даже ввести своеобразный символ Центральной Азии – лист дерева чинара (лист чинара, как правило, имеет пять острых углов – пиков), а также организовать журнал «Центральная Азия: проблемы интеграции». К этому моменту центральноазиатские лидеры, казалось, были уже более решительны в вопросе интеграции.

В мае 1997 г. пять президентов провозгласили Центральную Азию зоной свободной от ядерного оружия (ЗСЯО) и объявили 1998-й годом защиты окружающей среды в Центральной Азии под эгидой ООН. 12 декабря 1997 г. стал новым поворотным моментом в истории центральноазиатской интеграции. На встрече в новой казахстанской столице Акмоле три президента – Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана – сообщили следующее: