Пример большинства государств показывает: стоит доле иноэтничных мигрантов вырасти до 10 %, как всплеск фобий начинается чуть ли не автоматически. Причина этого явления банальна. Концентрация иммигрантов в инородной среде постепенно достигает критической отметки, после которой масса иностранных рабочих приобретает новую сущность. Теперь эти рабочие стремятся не столько вписаться в культуру принимающего их общества, сколько, наоборот, сегрегироваться от него, чтобы сохранить этнокультурную самобытность.
Есть и еще один аспект проблемы, связанный с жестко ограничительной направленностью иммиграционной политики. Речь о так называемой «незаконной миграции». Неконтролируемость тех или иных процессов – это всегда плохо, но еще хуже, когда государство, фактически сохраняя условия для неконтролируемого потока миграции через свою территорию, вводит жесткую иммиграционную политику. Тем самым, вместо большого потока легальной миграции, оно получает множество ручейков незаконной со всеми вытекающими отсюда последствиями: образование целых секторов занятости, не поддающихся законодательному регулированию; появление криминальных групп, специализирующихся на подпольной «доставке» мигрантов и их эксплуатации; общее ухудшение климата социальных отношений в местах оседания нелегалов.
С большой степенью вероятности можно допустить, что со всеми вышеперечисленными вызовами в ближайшей перспективе столкнутся и государства Центральной Азии. И хотя пока говорить о масштабной «китайской» трудовой миграции в Центральную Азию, по-видимому, преждевременно (во всяком случае, официальная статистика не дает на то достаточных оснований), тем не менее нельзя не учитывать ее негативных последствий для стабильности в регионе.
Как представляется, значимых аспектов здесь несколько. Первое: «китайские» трудовые мигранты из Синьцзяна несут с собой накопленный в нем конфликтный потенциал. Проблема в том, что в результате экономических реформ в автономном районе значительно возросла численность маргинальных и люмпенизированных слоев населения. При этом, учитывая характер прироста населения и усиление значимости экономических критериев оценки трудовых ресурсов, есть основания предполагать, что это увеличение происходит преимущественно за счет представителей неханьских этнических групп. Пополняя ряды «избыточных трудовых ресурсов», они служат социальной основой возникновения различного рода конфликтов в регионе. Поскольку трудоустроить всех их на промышленных предприятиях городов не представляется возможным, руководством СУАР КНР, по-видимому, рассматривается вариант включения их в категорию рабочей силы, которая может быть устроена на предприятиях за пределами региона по программе «обмена трудовыми ресурсами». Наиболее подходящий для этих целей регион – постсоветская Центральная Азия и Казахстан, по отношению к которым в синьцзянской прессе еще в первой половине 1990-х гг. ставилась задача «замещения выбывающих из региона русскоязычных трудовых ресурсов трудовыми ресурсами из Синьцзяна»3. Когда стратегия «большого освоения запада» наберет силу и потребует привлечения к ее реализации трудовых ресурсов восточных и центральных районов Китая, эта идея вполне может получить второе рождение.
Второе: напрямую связанная с проблемой «китайской» миграции проблема возможной масштабной миграции в государства Центральной Азии казахов и уйгуров Синьцзяна. Хотя эта проблема выглядит несколько гипотетически, не учитывать ее негативного влияния на систему безопасности Центральной Азии представляется неоправданным. Тем более что речь фактически идет о титульном этносе и одной из крупнейших этнических групп, проживающих на территории Республики Казахстан. С точки зрения национальной безопасности представляется, что здесь не только перспектива возникновения «пятой колонны», но и вполне объективная, доказанная европейской практикой, тенденция – с увеличением численности мигрантов из Синьцзяна неизбежно встанет вопрос не только об их трудоустройстве и обустройстве их быта, но и не в столь отдаленной перспективе – об их участии во власти.
Вторая «ловушка» – абсолютный рост численности населения Китая и ухудшение его качественной структуры. С позиций внутренней безопасности это проблема старения населения и спад пополнения молодых рабочих сил, что естественным образом скажется на возможности поддержания динамики экономического роста, а следовательно – на социально-политической стабильности. Таких масштабов старения населения, как в Китае, нет нигде в мире. По прогнозам ООН средний возраст населения в Поднебесной повысится с 32,5 года в 2005 г. до 45 лет в 2050 г. Причем доля лиц старшей возрастной группы (старше 65 лет) вырастет с сегодняшних 7,69 % до 24,28 % в 2050 г.4
С позиций оценки проблем безопасности в Центральной Азии это связано с демографическим давлением со стороны Китая и перспективой возникновения очередного территориального спора. В случае провала своей демографической политики Китай будет загнан в угол и политический менталитет китайцев неизбежно вновь окажется под влиянием воспоминаний об «утраченных землях», которые включают обширные территории России, Казахстана и среднеазиатских государств.
В этом контексте нельзя не обратить внимание и на демографическую ситуацию в СУАР КНР. Хотя на сегодняшний день тенденции ее развития не дают оснований для алармистских выводов, тем не менее приходится иметь в виду ряд факторов. С одной стороны, вполне очевидно, что самостоятельно (ни в финансовом плане, ни в плане наличия соответствующих трудовых ресурсов) СУ АР КНР с реализацией программы «большого освоения запада» не справится. Следовательно, рано или поздно, но вопрос о прибытии в Синьцзян «технических специалистов» из внутренних районов Китая встанет.
Сколь много в количественном отношении потребуется этих «талантов» и каким образом сложатся их взаимоотношения с местным населением, покажет время, но то, что это приведет к существенному изменению этносоциальной структуры «западных территорий», сомнений не вызывает. Так же как не вызывает сомнений и то, что вновь прибывшие не будут мириться с проявлениями региональной этнической специфики и особенно – этнического сепаратизма. Практика показывает, что на смену выбывающим сегодня из СУ АР кадрам, прожившим здесь не одно десятилетие и в значительной степени освоившим местную культуру и традиции, терпимо относящимся к местным этническим группам, приходит новая генерация кадров, для которых принцип толерантности и политической целесообразности имеет второстепенное значение, а первостепенную роль играет принцип экономической и политической необходимости.
Вывод из этого, думается, очевиден и не требует дополнительных комментариев. Социально-политическую ситуацию в СУ АР это не улучшает, а значит, и этот вопрос относится к числу проблем региональной безопасности. Главное для нас в этом контексте – с одной стороны, возможное обострение этнической конкуренции и возникновение на этой почве межэтнических столкновений и как результат – усложнение социально-политической обстановки в Синьцзяне, а с другой – возможное обострение межэтнических противоречий с перспективой возникновения проблемы незаконной миграции или, что еще хуже, – беженцев.
Третья «ловушка» – имущественная поляризация населения и диспропорциональность регионального развития. Обе проблемы напрямую связаны с перспективой сохранения социально-политической стабильности в Китае, а следовательно – так или иначе, но будут воздействовать на региональную безопасность. Что касается первой, то увеличение числа крестьянских выступлений в последние годы – явное свидетельство нестабильности в китайской деревне. Не лучшим образом складывается ситуация и в городах. В настоящее время от 100 до 200 млн. человек, или 22–45 % городского населения Китая, недовольны своим положением, а высшую степень недовольства выражают 32–36 млн. человек, т. е. 7–8 % горожан5. И это недовольство может стать детонатором социального взрыва.
Что касается проблемы диспропорционального регионального развития, то она не только ведет к перетоку трудовых ресурсов из менее благополучных в более развитые районы КНР, усложняя тем самым социальную ситуацию как в первых, так и в последних, но и напрямую связана с борьбой политических элит за ресурсы и проблемой регионального сепаратизма.