В-третьих, нельзя не учитывать того обстоятельства, что Россия и Казахстан объективно становятся конкурентами на рынке поставок углеводородов в Китай, что может оказать свое влияние не только на ценовую и тарифную политику, но и на характер межгосударственных отношений. Думается, без внимания России не осталось активное включение Китая в 2006 г. в «газовую игру» в Центральной Азии. И Казахстану в его нефтегазовых контактах с Китаем предстоит постоянно иметь в виду интересы в этой сфере России.

Наконец, растущий внутренний спрос в КНР закрепляет превращение Центральной Азии в сырьевой придаток китайской экономики. При этом надо учесть, что успехи китайской экономики объективно работают против всех центральноазиатских (как и многих развивающихся) экономик в сфере обрабатывающей промышленности и до некоторой степени сельского хозяйства.

Что касается комплекса факторов политической нестабильности в Китае, то как в совокупности, так и каждый самостоятельно они, формируя условия возникновения политического кризиса в КНР, способны оказать непосредственное воздействие на безопасность в Центральной Азии. Рассуждения о том, что Ху Цзинтао был бы рад осуществить радикальные реформы, но ему мешает «старая гвардия», сегодня уже не имеют под собой серьезных оснований. Проблема в другом – удастся ли руководителям «четвертого поколения» удержать в сфере своего влияния региональные элиты и не приведет ли институализация внедряемой им в общественные отношения идеологии «равенства» к возрождению левацких тенденций и призыву к очередному переделу собственности.Поскольку нет однозначного ответа на вопросы, каким образом будет в ближайшей перспективе протекать политическое развитие Китая и какие политические вызовы и угрозы окажутся преобладающими, включение всех этих проблем в число возможных вызовов для региональной безопасности не только допустимо, но и необходимо.

Факторы неопределенности и их воздействие на безопасность Центральной Азии

Факторы неопределенности, исключая те, о которых речь шла выше, главным образом связаны с двумя обстоятельствами: во-первых, со спецификой изменений внешнеполитической стратегии КНР, а во-вторых, с особенностями расклада геополитических сил в Центрально-Азиатском регионе и характером отношений государств Центральной Азии с Китаем и другими крупными «игроками» в регионе.

Первая группа факторов связана с тем, что с укреплением властных позиций «четвертого поколения» китайских руководителей стратегия Китая на международной арене стала более наступательной : в области экономики наметился переход от «политики открытости» и взаимодействия с мировой экономикой к интеграции в мировые рынки; а во внешней политике – переход от задач «обеспечения международных условий развития реформ» к активному участию в создании новой архитектуры международной безопасности11.

Суть внешнеполитической стратегии, предложенной Ху Цзинтао, заключается в следующем:

– переход от пассивной линии поведения, нацеленной на создание благоприятных внешних условий для внутренних реформ, к активной, призванной превратить Китай в реального участника глобальных трансформаций;

– переход от политики приоритетности двусторонних связей к многосторонней дипломатии;– защита за рубежом, активная и часто агрессивная, интересов Китая, китайского бизнеса и китайских граждан.

Данной стратегии отвечает новое позиционирование Китая на международной арене. Китай воспринимается сегодня как набирающая глобальную значимость сила, которая пока не уверена в своих ресурсах и не имеет таковых, чтобы играть лидирующую роль в мировой экономике и политике, как не уверена и в выгодной для Китая реакции мирового сообщества на стремительный экономический рост Китая. А потому и действует она хотя и с возрастающей жесткостью (вслед за ростом стратегической мощи), но пока осторожно. Китай ищет равноправного сотрудничества с Западом в поддержании глобальной и региональной стабильности, но не готов и не желает пока брать «излишнюю» ответственность за это и лишаться торговых преимуществ «развивающегося государства»12.

Именно отсюда проистекает та неопределенность, которая наблюдается не только в отношениях между Китаем и США, но и в отношениях между Китаем и Россией. А это не может не оказывать влияния на региональную безопасность в Центральной Азии, поскольку однозначно ответить на вопрос, как в ближайшей перспективе будут складываться отношения в этом треугольнике, и каким образом они будут оказывать воздействие на региональную безопасность, не представляется возможным.

Что касается характера отношений между Китаем и США, то преобладающей является их оценка как отношений сотрудничества и соперничества. В то же время часть китайских политологов склонна подчеркивать большие различия между Китаем и США, которые могут привести к серьезным спорам, и на первое место в характеристике китайско-американских связей ставит соперничество, поскольку в американской стратегии Китай считается «ни врагом, ни другом, но потенциальным соперником».

Пока, в краткосрочной перспективе, как полагают китайские эксперты, у США и КНР больше общих интересов (борьба с терроризмом и экстремизмом, достижение относительной стабильности в международных отношениях, безопасное получение энергоресурсов), но эти общие интересы имеют «временную природу», особенно в дуге нестабильности (Центральная Азия, Ближний Восток, Южная Азия). Нынешняя стратегия США обеспечивает Китаю некоторое геополитическое пространство, но в долгосрочной перспективе «стратегическое» давление на Китай может существенно возрасти13.

Причину этого часть китайских авторов видит в «конкуренции» между моделями развития, предлагаемыми США и Китаем. «Поскольку важным компонентом глобальной стратегии США является стремление воспрепятствовать появлению на мировой арене другой великой державы, которая способна бросить вызов статусу США, Америка может увидеть угрозу в модели развития Китая и в его концепциях переустройства мира. Согласно господствующим в США представлениям, развитие возможно только по западной модели, поскольку демократическая система и рыночная экономика – это лучшее, что выработало человечество в своей истории, и все страны мира должны придерживаться именно этой модели. Однако развитие Китая идет по пути, явно отличающемуся от американской модели, и китайская модель начинает вызывать все больший интерес в мире, особенно среди развивающихся стран. Распространение этой модели будет способствовать формированию новой структуры мироустройства и таким образом ставить под вопрос лидерство США»14.

С учетом всех этих обстоятельств военное присутствие США и НАТО в Центральной Азии рассматривается в Пекине как угроза национальной безопасности. И дело, по-видимому, даже не столько в том, что оно разрушило всю геостратегию Китая, которая с конца 1980-х гг. выражалась формулой «опираться на север, стабилизировать западное направление, а основные усилия сосредоточить на востоке и юге» и до последнего времени работала достаточно успешно.

Проблема, во-первых, в том, что интересы Китая и США в регионе противоречат друг другу, а сам Китай в стратегии Пентагона рассматривается как «враг № 1». По оценкам американских аналитиков, кстати говоря недалеким от истины, через 10–15 лет КНР будет способна бросить вызов глобальному доминированию США15. Чтобы предотвратить такой сценарий развития событий, необходимо принять превентивные меры. А лучшего плацдарма для их организации, чем регион Центральной Азии, учитывая как специфику региона, так и соседнего с ним СУ АР КНР, придумать невозможно. Следовательно, китайский фактор в российско-американском противостоянии или сотрудничестве в регионе – величина постоянная, но спрогнозировать, каким образом поведет себя Китай при возникновении очередного кризиса, вряд ли возможно.

Во-вторых, в странах Запада и США изменились подходы к проблеме самоопределения этнических меньшинств в полинациональных государствах и даже стало наблюдаться попустительство этническим сепаратистам. Конец 1980-х – начало 1990-х гг. дали миру массу этнонациональных движений, «национальных фронтов» и этнокультурных объединений, прямо или косвенно поддерживаемых не только международными организациями по защите демократии и прав человека, но и правительствами некоторых стран Запада.