русского полковника как своего учителя по военному делу. Однако советник был слегка

удивлен, ведь он ждал совсем других людей. Таксынбай оказался рядом, желая узнать о

причине задержки. Низом отдал им честь на российский манер. Затем командир

артиллеристов, с широкой улыбкой, рассказал, что у них закончились учения в Саране и

теперь возвращаются в Бухару. При этих словах он подмигнул Николаеву, и тот все

понял: значит, это дело поручено ему. Услышав это, Таксынбай легко вздохнул: «Ах вот

зачем советник ездил в Саран? Значит, там шли учения… Но зачем из этого надо было

делать тайну? Эх, какой глупый этот полковник, - усмехнулся про себя Таксынбай. –

Разве это тайна! Он даже не догадываешься, какими секретами эмира владею я – они

ничто в сравнении с твоими учениями, о которых болтают даже на базаре».

- Если вы едете в Бухару, то присоединяйтесь к нам, - предложил советник

артиллеристам, - будет веселее. Становитесь к конц каравана, за отрядом Таксынбая.

- А вы, учитель, здесь по каким делам?

- Низом, тебе не следует задавать лишних вопросов. Ты же знаешь, у военных людей

могут быть тайны. Я сам учил вас этому.

63

- Извините меня, господин советник, спросил об этом просто так. Да, у нас есть

хорезмский рис, может, вечером сготовим плов, вот только мяса нет.

- Это хорошая затея, - сказал Таксынбай, - от плова я никогда не откажусь. А мясо у нас

есть, целых два барана.

- Может, у вас и вино имеется? – в шутку спросил Николаев.

- Для моего учителя найдется.

- Это настоящий подарок для меня. Ну что, трогаемся в путь! - скомандовал полковник.

Когда стало темнеть, большой отряд остановился на ночлег в степи. И сразу принялись

за приготовление торжественного обеда, ведь завтра они уже будут сидеть в кругу семьи.

Низом сразу предупредил, что плов будут готовить его люди: в его отряде есть искусный

повар, которому нет равных во всей Бухаре, не считая поваров самого эмира.

Народу стало больше, и плов готовили в двух котлах. Люди, утомленные долгой ездой,

отдыхали, сидя на земле и ведя всякие беседы.

Советник эмира, Таксынбай и Низом устроились от солдат отдельно: командирам не

положено быть с низшими чинами в дружеских отношениях, иначе приказы будут

исполняться плохо. Перед ними расстелили маленькую скатерть с кувшином вина и

ломтями арбуза на подносе. Затем Низом разлил напиток в пиалы, и все разом утолили

жажду. Закусили арбузом и вскоре опять выпили кисловатое вино, которое в такую жару

оказалось им гораздо приятнее, чем сладкое.

После Низом взялся рассказывать забавные истории. Таксынбай хохотал от души,

утирая рукавом выступившие на глазах слезы. Сам рассказчик смеялся довольно

сдержанно, а полковник лишь улыбался.

Вдруг Николаев насторожился, обернувшись в сторону солдат:

- Таксынбай, два твоих солдата громко спорят, как бы не подрались.

- Сейчас каждому врежу по морде - сразу успокоятся!

Как только он ушел, Николаев тихо спросил Низома:

- Какие у тебя планы на вечер?

- По приказу эмира, этой же ночью все люди Таксынбая должны заснуть вечным сном.

Мой человек, повар, всыплет в их котел ядовитое зелье, которое усыпляет. Мои же люди

и мы с вами будем кушать из другого казана. И когда солдаты Таксынбая заснут крепким

сном, мои люди отправят их в мир иной. Они даже ничего не почувствуют.

- А что будет с Таксынбаем?

- Он больше не нужен нашему эмиру.

- Тебе известно причина этой расправы?

- Его величество поведало мне, что Таксынбай со своим отрядом готовит заговор. По

возвращению во дворец они намерены захватить власть. Поэтому эти людей нельзя

пускать в Бухару. Признаться, эта весть сильно удивила меня, что не смог сдержать себя:

«Ваше величество, неужели такое возможно в нашей благородной Бухаре?» В ответ

правитель лишь грустно кивнул головой. Видимо, он сам был потрясен. Он еще сказал,

что и вам тоже угрожает смертельная опасность. Я должен уберечь и эмира и вас, моего

учителя, от этого подлого Таксынбая, ведь он способен на все...

Низом хотел еще что-то сказать, как вернулся командир охраны и доложил Николаеву,

что он закрыл рот этим болтливым солдатам. Тогда Низом снова разлил вино, и как

только все выпили, Таксынбай сам принялся за анекдоты о Ходже Насреддине.

Прошло не более получаса, как к Низому тихо явился повар и, склонив голову, тихо

сообщил:

- Господин, плов уже готов, подавать?

64

- Наконец-то, а то так заждались, что от голода в животе урчит. Но сначала подай нам,

начальникам, а после воинам славного Таксынбая, которые служат при дворе и имеют

счастье лицезреть нашего эмира каждый день. Хотя подожди, нашим почтенным гостям я

принесу сам.

Низом ушел и вернулся с солдатом, который держал в руке две тарелки горячего плова,

а третий был у самого Низами. Сначала поднесли кушанье самому старшему по

должности, Одылбеку. Затем - Таксынбаю и лишь затем Низом поставил блюда плова

перед собой. Восславив Аллаха, они принялись есть руками, умело отправляя в рот

горстки риса. Таксынбаю плов сразу понравился и стал его расхваливать: «Очень

удачный плов. Без сомнения, не будь здесь кунжутного масла, плов был бы иным». Низом

закивал ему головой: «Истину говорите».

Николаев не сразу тронул еду, его тревожила мысль: «А вдруг и в моей тарелке

усыпляющий порошок? Как быть?» И быстро успокоил себя: «Нет, эмир не поступит со

мной, как с Таксынбаем, - ведь я единственный, кто знает место пещеры, у меня карта».

Только после этого Николаев принялся за плов.

Прошло какое-то время, и лагерь начал погружаться в сон. Прямо на месте один за

другим стали засыпать солдаты Таксынбая, сидевшие полукругом. Они сидели отдельно

от артиллеристов. А ведь им хотелось еще попить горячего чая. Но сон слипал глаза и

голова клонилась на грудь.

Таксынбай держался дольше, хотя глаза тоже смыкались и вновь открывались. Он уже

слушал Низома мутным взглядом. И когда ему стало совсем невмоготу, он сказал:

- Нынче я совсем устал, очень хочется спать, – и Таксынбай еле встал на ноги и,

качаясь, зашагал к своему коврику под открытым небом.

Оба командира проводили его глазами и стали молча ждать. В такие минуты говорить

было не о чем. Каждый думал о своем. Николаеву было жалко Таксынбая и его людей.

Низом испытывал совсем иные чувства к врагам и гордился, что ему была оказана такая

высокая честь. Они ждали, когда все охранники эмира заснут крепким сном. Чтоб начать

расправу. Для этого в отряде артиллеристов находилось пять палачей, которые должны

были сделать всю «грязную» работу. Остальные артиллеристы, как им было приказано,

улеглись отдельно от людей Таксынбая. Они тоже заснули.

Николаев и Низом все ждали. Вдруг тишину начальник артиллерии:

- Господин Николаев, я заметил, что вы не сразу коснулись к плову. Вам подумалось,

что я решил и вас погубить?

- Скажу тебе правду. За последние дни я видел много смертей и понял, что здесь жизнь

любого человека: от нищего до министра, ничего не стоит, если дело касается большой

политики. Я никому не доверяю и тебе советую то же самое, коли хочешь дожить до

старости.

- Вы желаете сказать, что Таксынбай и его солдаты невинны?

Николаев хотел сказать правду, но вовремя спохватился, сказав про себя: «Виктор, что

ты делаешь? Ты погубишь себя. Тем более сейчас, когда твоя судьба не определена. Зачем

подвергать себя еще одному риску? Пусть азиаты сами разбираются между собой. Людей

Таксынбая убьют в любом случае. Ты здесь, ради денег и борьбы против большевиков.

Ко всему же Таксынбай и его люди сами хорошие негодяи, ведь они спокойно зарезали