Я не потерялась в моих мыслях, я просто услышала, как открылась входная дверь.

  «Птенчик?» Я подняла глаза. Перестала скрести щеткой в руках. Люк стоял, прям рядом со мной, его ботинки твердо стоящие на пятнах крови, которые я так хотела, чтобы исчезли.

ТОГДА: Возраст Одиннадцать

 Окно передней двери было разбито.

  Я могла видеть чистые, зазубренные края, которые держались на раме.

  Я медленно слезла с моего велосипеда. Подкатив его к дереву рядом с домом, я заметила мои побледневшие руки, впившиеся в руль. Я прислонила велосипед к стволу дерева, не отводя взгляда от окна.

  Я подошла ближе, затем еще ближе. Мои ботинки измельчали траву на земле на мелкие кусочки. Рассматривая осколки, которые торчали из рамы, я замерла всего на пару секунд, прежде чем повернула дверную ручку и зашла вовнутрь.

  Капли на линолеуме были круглыми. В шестом классе на уроке рисования я пыталась вновь и вновь нарисовать идеальный̆ круг. У меня не получалось этого сделать без циркуля, прицепленного к моему карандашу, пронизывающего мою бумагу в середине. Мои круги, нарисованные от руки, были всегда волнистыми, неровными. Я думала, что невозможно нарисовать идеальный круг без циркуля. Но здесь, прям напротив меня, был идеальный круг, ярко-красные капельки. Мама всегда говорила, что у нас жидкая кровь. Вот как я поняла, что это был кто-то из нас.

  Я могла выйти обратно. Подождать у соседей, пока не буду уверена, что папа вернулся с работы. Он привык к крови. Он привык к трупам.

  Но я не вышла. Не знаю почему, но я пошла по следам капелек.

  Они были лучшим следом, чем хлебные крошки. Кровь испачкает пол, испачкает ковер. Она не может быть съедена птицами. Мы всегда сможем идти по ее следам.

  Внезапный звук спора и противный запах – запах тела и алкоголя – остановили меня на мгновение. Возможно, мне стоило уйти тогда.

  Любопытство придало мне храбрости. Я завернула за угол.

СЕЙЧАС

 Я взглянула вниз на пятна и вверх на Люка, просто не веря, сотни тысяч мыслей разом пронеслись в моей голове. Это действительно Люк передо мной? Уже прошло почти четыре года, но он постарел, больше похож на сорокалетнего, чем на двадцатидевятилетнего. Кожа его лица покрылась морщинами и пятнами. Дева Мария, которую я помню яркой на его руке, теперь потускнела, синие линии татуировки стали нечеткими на его коже.

  «Как поживает мой маленький Птенчик?» Я еще даже не поздоровалась, а длинные руки Люка уже дотянулись до меня. Он не замечал его ног, как он стоял на потускневших пятнах. Маленькие волосинки на моих руках встали дыбом, затем упали. Он не помнил. Я понимала.

  Я замялась, вставая, положив мою щетку. Люк поднял меня вверх обеими руками, выдавливая воздух из моих легких, и закрутил меня в вокруг себя, будто мне вновь пять лет. Мне ничего не оставалось делать, как смеяться, кружась.

Он осторожно поставил меня на землю. Голова кружилась, я дезориентирована, счастлива. «Когда ты так подросла? Я же ненадолго уезжал! Ей, Мам,» позвал он. «Чем ты кормишь Клэр? Она выглядит как подросток!»

  «Добро пожаловать домой, Люк.» Мама быстро прошла мимо меня и обняла его.

  «Мам.» Мышцы на руках Люка напряглись, показывая мне, как крепко он ее обнимает. Когда они, наконец, отпустили друг друга, Мама приложила его руку к своим губам и поцеловала. Она не взглянула вниз, чтобы посмотреть, получилось ли у меня вывести эти пятна с ковра, оставив меня думать, знала ли она, что Люк  вернется домой сегодня или она просто хотела занять меня.

  «Пошли,» сказала она, ведя его к дивану. «Я хочу все знать. Садись, садись! Ты тоже, Клэр. Убери средства для уборки и присоединяйся к нам. И захвати нам по стакану лимонада, пока ты не села, пожалуйста.» Она не может отвести глаза от Люка. «Ну, Люк,» сказала она. «Как дела?»

  «Хорошо. Отлично вновь оказаться дома.» Пока я наливала лимонад, я вслушивалась в каждую нотку низкого голоса Люка. Пытаясь уловить его ушами. Он очень отличался в реальной жизни от голоса в телефонной трубке. И поскольку мои родители никогда не позволяли мне и Питеру посещать его, это был первый раз, как я лично слышала его вблизи за последние четыре года.

  Я вернулась в гостиную с тремя стаканами лимонада как можно быстрее.

  «Расскажи нам о своей работе,» сказала Мама.

  Улыбка Люка пропала на мгновение. Затем он попытался вновь ее вернуть. «Ничего не вышло. Был другой парень, у которого было собеседование одновременно со мной. Ну и, ты знаешь. Его досье было чисто. Но босс сказал, что у него откроются вакансии через шесть месяцев на многоэтажке, которую они строят.» Он взял лимонад и сделал несколько долгих, медленных глотков.

  «Это звучит обещающе,» сказала Мама, посмотрев на меня и кивнув, но я знала, о чем она думала. Очень тяжело получить работу, выйдя из тюрьмы. А когда у него есть работа, ему намного легче. Он дольше чист. Дольше на свободе. Чем он будет заниматься следующие шесть месяцев? Что если он не найдет другую работу сейчас же?

  Пока Мама делала глоток, странная тишина заполнила комнату.

  «И надолго ты остаешься?» Спросила я.

  «Ну, это от многого зависит. Мам, думаешь, я могу остаться на немного? Ну знаешь, пока я не найду работу и не сэкономлю денег? Мой надзиратель говорит, что у него есть и другие указания для меня.»

  Внезапно, мне вновь двенадцать лет. Мы все сидим на диване, как сейчас, Люк говорит ту же фразу. И даже если я не помню, я уверена, что он говорил это каждый раз, как его выпускали.

  «Конечно,» сказала Мама. «Ты знаешь, что мы всегда рады тебе здесь. Это твой дом. И, я сейчас подумала, и у меня есть некая платная работенка для тебя. Дом надо покрасить. А чердак – просто катастрофа. Я заплачу немного, но это хоть что-то.»

  «Спасибо.» Люк протянул руку и сжал плечо Мамы.

  «Но.» Мама выдала ее серьезный голос. «Если ты хочешь остаться здесь, есть несколько правил, которые ты должен соблюдать. Я хочу, чтобы ты был дома к полночи, каждую ночь. Никакого алкоголя или наркотиков. Я указываю друзей, которых ты можешь приводить домой. И ты сможешь остаться здесь на долго, если  получишь работу.»

  «Ладно, ладно. Ты выиграла, Мам.» Голос Люка был также серьезен, как и ее голос. Затем, улыбнувшись, он встал и поцеловал ее в лоб. «Я никого не разочарую в этот раз.»

  Я чуть ли не вздрогнула, когда он это сказал. Я правда, правда хотела в это поверить. Но казалось, что он сглазил его шансы, позволив этим словам выйти из его рта.

  «Ей, Птенчик, не хочешь прогуляться?»

  Я взглянула на Маму. Она сияла. «Ладно, но чтобы к ужину вернулись.» Хотела бы я, чтобы она так улыбалась – во все зубы и с сияющими глазами – стоило бы мне просто зайти в комнату.

До сих пор шел дождь, но гроза прошла. Люк и я шли близко друг к другу под нашими зонтами. Он пах дорогой, наверно, в последний раз он принимал ванну несколько дней назад, запах его тела был перебит ярким дезодорантом.

  Стояла нервная тишина, будто мы оба боялись ранить друг друга, сказав что-то не то. Расспрашивать его о тюрьме невозможно, даже если мне многое хочется узнать. Поскольку мне никогда не позволялось его посещать, у меня были лишь фильмы и интернет, чтобы больше узнать об этом. Я надеялась, что еда была нормальной, что было много книг и нормальный телевизор. Я надеялась, что там было не так ужасно, как я себе это представляла. И главное, я надеялась, что его не… Стоп. Я даже не буду думать об этом.

  «Ты была на вершине холма Craigen?» Спросил он.

  «Нет. Единственный путь туда лежит через собственность майора, а он и его ротвейлер не очень рады людям, ходящим через из двор,» сказала я, думая об огромном знаке НАРУШИТЕЛИ БУДУТ ПРИСТРЕЛЕНЫ.