- Скорей отправляйтесь домой! Неужели не видите сами, что Кобяк вот-вот двинется на Русь? Тогда вас задержат здесь, как заложников!

Ошеломлённый его словами, Ждан внимательно посмотрел на молодого чабана.

- Кто ты такой? Как тебя зовут?

- Не надо, не спрашивай.

- Откуда ты так хорошо знаешь наш язык?

- Моя мать - уруска… Научила…

- Но ты-то ведь половец?

- Это мой отец половец…

- Почему ты решил предупредить нас?

- Меня мать послала…

- А сам бы этого не сделал?

- Может и сам тоже… Я люблю нашу с матерью речь, ваши песни, ваших людей, вашу землю, хотя я никогда не видел землю моей матери, но она про неё так много и красиво рассказывала!.. И я верю, что так оно и есть, потому что мама у меня - святая! А её земля и для меня родная! Вы можете, должны мне верить. Верьте каждому моему слову! Уезжайте отсюда скорее!

- Спасибо тебе, друг, и твоей маме передай нашу благодарность за такую важную весть и добрый совет…

Отрок хлестнул коня и быстро исчез в зелёных зарослях ивняка.

В тот же вечер, узнав такую важную весть, Самуил поднял своих людей и они отправились в обратную дорогу, в Киев.

Переволока - одна из самых известных переправ через Днепр в его среднем течении недалеко от Ворсклы. Здесь каменная гряда преградила воды реки и создала широкий, удобный брод, которым с прадавних времён пользовались коренные жители Приднепровья - славяне и многие кочевые племена. Те, что в продолжение многих столетий перекатывались, как волны, по необозримым степям между Волгой и Дунаем.

Самуил расположил свой табор недалеко от брода, в удобной, защищённой лесом от постороннего глаза долине, а на берегу оставил в потайном месте сторожу, которая должна была уведомить о прибытии князя с дружинами, а также о появлении половцев или других чужаков.

Три дня никто не появлялся. А на четвёртый, в полдень, на противоположном берегу показались два всадника. Они постояли у воды, напоили коней и когда убедились, что на переправе кроме них никого нет, начали переходить Днепр.

Дежурили как раз Ждан с Васютой, неуклюжим, спокойным отроком. Из-за густых кустов они зорко следили за тем, что делается на реке.

- Как нам быть, Ждан? Пускай себе едут или нашим сообщим?

Ждан приложил козырьком ладонь ко лбу, закрывая глаза от солнца. Всадники походили на степняков, а степняки, хотя их и двое, могут привести за собой целую орду. Нужно сообщить Самуилу - пусть решает.

- Мчись скорее, Васюта! Зови наших!

Не успели чужаки достичь середины реки, как прибыл Самуил со своей охраной, приказал перекрыть дорогу, ведущую в степь.

- Кажется, половцы. Не разведчики ли Кобяка?

- Кто знает. Схватим - узнаем, - шёпотом ответил Ждан.

Озираясь, всадники осторожно выбрались из воды на сухое прибрежье, немного постояли, тихо переговариваясь, а потом медленно двинулись к лесу на склоне горы.

Здесь их и перехватила стража Самуила. Они неожиданно выскочили из кустов, наставили копья и луки.

- Стойте, кто такие?

Всадники оторопели и сопротивления не оказали. Их стащили с коней, отобрали оружие, поставили перед Самуилом.

Старший - сурового вида дебелый человек. Он не проявлял страха, только мрачно, исподлобья поглядывал и шумно сопел широким мясистым носом. Второй, молодой, перепугался, побледнел, дрожал, будто его трясла лихорадка. По всему видно - ещё ни разу в переделках не бывал.

Самуил, пристально глядя старшему в глаза, спросил на его языке:

- Половцы?

- Ойе, ойе!

- Как звать?

- Я - Сай, а это мой сын - Чой.

- Из какой орды?

- Из Ингулецкой…

- Почему здесь оказались? Куда путь держите?

- Идём на Орель, к хану Башкорту. Туда я выдал дочку замуж. Сказали, подарила мне внука - повидать его хочу.

- А Кобяка знаешь?

- Кто же в Половецкой степи не слыхал про великого хана Кобяка? А видать - не видал.

Сай отвечал быстро, без заминки и, похоже, говорил правду. Самуил пожал плечами, колеблясь принять решение. Взглянул на Ждана.

- Что будем делать?

Он уже не раз убеждался, что Ждан, несмотря на молодость, был наблюдателен и мыслил здраво. Поэтому Самуил не считал для себя зазорным спрашивать его мнение и прислушиваться к его советам.

- Я так думаю: отпускать их не следует, - немного помолчав, ответил Ждан. - Как знать, не брехня ли всё это? Почему мы должны ему верить на слово?.. Прикажи связать покрепче - повезём в Киев. А там видно будет - отпустить или на своих людей обменять…

Думая, что половцы русскую речь не знают, Самуил и Ждан говорили всё это открыто в их присутствии. Но как же они удивились, когда внезапно Сай упал на колени, протянул руки и начал умолять их на языке урусов, немного коверкая слова:

- Очень прошу - не везите нас в Киев! Мы в долгу не останемся! Возьмите выкуп! У меня есть с собой деньги, собирал чтобы с сыном на Орель ехать… Всё отдам!.. - и он полез за пазуху. - Отпустите нас, не делайте зла простым кочевникам… Дочку хочу проведать, внука увидать… Ничего мне больше не надо…

Он вытащил кожаную мошну, вытряс из неё на ладонь горсть золотых монет и большой серебряный перстень с ценным камнем. Но ни Самуил, ни Ждан ничего не взяли. Ещё раз переглянулись быстро, оба решили - не отпускать.

- Забейте их в колодки да привяжите покрепче к возам! - приказал кметам Самуил. - Посмотрим, что это за птицы…

…Ни Самуил, ни Ждан не знали и не мог тогда знать, что поступив так, они сослужили добрую службу Святославу и всем русским князьям, которые в это самое время направлялись по Днепру и по суходолу в Половецкую землю. Не ведали они и не могли предполагать, что к ним случайно попали лазутчики Кончака, которые побывали в Торческе, где встретились с Аяпом, и несли от него Кончаку важную весть о выступлении русских сил в великий поход на землю Половецкую. Настороженность и внутреннее чутье подсказали Самуилу и Ждану верное решение. Оно и способствовало Святославу вернуться из этого похода со славой.

О Святославе летописцы записали похвальные слова в летописях, а о Самуиле и о Ждане - ничего. Но это не уменьшает их заслуг, как не умаляет заслуг и тех безымянных воинов, которые погибая, отдавая кровь свою и силы добывают славу своим вождям, оставаясь сами безвестными на веки вечные…

…В тот же день, под вечер, к Переволокам приплыл на челнах с двумя тысячами воинов князь Святослав и стал табором на берегу Днепра, ожидая других князей, которые шли по суше. В течение следующих дней прибывали с дружинами правым берегом и переправлялись на левый сыны Святослава: Глеб, Всеволод Чермный и Олег, а также Рюрик Русский, Владимир Глебович Переяславский, Всеволод Ярославич Луцкий, Мстислав Ярославич, Мстислав Романович да Мстислав Давидович - два смоленских князя, Мстислав Городенский, Ярослав Пинский, его брат Глеб Дубровицкий, а Ярослав Галицкий хотя сам не прибыл, прислал полки с воеводами.

Таким образом собрались все, кто решил вместе с великими князьями киевскими принять участие в походе.

Не прибыли: родной брат Рюрика Давид Ростиславич Смоленский, написав грамоту, что болеет и посылает вместо себя сына Изяслава с небольшой дружиной; родной брат Святослава Ярослав Черниговский, который в марте отказался от похода и ратовал только за летний поход; двоюродные братья Святослава - Игорь Новгород-Северский и Всеволод Трубчевский.

- Наши братья, значит, не пришли, - с горечью и обидой в голосе произнёс на киевском снеме Святослав. - Отписались в грамотах: далече, мол, нам идти вниз до Днепра, не можем свои земли без защиты оставить. А если я пойду через Переяславль, то они тогда со мною пойдут и присоединятся на Суле… Но не верю я в то, что пошли бы они с нами и тогда, если бы путь лежал через Переяславль на Сулу. Скажите, разве князьям луцкому, галицкому или пинскому ближе, чем смоленскому или новгород-северскому? Кто хотел, тот прибыл. А кто не захотел вместе с братьями своими подняться на ворога, того ждать не станем. Так вот, обоз оставим здесь под надёжной охраной, а сами завтра же налегке отправляемся в степь, на Орель, если потребуется то и на Самару. Верные люди сказали нам сегодня, что там хан Кобяк собирает силы для нападения на Русь, договаривается с Кончаком, чтобы сообща ударить. Но мы должны не дать им соединиться. Ударим раньше и, даст Бог, побьём окаянных!