Шекспира с вашей кобылой мне до сегодняшнего дня просто в

голову не приходило. Мне кажется, что этого гениального человека специально никто ничем не задабривал, не брал на своё

попечение. Он, как и все великие люди, щедрой рукой расточал

неземные плоды освящённого небом таланта. Может, оставить

в покое и наших пролетарских служителей муз, пускай порхают

на воле, как птицы небесные. Всё-таки хорошо, когда никто никому ничем не обязан и не требует друг от друга наград.

Василий Иванович, разумеется, не лишён был своих пред-ставлений о Вильяме Шекспире. И насчёт перед сном помолить-ся с Дездемоной, и по поводу «Убить или не убить» имел свои, опытом Георгиевского кавалера выстраданные убеждения. Однако какое отношение имеют все эти гамлеты и датские короли

к революционной обстановке в дивизии, понимал с трудом. Поэтому деликатно подвёл разговор о проблемах искусства поближе

к местным, доморощенным повелителям муз.

– Дался тебе этот Шекспир, зачем нам нужны чужие кумиры, давай лучше о своих писателях поговорим. Наша дивизия талан-тами не обделена, русские люди башкою крепки и изобретатель-ны. Что ты можешь сказать, например, про писателя Михаила

Булгакова, он талантливый сочинитель или же нет? Его романы добавят могущества русскому слову, принесут литературные

лавры нашему дорогому Отечеству?

– Мне бы гораздо проще было ответить на этот вопрос, если

бы я знал ваше мудрое мнение, товарищ комдив, – предусмо-229

трительно заметил Кашкет. – Всё-таки партия – наш рулевой, опасаюсь, как бы самому не в ту степь забуриться. Иногда мне

кажется, что в делах революции я ещё не настолько силён, чтобы

на своё беспартийное мнение целиком положиться.

– А мне тогда зачем твой ответ? Ты давай, дураком не прики-дывайся, правду скажи: нравится роман «Мастер и Маргарита»

или вызывает сомнение? Это гениальное произведение или собачья белиберда? Фурманов на сто процентов уверен, что писатель

Булгаков, на самом деле, сбежавший из сумасшедшего дома белогвардейский поручик. И что нам давно уже пора определиться

с ним по назначению – то ли обратно в дурдом, то ли обеспечить

под стенкой по заслугам исход.

– Я, Василий Иванович, сам всё время ломаю голову, нравится мне писатель Булгаков или нет, вроде бы роман «Мастер и

Маргарита» неплохо написан, но бесовщиной от него несомненно попахивает. Так что, ей-богу, не знаю.

– Вот, проходимец, таки отправлю на передовую, чтобы мозги тебе на место поставили. Так всю жизнь дурачком не прока-тишь, башку свернёшь обязательно. Колобок, он только сначала

от деда с бабкой ушёл, а потом всё одно к рыжей лисице на зуб

закатился.

– И что это вы, Василий Иванович, передовой меня постоянно пугаете. Будьте уверены, не хуже Петьки вражеского языка

голыми руками возьму. Ни про какую уху сопли разводить не

стану. Это у него то чей-то брат занемог, то у кума кобыла из-дохла. Я сразу шашку наголо и любого противника, как кочан

капусты, в солому перекрошу.

– Это с балалайкой-то своей наголо? Не боишься, что кони

в дивизии все обхохочутся? Я тебе так скажу: хорошо, когда

каждый своим делом норовит заниматься. Вот тебя, дуралея, в

консерваториях искусству учили, значит, в искусствах и находи

себе применение. Почему бы тебе в нашем армейском клубе не

поставить спектакль по роману «Мастер и Маргарита». Главным консультантом пригласим самого Михаила Афанасьевича, пускай сочинитель воплощает на революционных подмостках

230

своих фантастических персонажей. Талантливая молодёжь среди бойцов в дивизии есть, подберём достойных исполнителей

на всякую роль, пора красноармейцам в большое искусство по-даваться. И вешалку, между прочим, не хуже, чем в московских

театрах, соорудим. Не знаю, как с неприятельским языком, а с

вешалкой у тебя, убеждён, неплохо должно получиться.

Тем временем в Разлив, на полном скаку, нарушая вечернее

умиротворение глухим стуком конских копыт и звоном трясу-щейся сбруи, залетела штабная тачанка. И вот уже в дверном

проёме командирского шалаша замаячила крепкая стать потира-ющего руки ординарца.

Петька был из тех редких и счастливых людей, присутствие

которых в любой ситуации сообщает окружающим весёлый

оптимизм и ощущение вкуса здоровой жизни. По всему видно

было, что день у Петрухи, как и положено, сложился на славу.

Об этом свидетельствовало светлое сияние ликующих глаз и за-плечный увесистый сидор, который он по ходу сбросил в руки

Кашкету.

Ординарец, источая запах свеженькой водочки вперемешку с

конским и собственным потом, с перещёлком офицерских сапог

сделал под козырёк и доложился Чапаю о выполненном пору-чении, особенно отметив доставленный в полной сохранности

гостиничный сидор.

Василий Иванович, несомненно, обрадовался возвращению

ординарца, но, согласно субординации, не выразил личного восторга и, не обращая внимания на пухлый сидор, недовольно

пробурчал:

– Где тебя нелёгкая носит? Уже можно было двадцать раз

возвернуться не только из штаба Фрунзе, но на тот свет и обратно смотаться. Не иначе как с бабами где-то возжался, знаю тебя, кобеля.

– Так я же Чумайса в штаб армии по вашему распоряжению

сопровождал, – начал торопливо объясняться Петруха, поправ-ляя пристёгнутую шашку и деревянную кобуру немецкого маузера. – Нормальным дружбаном, между прочим, рыжий кренде-231

лёк оказался. Часики карманные в золотой оправе по- братски

мне подогнал, теперь на службу в Разлив без опоздания буду

являться. Свежих банок с тушёнкой полный сидор передал, в

знак уважения к вашим геройским заслугам. И ещё акциями с

электростанций обрадовать обещал, того и гляди жизнь потихоньку наладится.

– Я тебя, контра, обрадую акциями с народных электростанций, не хватало только в штабе дивизии собственных буржуев

иметь. Уж больно торопится на свой лад похозяйничать этот рыжий барбос, последнего слова большевики ещё не сказали. Запомни и ты: мы ещё устроим кое-кому прогулку без яхты, по ленинским, милым сердцу местам. Сибирь необъятная, места для

всех хватит. Между прочим, пока ты водяру с буржуем хлебал, мы с Кашкетом времени зря не теряли, вместе ломали голову, что бы такого приятного для молодёжи в дивизии сделать, как

приобщить её к сокровищам мирового искусства. И вот решили

в армейском клубе поставить спектакль по знаменитому роману

Михаила Булгакова. Между прочим «Мастером по Маргаритам»

эта весёлая книжица называется. Давай и ты подключайся к пролетарской культуре, будем вместе рядить и советоваться, как бы

получше всё это депо обстряпать. Я предлагаю репетировать

сразу в авторском присутствии, чтобы было, как говорится, из

первых рук. Нечего нам тень на плетень наводить, поэтому сочи-нителя Булгакова следует немедленно доставить сюда. Пока лошади ещё не охолонули, дуй на тачанке в расположение и к утру

хоть разбейся, но доставь его целым и невредимым в Разлив.

– Управлюсь ли за ночь, Василий Иванович? Неровен час, коней загоню. Целый день не выпрягал рысаков из тачанки, сорок вёрст в один конец и примерно столько же было обратно.

Может, завтра с утра, на свежих копытах рвану за писателем?

Никуда он не денется, доставлю в полной сохранности, получи-те как из швейцарского банка. Закажете – и пару балерин вместе

с ним прихвачу, для настоящего театра они в самый раз пригодятся. Прикидывайте сразу, чтобы тачанку по чём зря не гонять.

– Откладывать ничего мы не будем, – категорически заявил

232

Чапай, – некогда ждать, молод ещё, не знаешь настоящую цену

времени. Мне в твои годы тоже казалось, что его и девать вроде

бы некуда. А вот ныне такое привиделось, после чего каждый

день, минута, прожитая на нашей Земле, начинает казаться таким драгоценным даром, что любые богатства мира с готовностью отвалишь за них. Так что не медли, малость перекури и

трогайся в путь. С писателем будь повнимательней, революции

нужны толковые головы. А то ведь тебе только словечко против

шерсти скажи, шашку небось навострил, что косу перед жатвою.

Петька был одним из тех редких и решительных людей, которые любое поручение принимаются выполнять незамедлительно. Поэтому ещё не остывшие кони с места рванули в карьер, и

тачанка умчалась на поиски знаменитого писателя. Только дробное постукивание скорых копыт утонуло в лесной чащобе.

Последнее время распоряжения комдива, его поступки и за-гадочные ухмылки порядком осточертели ординарцу. Теперь эта

идиотская свистопляска с никому не нужным спектаклем. А тут

ещё Анка не на шутку запропастилась, молодость уходит, но никакой личной жизни не складывается. Может, пора бросить всё к

чёртовой матери и махнуть с ней хотя бы в Актюбинск, поближе

к городской, человеческой жизни. Петька сплюнул в сердцах и

полосонул нагайкой пристяжного коня.

Оставшись в Разливе вдвоём, комдив распорядился организовать Кашкету традиционный вечерний чай. Денщик немедленно приступил к исполнению. Он подвесил над очагом походный

медный чайник и занялся необходимыми приготовлениями.

Василий Иванович, тем временем, расположился за центральным пеньком, разложил на столешнице вышитый бисером

кисет с табаком и оправленную в серебро черешневую трубку.

Привычным ловким движение он отделил от горелки мундштук, поднял с земли подходящий пруток и начал прочищать кури-тельный инструментарий. Несколько раз собирал трубку, проду-вал её с лёгким шипением, чем-то оставался опять недоволен и

снова прочищал тонким берёзовым прутиком.

– Может, помочь? – поинтересовался незаметно подошед-233

ший к командиру денщик. И не дожидаясь ответа, добавил: – Не

нравится мне эта театральная затея, Василий Иванович. Поговаривают, будто Булгаков с нечистой силой знается, как бы порчу