Я скептически выгнула бровь: мало того, что сам врет, так еще и меня на это подбивает. Но ничего не поделаешь. Кодекс ведьм, колдунов и гадалок предписывает защищать своего спутника при любых обстоятельствах. Поэтому я кивнула, хоть это и вышло не очень уверенно.

Рэй, похоже, тоже не очень нам поверил, но все же передал проштрафившегося звереныша мне лично в руки.

— Избавители, проходите. Отец с матерью вас ждут.

От неожиданности я почти подпрыгнула и чуть не выронила из рук котенка. Но тот не упал — гаденыш со всей силы (а в его случае — со всей дури) вцепился в меня когтями. Да так, что я взвыла.

На появившегося из ниоткуда наследника это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Он сейчас выглядел таким же скучающим, как и тогда в общем зале. Ну и молодежь у горцев!

— Прошу за мной.

Парень развернулся и вошел внутрь. Нам ничего не оставалось, как последовать за ним.

Сам дом, как я и ожидала, оказался обычной пещерой, только заставленный всевозможной мебелью. Не знаю, кто занимался обстановкой, но у него явно отсутствовал вкус. Или здравый смысл. Вот как можно было возле высокого резного эльфийского столика поставить низкие гномьи скамеечки? Они что себе под пятые точки книги или подушки подкладывают? В остальном это было обычное жилище, я бы даже никогда не догадалась, что оно принадлежит семье вождя. У Паучихи и то побогаче будет, хоть она и обычная старушка.

Единственным, чего я не ожидала здесь увидеть, был большой позолоченный самовар. Я такой видела только на картинках. Раньше такие были в ходу в Ирэме. Это был самый настоящий ритуал. На чаепитие приглашали самых близких родственников и друзей. И всенепременно угощали вареньем из розовых лепестков или моим любимым вишневым. Но по известной причине эти традиции больше не соблюдались.

Поэтому я немало удивилась, когда я увидела ирэмский самовар, да еще стоящий прямо на полу. А вокруг него на цветных подушках (подозрительно похожих на мои — надо будет потом покопаться в вещь-мешке — мало ли чего) восседала почтенная супружеская чета. О недавнем скандале свидетельствовал лишь быстро опухающий глаз вождя. Интересно, не будет ли это слишком, если я ему предложу заживляющую мазь? Вот у меня на лице уже и следов от недавнего синяка не осталось. Надо будет не забыть потом поблагодарить Айри.

— Твоя скотина — говорящая? — не удержавшись, первой вступила в разговор Марава. — Правда?

Ее супруг закатил глаза, а затем кивнул, тем самым давая мне понять, что я могу отвечать и отчитывать свою неучтивую женушку на этот раз он не собирается. Что-то мне подсказывало, что он был таким добрым отнюдь не из-за своего отходчивого характера. Хоть я и лишилась своих способностей, но все равно прекрасно видела, что велилий вождь горного клана Рэхнар очень сильно провинился перед своей благоверной. По глазам видно.

— Да, говорящая, — подтвердила я и тут же получила когтистой лапой. — То есть говорящий. Мой котенок действительно умеет говорить. И даже слишком хорошо, — добавила я скорее для Кузьмяка, чем для хозяев дома. Звереныш только фыркнул и высунул язык, показывая, что он обо мне думает. — Дело в том, что он мой фамильяр. А сама я гадалка третьей высшей степени. Могу показать лицензию. Поэтому моего спутника могу понимать не только я, но и все остальные.

— Так вот оно в чем дело! — просияла Марава. — А можно я его потис… то есть можно его подержать?

— Нет! — одновременно воскликнули мы с котенком, а уголок рта Рэя дернулся. Слишком знакомые нотки мы уловили в голосе гномихи. Такие частенько приходилось слышать у Айри.

— Нет? — растерялась Марава. — А почему?

— Понимаете ли, — начала вдохновенно врать я. — Фамильяра нельзя передавать другим, иначе он может растерять свои волшебные свойства.

— Но его же совсем недавно держал здоровенный мужик, — усомнилась женщина. — Я сама видела.

Вот же глазастая попалась!

— Понимаете ли, — гнула я свое, — мы же втроем Избавители, так? Так вот нам это разрешено. Только в руках Рэя, здоровенного мужика, мой фамильяр может не опасаться растерять свои волшебные свойства.

— Ах, вот оно что! — всплеснула руками гномиха, а ее муж так важно кивнул, словно с самого начала именно это и предполагал. Как же все-таки мужчины похожи. И неважно какой они расы — главное не уронить лицо перед своей женщиной. Или, на крайний случай, перед чужой.

Только сейчас я заметила, что Брэн и Бран за нами не пошли. Наследник правильно расценил мой растерянный взгляд.

— Они пошли к вождю Грэхнару.

— Да, — подтвердил Рэхнар. — Они передадут, что сегодня Избавители останутся ночевать у нас. Он ведь тоже вас ждет. Скоро ночь. А утром уже и к Грэхнару загляните. Кстати, это мой сын Вальнар — единственный сын и наследник.

Мы с Рэем поклонились в знак приветствия и почтения. Кузьмяк же, воспользовавшись тем, что он «домашняя скотина», спрыгнул на пол и почесал задней лапой ухо. Надо будет преподать этому мелкому пакостнику урок вежливости. Тоже мне цаца нашлась!

А вот молодому наследнику подобный урок тоже не помешал бы. Паренек встал и, не глядя на нас, побрел к плетеному диванчику, где демонстративно разлегся, повернувшись к нам спиной. Мои руки так и чесались надрать этому наглецу уши, но приходилось выдавливать из себя почтительную улыбку. По крайней мере, в душе я могла его хорошенько откостерить. А словарный запас (в том числе и ненормативной лексики) у меня был явно поболе, чем у любого портового грузчика. Еще бы! Зря я что ли иностранные языки всю жизнь изучаю.

— Присаживайтесь! — наконец вспомнив о правилах приличия, предложил-приказал Рэхнар.

Еще бы куда показал — цены б ему не было. На полу подушек для нас я не заметила, а быть веником или шваброй мне тоже не улыбалось. К счастью, о своей оплошности вспомнила Марава. Она подала знак сыну, и тот с выражением невыносимой муки на холеном лице, встал с дивана и принес нам подушки. Маленькие. Изъеденные молью. А моль-то здесь откуда? Тоже мне жилище вождя могущественного клана! Надо будет предложить потом хозяйке одну хорошую травку для выведение сих наглых насекомышей. И цену заломлю такую, чтоб они поняли с кем имеют дело. Да, признаюсь, я обиделась. Со мной так еще никто не обращался. Даже в самых бедных домах мне предлагали только лучшие места, и я в ответ на доброту, всегда искренне пыталась помочь. А работать на тех, кто это не ценит — не в моих правилах. Жаль, что сейчас я выбирать не могла.

Я-то на подушечке кое-как поместилась, а Кузьмяк и вовсе устроился с комфортом. Что же до Рэя… Жестом отказавшись от предлагаемой тряпицы, он уселся прямо на пол, скрестив ноги. Вождь не стал спорить, что так здесь не принято сидеть. Я хмыкнула — я бы тоже не рискнула спорить со «здоровенным мужиком», когда тот не в духе. А то, что Рэй был недоволен, было хорошо заметно. Обычно его лицо было абсолютно спокойно, и на нем не отражались почти никакие эмоции. Сейчас же брови Рэя сошлись на переносице. Зрелище, мягко говоря, устрашающее, учитывая наличие уродливых шрамов. Мне же почему-то стало смешно, и я еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться в голос. Хорошо, что я сдержалась — нечего портить о себе впечатление. А Рэй сейчас выглядел не просто как «здоровенный мужик», а как «суровый здоровенный мужик». К нему не то что обратиться страшно было, ни и просто смотреть без ужаса не получалось.

Однако не для всех. Вначале так сильно испугавшаяся «говорящей домашней скотины» Марава сейчас не могла отвести восхищенных глаз от моего телохранителя. Смеяться мне перехотелось, и я с удивлением прислушалась к себе. Откуда появилась эта ревность? А то, что это была именно ревность, я не сомневалась. Это точно было не чувство собственности, как я думала раньше. Это была именно ревность, и мне пришлось это принять. Ладно, в потемках своей души я потом покопаюсь — не до этого, а сейчас нужно было поговорить о деле.

— Покормите нас, пожалуйста! — перешел к «делу» Кузьмяк.

Не ожидавшие такой наглости хозяева дома вытаращили на котенка глаза, но тот лишь невозмутимо смотрел на них в ответ. Он уже понял, что может здесь делать почти все, что за хочет, и ему никто за это ничего не сделает. Ну разве что мы с Рэем. Ладно, только Рэй.