— Ой, Мак, ура! Вот они, свечи! И спички здесь!..
— Ура! — согласился Мак. — Приключения продолжаются.
Они зажгли три длинные белые свечи — по одной для себя и еще запасную (Маша взяла ее в левую руку). Желтый свет заметался по стенам.
— Прямо «Остров сокровищ», — со зловещей ноткой сказал Мак (при свечах было совсем не страшно). — «Пятнадцать человек на сундук мертвеца…»
— Мак, не надо про мертвецов, — попросила Маша жалобно и дурашливо.
— Не бойся. Они же это… вирртуальные… Ну, где кладовка-то?
— Там, в сенях…
Вернулись в сени. Высветили дощатую дверь с медным засовом. Замка на засове не было. Медь лязгнула, дверь с визгом отъехала. Если бы навстречу искателям приключений шагнул скелет, они бы не удивились. Но на них упал свернутый в рулон пыльный ковер.
— Мама!
— Это не мама, а капитан Сильвер, — объяснил Мак.
— Я чуть не померла…
— Успеешь еще, когда начнем разбирать бабушкино имущество. Смотри, сколько барахла…
Но барахла оказалось не так уж много. За ковром громоздился дощатый сундук, на нем две корзины со старой обувью, пыльная бутыль, картонный ящик. Похоже, что от телевизора…
Стеарин горячо падал на руки. Мак и Маша укрепили свечи на половицах неподалеку от дверей. Выросли тени. Зато удобнее стало вытаскивать содержимое кладовки. Отодвинули рулон, сняли корзину, потянули картонный короб.
— Это и есть «сундук мертвеца», — чихая, разъяснил Мак.
— Мак, ну не на-адо…
— Тогда говори быстро, где кораблик!
— Ну я же не помню… Ай, смотри!..
Паруса кораблика обрисовались в оранжевом свете, когда сдвинули в сторону короб. Два треугольных и один четырехугольный. И борт орехового цвета с разноцветной каемкой. Похоже, что яхта давней конструкции.
— Во! «Кто ищет, тот всегда…» — выдохнул Мак и спохватился: — Машка, ты молодец!
Маша достала кораблик, покачала перед собой. Дала Маку. Он принял его в ладони — легонький, почти летучий.
— Маш, смотри, здесь пушки!
— Да!.. Мак, давай потом разглядим. Сейчас надо все убрать на место, а то дядя Гриша решит, что были грабители…
Кораблик держался на аккуратной подставочке — то ли приклеенной, то ли просто присохшей (Мак вспомнил название — кильблок). Он поставил яхточку у стены против двери, между свечами. Они снова укрепили на сундуке корзины, бутыль, коробку от телевизора, вдвинули в кладовку свернутый ковер.
Мак опять потянулся к кораблику.
— Маш, это, кажется, старинная работа… Мир обалдеет…
И вдруг задергалась наружная дверь! Распахнулась, морозно дохнула на свечи, две из них погасли. Нет, Маша вовсе не была трусихой. В одну секунду, прежде чем появились незваные гости, она успела сунуть кораблик в кладовку, захлопнула ее, прижалась к доскам спиной.
Две широкие фигуры, на которых различим был камуфляжный рисунок, придвинулись вплотную, чуть не придушили своей массой. Маша запищала. Потом крикнула:
— Мак, позвони Миру!
— Я вам позвоню, шмакодявки!
У Мака выхватили мобильник. Потом оказалось, что у Маши тоже! Свеча погасла. Мак попытался вырваться.
— Товарищ лейтенант, сосунок лягается!
— Дай ему по ж…
Мак ощутил крепкий пинок, даже вскрикнул…
Дальше все помнилось скомканно. Вернее, почти ничего не помнилось, только гул, тряска и запах бензина… Уже потом они поняли, что слабые отблески в окнах пустого дома разглядел проходивший мимо полицейский патруль и что-то заподозрил. Наркоманов, пьяниц, грабителей?
Никаких объяснений и криков конвоиры, конечно, не слушали. Впихнули пацана и девчонку в железный фургон, повезли и очень скоро тормознули у ближнего полицейского отделения в конце все той же улицы Хохрякова. Вытряхнули ребят за воротники, втащили в комнату с яркой лампочкой без абажура, что-то громко и неразборчиво доложили дежурному, коротко посмеялись и ушли, хлопнув дверью.
Мак схватил Машу за руку и тоже бросился к двери.
В спину ему крикнули:
— Стоять!
Рванули назад…
Ну разве могли Мак и Маша подумать, что окажутся в таком вот помещении с голыми столами и лавками, с клеткой в углу и решетками на окнах? С двумя квадратными дядьками в погонах сержанта и капитана МВД! Застарело пахло табаком и хлоркой.
Их втолкнули и поставили перед столом. Капитан с гладким лицом и толстой, как ведро, шеей шагнул назад, прислонился к оконному косяку, лениво сказал:
— Бабчиков, займись протоколом…
Тощий, похожий на петуха сержант суетливо достал из ящика бумагу и ручку, присел к столу, облизал губы. Глянул на Матвея и Машу, как на деревяшек.
— Фамилии… Место жительства…
Мак не боялся. То есть он боялся за Машу: не расплакалась бы. А за себя ему не было страшно. Он давно понимал, что с ним и с любым из ребят такое может случиться всегда. Вон что творится на свете!.. Но Маша вроде бы не собиралась плакать. Она тонко, но безбоязненно сказала:
— За что нас схватили? Не имеете права!
— Ну вот, товарищ капитан, опять правозащитники, — жалобно выговорил сержант. — Ну спасу нет… — И взвизгнул: — Быстро фамилии! — Воткнул в Мака колючие глазки.
Маку стало страшновато — теперь уже за себя. Он крепко взял Машу за холодные пальцы и повторил ее слова:
— За что нас схватили?
Капитан выпрямился. Его могучая шея закаменела. Он твердо выговорил:
— Вопросы здесь задаем мы. Ясно, сосунки?
Мак слышал и читал эту фразу много раз. Во всяких детективных фильмах и книжках про шпионов. Там уверенные советские следователи говорили такие слова хлипким зарубежным агентам и попавшимся членам преступных группировок — тем, кто пытался что-то лепетать и выяснять для своей пользы. Те сразу скисали.
Мак не скис. Только словно заледенел внутри. И объяснил «этим»:
— Задаете вопросы вы. А отвечать-то должны мы. А мы не будем, пока не скажете: за что схватили?
В дальнем полутемном углу кто-то тяжело зашевелился и закашлял. Мак увидел человека, которого не замечал до этой минуты. Грузного, неуклюже устроившегося за журнальным столиком. Поблескивала седина и очки, косматился овчинный воротник… Человек сипловато и будто с натугой проговорил:
— Мой капитан, в словах ребенка, который тебя не боится, есть логика…
Капитан задышал, как оскорбленный самовар.
— Сейчас забоится… Узнает логику… Его и его девицу взяли на месте преступления — при попытке поджога пустого дома.
— Врут они! — вскинулась Маша.
— Молчать! — заорал сержант Бабчиков.
— Не буду я молчать! — выкрикнула в ответ Маша (и, кажется, всхлипнула). — Ничего мы не поджигали! Это дом моей бабушки! Мы пришли, чтобы попасть в кладовку, найти там кораблик. А дяди Гриши, который караулит дом, почему-то нет.
— А бабушка? — вдруг спросил из угла непонятный старик (и вроде бы усмехнулся).
Маша, часто дыша, объяснила:
— Бабушка уехала, дом-то нежилой, для сноса. А дядя Гриша там временно… А сейчас ушел куда-то… Мы стали отпирать кладовку, а тут эти. За шиворот нас… Мобильники отобрали, Матвейку ударили…
— Константин Петрович, это обычный прием, — заговорил капитан. — Те, у кого интерес, подбивают вот таких малявок за мелкие деньги, чтобы поджигали ветхие жилища, и получают места для автостоянок… А потом рассказы про бабушку…
— Никто нас не подбивал! — крикнул Мак (и — вот черт! — кажется, заскребло в горле). — Вы все равно ничего не докажете!
— Ну уж доказать-то мы всегда сумеем! — хмыкнул капитан.
— Ага! А черенок от швабры уже готов? — вырвалось у Матвея.
Стало тихо на несколько секунд.
— Да-а, информированные детки… — выдохнул капитан. — Черт бы побрал этих журналюг!..
— Каждый делает свое дело, — непонятно высказался в углу Константин Петрович. — Аркадий, ты играешь с огнем. Детей положено допрашивать при родителях или педагогах.