Да не хуже ли? Все в блевотине и всем ХОРОШО, все в умилении и пьяной надежде, радужное искусственное небо развесили над адом.
Ну ладно… До свидания. Василий.
Здравствуй, дорогой Максим.
Получил твоё письмо и Василия. Спасибо, Василий, пиши почаще.
Я живу хорошо. Сделали себе в лесу около Ожогина Волочка землянку. Некоторые мужики из Ожогина Волочка живут в этой землянке с нами хорошо и дружно.
Я написал стихотворение, которое они читают всяким женщинам, когда женщины приходят к нашей землянке. Вот это стихотворение:
НЕЗНАКОМОЙ ЖЕНЩИНЕ
Есть второй вариант:
НЕЗНАКОМОЙ ЖЕНЩИНЕ
Но второй вариант я никому из мужиков не говорил, а то неудобно.
Больше писать не о чем.
До свидания. Фёдор.
Здравствуй, дорогой Максим.
Как ты напишешь, так и будет; сам давно не знаю, что делать. Вот всё тебе расскажу, как было.
Приходим мы с мужиками утром в магазин, один мужик, Николай (хороший мужик, добрый), говорит: «Тётя Маша! Дай нам десять бутылочек косорыловки».
И вдруг продавщица говорит: «Хватит! Авчарася приходили председатель, говорит: сенокос начался. Не давай им больше ничего! И завозить больше ничего не будут, пока сенокос не кончится».
Николай говорит: «Сенокос — сенокосом, а косорыловку-то дай».
Она ему: «Хватит!»
Николай тогда так оформил свою мысль: «Так лучше бы тебе, стерва, председатель сказал: расстреляй их всех, а то сенокос начался!»
А она ему: «Уйди, Николай, креста на тебе нет!»
Тут все мужики стали меня подталкивать — скажи, мол, ты городской.
И только я собрался высказать ей свои соображения, она говорит: «А городского вашего видеть не могу! Он вас подбил, это вы через него в землянке жить стали!»
Максим! Максим! Мне стало так плохо и стыдно, я даже закрыл лицо руками, вышел из магазина и сел на крыльцо.
Тут все мужики тоже вышли и мы пошли по дороге, куда глаза глядят.
Напиши мне телеграмму, Максим.
Больше писать не о чем.
Трижды бью тебе челом в ноги.
До свидания. Фёдор.
ФЁДОР, ХВАТИТ ТЕБЕ ТАМ ОКОЛАЧИВАТЬСЯ, ПРИЕЗЖАЙ ОБРАТНО! МАКСИМ.
Здравствуй, дорогой Максим.
Я получил твою телеграмму, спасибо.
Знаешь, Максим, я подумал и вижу, что не могу же я взять всех мужиков с собой, потому что поселить всех в нашей комнате мы, наверное, не сможем, не поместимся (а может, как нибудь поместимся?); а вырыть в нашем дворе землянку — там будет холодно зимой.
Поэтому я сейчас приехать ещё не могу, я останусь и буду думать, что делать.
До свидания. Фёдор.
ДНЕВНИК ФЁДОРА
1 марта.
Сегодня у нас 1 марта. Решил кроме записных книжек вести ещё и дневник. Вспрыснули это дело.
2 марта.
Ничего даже не помню, что было. А жалко, хотел всё подробно записывать.
3 марта.
Сегодня захожу я в туалет, а там на стене написано: Здесь был Агапов. Я спрашиваю у Максима: Максим, а кто это Агапов у нас был? Максим мне говорит, что был у нас вчера в гостях Агапов, рассказывал про войну, а я всё записывал и даже плакал. Тут я смотрю — действительно, у меня в записной книжке записано:
«Служил я в Германии, в части, что ещё при немцах построена. Вот как-то раз дежурю в столовой; первая смена уже пообедала, мы для второй всё ставим, посуду убираем. Вдруг прибегает немец один из хутора, что рядом с частью стоит. „Мне, говорит, нужен только командир части! Зовите мне командира части!“
Ну, подумали, позвали ему командира части. И вот этот немец рассказывает, что у него на хуторе сохранился немецкий архив, а в архиве есть документ, в котором написано, что вот эта столовая заминирована и должна взорваться как раз сегодня во время обеда. Ты представляешь? Вот эту самую столовую, где мы сейчас находимся, немцы заминировали двадцать лет на зад, и ведь специально, гады, рассчитали, чтобы во время обеда взорвалось!
Ну, командир части подумал — и велел всем выйти из столовой. И только все мы вышли — как грохнет! От столовой — а ведь столовая здоровая, полкилометра — ничего не осталось, даже вот с эту пробку камешка не нашли. Только воронка метров сто.
Ну, воронку заровняли, всё расчистили — и построили на этом месте новую столовую.
Что ж ты думаешь? Прошло полгода — и снова взорвалась столовая к чёртовой бабушке! Вот гады немцы, как минировали, когда отступали!»
Вот какой случай рассказал мне, оказывается Агапов. Я, как прочитал, сразу побежал в магазин.
4 марта.
Сегодня суббота. Отметили это дело.
5 марта.
С утра чего-то захотелось выпить.
Сказано — сделано, выпили с отдачей. (Приписка Василия: Фёдор, зачем ты переписываешь из записной книжки такие длинные истории? Кроме того: пиши понятнее; например, вместо выражения «выпили с отдачей» можно написать «показал закуску» или «блеванул».
6 марта.
Поспорил с Василием: можно ли сухим вином Мерло нажраться до автопилота? Он говорит, что нет, но я выиграл очень быстро.
7 марта.
Завтра 8 марта. Отметили это дело.
8 марта.
Отмечали 8 марта.
9 марта.
Отмечали 9 марта.
10 марта.
Василий принёс бормотуху, а Пётр — косорыловку. Делали коктейли. Прилично вышло.
11 марта.
Купили сегодня 6 бутылок косорыловки. Всё и уговорили.
12 марта.
Уже середина марта, а холодно. Для сугреву пили одну косорыловку.
13 марта.
Сегодня воскресенье. Еле достали косорыловку.
14 марта.
Утром Максим слабым-слабым голосом зовёт: «Фёдор! Фё-ё-ёдор!» Я подошёл, говорю: «Что, Максимушка?» А он мне: «Давай-ка, жахнем косорыловки!» Я не стал отказываться.
15 марта.
Приходит Василий, а я ему прямо с порога говорю:
— Basille! Kosoryilovka ou la mort?[1]
Он побледнел, говорит:
— Kosoryilovka…[2]
А я ему:
— Вот то-то!
16 марта.
Нынче утром Василий встал, чтобы идти на работу, зашатался и упал. Я побежал, звоню Петру: «Пётр! — говорю, Пётр! Приезжай скорее, Василию плохо!»
Пётр испугался, спрашивает: «А что брать — портвейн или косорыловку?»
Я говорю: «Бери косорыловку!» Бросил трубку и побежал.
17 марта.
Сегодня я говорю Максиму: «Максим, если мы и сегодня будем пить косорыловку, то заболеем.»
— Он согласился. Пили портвейн.
18 марта.
Утром я сказал Максиму: «Максим, ты как хочешь, а я, что греха таить, сегодня решил надраться!»
Максим хлопнул меня по плечу и говорит: «Я тоже!»
19 марта.
Ничего не помню, что было.
20 марта.
Ничего не помню.
21 марта.
Максим, конечно, добрый, но сегодня очень обижал меня.
Я ему рассказал наконец о том, что хочу стать космонавтом, а он стал обижать меня. Я очень с горя напился.
22 марта.
Сегодня Максим опять злой. Так ругался, что Пётр ему говорит: