Когда начинало темнеть, включалась подсветка корпусов академии. Корпуса разведчиков светились фиолетовым, корпуса силовиков — красным. Корпусов дипломатов и связистов отсюда не было видно. Я свернула к площадкам с турниками, чтобы поглядеть на небо и подумать о своем, девичьем.

Но Звезды приготовили для меня сюрприз…

Я приметила у турников Малейва в компании с центаврианином-курсантом. Они что-то обсуждали, при этом Малейв был спокоен, а его спутник так и кипел. Центаврианин — и кипит? Любопытно. Они бродили мимо турников, останавливаясь то у одного, то у другого.

Иногда мы встречались с Ли в коридорах, и тогда центаврианин небрежно кивал мне. Порой мы виделись и в столовой, и, если бы он хотел, мог бы сто раз подойти и поговорить, разузнать, как у меня дела. Но Ли этого не делал и держался со мной, как со знакомой, удостаивая только кивками, а иногда даже и не удостаивая. И я бы успокоилась, если не интуиция. Не знаю, верно ли мое женское чутье, но центаврианин вызывал у меня опасения. На восемьдесят процентов я была уверена, что у него на меня какие-то планы.

А не проследить ли за ними? Может, Малейв сболтнет что-то такое, что мне будет полезно? Заодно и проверю, получается ли у меня быть незаметной, или нет. А если меня обнаружат, ничего страшного не случится — улыбнусь и наплету что-нибудь. Сноровисто шмыгнув за ближайшую отвесную стенку с выступами и дезактивированными аэро-ступенями, я затаилась.

Скоро старшекурсники, увлеченные разговором, остановились неподалеку. Я с трудом различала их голоса, так как говорили они негромко. Надо перебраться поближе… Чувствуя себя настоящей шпионкой, я тихонечко прокралась к следующему турнику, специально выбрав момент, когда курсанты смеялись.

теперь-то слышала отчетливо каждое произнесенное ими слово. Говорили они о тренировках, поболтали насчет работы на лето и планах на увольнение. Судя по всему, у Малейва все было прекрасно, как и у его друга. Ли собирался продолжать службу в Миграционном отделе, а в ближайшее увольнение в конце семестра отдохнуть «по-домашнему», на Горунде.

Я морщилась, слушая, как бывает благополучна и успешна жизнь, и пожалела, что вообще решилась подслушать курсантов. Успехи у него, видите ли, и в учебе, и в работе, и даже левитацией он овладел великолепно! Хоть бы зубами от досады не заскрипеть… Центавриане, наконец, перешли к любопытной для меня теме.

— А Винн отказала!

— Это было ожидаемо, — выдал скучающим тоном Ли.

— Ожидаемо? Кто я и кто она?

— Вы одного статуса, так что можешь хоть сломать эту стенку, но Винн тебе не дастся. Да и Род она ради тебя покинуть не решится.

— Ничего… ничего. Еще успеет передумать, — успокоился первый и спросил у Малейва: — А с твоей сестрой что? Говорят, скандалы сотрясают Род Малейв.

— Милу дала запрос на отречение от Рода. Отец побузил немного, да перестал. Она не самая лучшая драгоценность Рода и то, что она хочет войти в земную семью, нас уже не будет касаться.

— И тебе не жаль ее, дурочку?

— Нет, не жаль. Это ее выбор. К счастью, наш Род богат и дочерями и сыновьями. Не обеднеем. К тому же она полностью финансово независима, да и палец ей в рот не клади — отхватит всю пятерню.

— Не думал, что крошка Милу выберет землянина… У него хорошая семья или он тупой беженец с амбициями?

— Неплохая у него семья, — уклончиво произнес Малейв. — Глава ее — молодой мужчина, незрелый еще, но с правильными установками. У них хорошие гены и воспитание, они давно живут на Горунде, имеют наше гражданство. Если Милу захочет детей от своего землянина, ей с большой вероятностью дадут разрешение — от такого союза потомство будет полезным Федерации.

— Значит, влюбилась малышка Милу?

— Она всегда питала слабость к младшим.

— Как и я. Нравятся мне эти младшие. Они гораздо горячее наших… Помнишь, была у меня волосатенькая веганка? Ну, разве сравнится с ней какая-нибудь красивая, но холодная орионка или центаврианка? А рыжие апраночки… м-м-м… И не смотри так!

— Ты не поверишь, Лэнг, — рассмеялся Малейв. — Мне понравилась девчонка из той же семьи, что и землянин Милу.

«Уж не нашу ли семью Ли имеет в виду?» — подумала я в ужасе, и по моей спине побежали мурашки. Нужно успокоиться, чтобы эмпат Малейв не почувствовал чужого смятения и не обнаружил меня.

— Хорошенькая? — деловито осведомился Лэнг.

— Синеглазая, хрупкая… Прелесть.

— И как хрупкая в постели?

Малейв снова рассмеялся:

— Понятия не имею. Но если я к ней сейчас притронусь, девчонка хлопнется в обморок. Она к старшим питает неприязнь и даже более того — страх…

— Осторожнее, — веселье исчезло из голоса Лэнга. — Вспомни про шумиху с Родом Вилейг.

— Я себя контролирую.

— Ли, я серьезно. Нельзя давить на младших.

— Я лишь помогаю ей, — очень мягко промолвил Ли, и только глупец не распознал бы в этой мягкости нехороший подтекст. — Старшие должны помогать младшим… а младшие должны благодарить старших.

Они рассмеялись и начали говорить про общих знакомых, и вскоре ушли с площадки. А я, выждав для надежности еще немного, поспешила в казарму. Полученные от «урока» Солда ранки больше не беспокоили, потому что были пустячными по сравнению с тем, что я узнала. Приятельницы заметили, что на мне лица нет, но посчитали, что это у меня от проблем с центаврианским, и не стали мучить расспросами.

Я шмыгнула в душ. Упругие струи прогнали дрожь с тела, но в душе царило смятение. Хорошо же я в академии устроилась! Мало проблем с учебой и предстоящими играми — я еще и в Солда влюбилась, Малейв ждет от меня «благодарности», а Тема умудрился познакомиться с сестрой этого самого цвина!

Я застонала. Почему в моей жизни либо полное затишье, либо одна катастрофа за другой?

С выданного каждому курсанту ТПТ нельзя было звонить за пределы академии. На следующий день мне пришлось выделить время (что в академии проблематично) и дождаться своей очереди для ТПТ-сеанса. Сначала я позвонила Кеше, и спросила, как там Тема. Кеша сказал, что у братца все хорошо, и он наслаждается жизнью рядом с избранницей. Как я и подозревала, братьям Темка толком ничего не рассказывал, а вот Гаррисону — еще как. Тони, которому я позвонила после Кеши, объяснил:

— Тема редко бывает дома. Нин, если бы ты его увидела — не узнала бы! Одевается он теперь в самое лучшее, такой сдержанный стал, фатоватый.

— Что он рассказывает про свою центаврианку? Ты ее видел?

— Видел. Мы иногда летаем вместе на Бар-Ракк.

— И? Какая она?

— Как Тема, — задумчиво протянул Гаррисон. — Такая же влюбчивая и простая, ну и красивая, конечно. И самое странное в том, что они действительно выглядят как пара.

— Как ее зовут?

— А с чего такой интерес?

— Просто я боюсь за Тему. Не думала, что он способен на такие долгие отношения. Для него и неделя-то уже срок!

— Не переживай, Нин. Центаврианку зовут Милу, живет она не со своим Родом, а отдельно. Говорит, что всегда мечтала о независимости. Работает в конструкторском бюро и обожает скорость — гоняет, как бешеная. Мы с ней разок прокатились на экстрим-каре, так чуть разрыв сердца не получили. Такая вот она сумасбродка… Ну, как Тема.

— Милу, — сдавленно протянула я. Мои самые страшные опасения подтвердились. После той злополучной проверки Малейв действительно мной увлекся… А Тема живет с его сестрой. Что может быть хуже? Лучше бы братец с рептилоидом сошелся, чем с девушкой из Рода Малейв…

— Нин? — обеспокоился Гаррисон.

— Милу, значит, — бодро ответила я. — Здорово. Я все никак не могу до Темы дозвониться, и мне будет спокойнее, если ты будешь за ним присматривать. И к этой Милу приглядись получше — вдруг, она грымза?

— Она не грымза, а на редкость приятная для центаврианки. И, да — я пригляжу.

— Ты просто чудо, Тони.

— Что же тогда за меня не пошла? — усмехнулся парень.

— Гаррисон! Мы ведь уже все выяснили!