Сыма Жан-цзюй упоминает о другой системе построения. Он указывает, что вся армия, т. е. 12 500 человек, разделялась на 250 отрядов по 50 человек в каждом; 75 отрядов из этого числа, т. е. 3750 человек, выделялись в особую группу, предназначавшуюся для манёвренных операций; остальная же масса — 175 отрядов, или 8750 человек, — предназначалась для правильного боя и имела восьмичастное построение. Интересно, что и Ли Вэй-гун предусматривает такое построение. С его точки зрения, оно является развитием пятичастной системы и также основано на принципе «колодца». Дело в том, что пятичастное построение воспроизводит картину земельного участка, имеющего вид иероглифа, только в его основных чертах — центральном квадрате с примыкающими к каждой его стороне боковыми квадратами. Остаются ещё четыре квадрата по углам — два наверху и два внизу. Таким образом, вокруг центра оказывается восемь участков, а центральный участок является девятым.
По свидетельству ряда исторических источников, в эпоху расцвета колодезной системы именно эта форма стала основной. Именно восемь участков по сторонам центрального квадрата распределялись между восемью дворами. Вся община состояла из восьми дворов. Центральный участок не был занят никем, он считался за государством, и все восемь дворов должны были его сообща обрабатывать.
Всё это воспроизводилось в построении армии: центральное пространство освобождалось, оставалось «пустым», как говорит Ли Вэй-гун, т. е. не отводилось для размещения главных сил, а предназначалось только для командующего и его штаба; это было место ставки. Вокруг же этой ставки располагались четыре основные части — авангард, арьергард, части правого фланга и части левого фланга, а также четыре вспомогательные, размещённые в углах, образуемых этими главными частями. Таким образом, в точности повторялась геометрическая фигура «колодца» в его полном составе. Сохранилось даже особое положение центрального участка: правительственного — в земельной общине, ставки — в армии.
Само собой разумеется, что как пятичастное построение, так и восьмичастное представляли лишь самую общую форму построения. Обстановка боя могла вызывать и совершенно другие виды построения. И Сунь-цзы, и другие военные авторы это имеют в виду, так как все они признают, что война — это «тысяча изменений и десять тысяч превращений». Очень важно, что к описанным выше основным схемам Ли Вэй-гун, один из наиболее глубоких теоретиков военного искусства в позднейшие эпохи, относится не как к некой неподвижности, а как к чему-то движущемуся, развивающемуся. Уже было отмечено, что в пятичастной и восьмичастной схемах он видит не два раздельных, независимых друг от друга типа построения, а развитие одной и той же схемы. «Число пять было положено в основу построения, — говорит он, — четыре угловых участка оставались пустыми. Это именно и разумеют, когда говорят: „число начинается с пяти“» — так поясняет он первую схему.
«Центр оставляют пустым, и в нём размещается главнокомандующий. Он окружает себя со всех сторон частями, причём все части соединяются между собой. (Лю Инь поясняет: „Получается левая, правая, передняя и задняя стороны и четыре соединяющих их пространства, что образует восемь частей“.) Это именно и разумеют, когда говорят „заканчивается на восьми“».
Таким образом, при восьмичастном построении происходит выдвижение по четырём угловым направлениям вспомогательных частей, как это было объяснено выше. Это значит, что восьмичастное построение есть некая эволюция пятичастного.
Но Ли Вэй-гун на этом не останавливается. Он не упускает из виду, что неё эти построения происходят внутри единого целого, которым является армия. Поэтому если «пять» развивается в «восемь», то и пять и восемь сводятся, в конечном счёте, к единице. Это обусловливается тем, что построение есть не просто упорядочение массы армии, а упорядочение её для боя; в бою же, как известно могут быть «тысяча изменений и десять тысяч превращений». «Когда в процессе изменений и превращений имеют дело с противником, всё смешивается и перемешивается, бой идёт беспорядочно, но законы строя не приходят в расстройство; всё клокочет и бурлит, форма уничтожается, но мощь не пропадает. Это именно и разумеют, когда говорят: рассеиваются и образуют „восемь“, возвращаются и образуют „одно“». Итак, пятичастная форма построения есть необходимая основа, не дающая армии как боевой силе рассыпаться и превратиться в неорганизованную и, следовательно, беспомощную массу. Но эта форма не неподвижна, она сама «изменяется и превращается», из пятичастной становится восьмичастной и, в конечном счёте, сводится к единству, каковым, по существу, и является армия (см. «Диалоги» Ли Вэй-гуна, I, 14).
После установления понятия «подразделение» — этой, по мнению Сунь-цзы, основы управления армией, после установления понятия «построение» — этой основы боевых действий армии, Сунь-цзы переходит к бою и устанавливает, следуя тому же методу, два основных вида боя: правильный бой и манёвр. «То, что делает армию при встрече с противником непобедимой, — это правильный бой и манёвр», — говорит Сунь-цзы. Учение об этих двух видах боя и является центральным пунктом всей этой главы.
Что понимать под этими терминами? По-видимому, под «правильным боем» следует понимать такое сражение, которое завязывали противники, выходившие по всем правилам в бой друг против друга, выстраивавшиеся в определённом боевом порядке, или, как говорит Сорай, «выбрав определённое место и день, выставляли число солдат, как полагается по правилам». Под «манёвром» Сорай понимает такие боевые действия, когда «ударяют сбоку или сзади, либо, если место тесное, выдвигаются изнутри армии, ведущей правильный бой, либо вызывают противника на сражение, либо устраивают засаду». Сорай называет манёвренными частями такие части, которые, «всячески изменяясь и превращаясь, неожиданно нападают на противника» (см. Сорай, цит. соч., стр. 89–90).
Цзя Линь говорит: «Противопоставляют противнику правильный строй, одерживают победу манёвренными частями. Когда и спереди, и сзади, и слева, и справа действуют сообща во взаимной связи, всегда победят и никогда не потерпят поражения».
Таким образом, по свидетельству Цзя Линя, сражение представляет сочетание обоих приёмов — правильного боя и манёвра; оно требует искусного взаимодействия частей, предназначенных для той или другой операции. Каковы же функции правильного боя и манёвра? На это Сунь-цзы отвечает с полной определённостью: «В бою схватываются с противником правильным боем, побеждают же манёвром». Чжан Юй разъясняет эту мысль: «Когда два войска встречаются, они прежде всего пускают в ход части, предназначенные для правильного боя, а потом исподволь выпускают манёвренные части и либо ударяют во фланг, либо ударяют в тыл и таким образом побеждают». Ду Ю даёт сходное толкование: «Противнику противопоставляют правильный строй, манёвром же ударяют сбоку на его незащищённое место. Бой ведут по всем правилам, решают же победу различными приёмами манёвра». Итак, задача частей правильного боя — принять на себя всю основную тяжесть боя, задача манёвренных частей — решить победу.
Однако Сунь-цзы не рассматривает эти оба приёма боя во временной последовательности. Свои слова «схватываются с противником правильным боем, побеждают же манёвром» он не предлагает понимать в том смысле, что сначала ведут правильный бой, а потом прибегают к манёврам. Эти два приёма у него постоянно сменяют друг друга; полководец обращается то к одному, то к другому.
«Кончаются и снова начинаются — таковы солнце и луна; умирают и снова нарождаются — таковы времена года», — говорит он. «Солнце и луна совершают свой круговорот, заходят и опять восходят; четыре времени года сменяют друг друга — то расцветают, то опять отцветают. Точно также взаимно сменяются правильный бой и манёвр; точно так же и они смешиваются и перемешиваются, бурлят и клокочут, кончаются и начинаются, и нет у них конца», — так же образно разъясняет Чжан Юй образное выражение Сунь-цзы.