Они вошли в уютный домик Зелды; из его окон открывался красивый вид. Томпсона пришлось оставить возле дома. Он выл, но Зелда была неумолима.

— Ты четыре раза забывала принять пилюли. Значит, хочешь ребенка. Это у тебя в подсознании.

— Не ребенка я хочу, а Тимми.

— И я не хочу ребенка, но он у меня будет, — сказала Зелда. — Сегодня утром удостоверилась. Подумать только, Джим узнает об этом лишь через два с половиной месяца — плюс-минус два дня, как распорядится безопасность.

— Ты же можешь сообщить ему новость по семейному телеграфу.

— Они передают только добрые вести. Плохие ждут моряков на берегу.

— Полагаю, ваши с Джимом представления о добрых вестях не всегда совпадают, — сказала Мег.

— Не всегда, — подтвердила Зелда. — Но в этом и заключается семейная жизнь.

Только не наша, у нас с Тимми все иначе, подумала Мег.

На часах было одиннадцать сорок пять. Мег пропустила мысленное свидание с Тимми. Все его мысли были обращены к ней, но Мег этого не заметила. Она думала о тающих слизняках.

Тем временем Томпсон обнаружил открытое окно в уборной, втиснулся туда, погнув при этом кронштейн, и влетел в гостиную. Он сразу бросился к Зелде.

— Почему — к тебе? — удивилась Мег.

— Потому что я хозяйка дома, а он пытается подольститься, — сухо объяснила Зелда. — Неужели нельзя оставить пса дома? — Изловчившись, она пнула Томпсона носком маленького золоченого ботинка, и Томпсон взвыл.

Мег сразу вспомнила, что должна его опекать, и заторопилась домой.

— Не так уж много я знаю о собаках, — сказала она, усаживаясь на велосипед, — но, может быть, Томпсон экстраординарно умный пес?

— Псих он экстраординарный, — отозвалась Зелда.

На следующий день Зелда позвонила Мег и пригласила к вечеру на обед, чтобы познакомить ее с Тони.

— Ты не можешь отказаться! — заявила Зелда. — Никаких приглашений на сегодня в твоем еженедельнике нет.

— У меня и еженедельника нет, — сказала Мег.

— Учту на будущее.

— А кто он, этот Тони?

— Запасной кавалер, дорогая. Здесь всегда кто-нибудь в резерве. Тони отвечает за связь с прессой. Жена у него — в Новой Зеландии, она почему-то всегда там обретается, а если ее случайно и занесет сюда, она его не понимает. Тони чинит пробки, выгуливает собак, и все мужья ему доверяют. Какая-то чересчур догадливая дама пустила слух, что Тони — «голубой», потому, мол, они и живут с женой врозь, но это, конечно, ерунда. Он очень славный, смешной и, может быть, вселит в тебя бодрость.

— Очень мило с твоей стороны, Зелда, только навряд ли я приеду.

— Но почему?

— Думаю, Тимми был бы недоволен.

— По-моему, подводники не такие уж оголтелые собственники, иначе они не бросали бы жен надолго одних.

Веский аргумент! Мег поискала отговорку, но так и не нашла.

— Пожалуй, ты права, — сказала она. — Большое спасибо за приглашение, Зелда. Приду с удовольствием.

На дне Индийского океана на «Поларисе» завтракали, обедали и ужинали в те же часы, что и дома. Обед в тот вечер состоял из национальных блюд разных стран. Джим приготовил пельмени по-итальянски — ему всегда удавались незатейливые блюда. Капитан — цыпленка по-персидски, фаршированного толчеными орехами и долго томившегося на медленном огне, а Тимми, лучший кондитер на «Поларисе», непревзойденный мастер по крему, испек французский tarte aux poires[3]. Тимми не переставлял стрелки часов, чтобы не пропустить время мысленного свидания с Мег в одиннадцать тридцать.

Когда Мег приехала к Зелде в тот вечер, ей пришлось прокладывать себе путь в шумной разгневанной толпе пацифисток с лозунгами и изображениями сломанных ядерных ракет, напоминавших сломанные фаллосы. Демонстрантки, месившие грязь возле базы, довольно спокойно пропустили Мег. Она была в куртке и джинсах, на велосипеде и легко сошла за свою.

— Ракеты — долой, ребята — домой! — скандировали пацифистки, и Мег сразу вспомнила два облика Тимми — задорное, цветущее мальчишечье лицо и отчужденную строгость — внутреннюю суть мужчины, порой проступавшую на нем; Мег задумалась: кого же из них она любит, и почти с испугом призналась себе — мужчину. Ей было весело с мальчишкой, она играла с ним в любовные игры, но сердце ее принадлежало мужчине, а с ним, разумеется, шутки плохи.

Она рассердилась на женщин у базы за то, что они этого не понимают. Впрочем, какие они женщины? Просто обозленные девчонки во взрослом обличье, которое сами же и ненавидят. Мег порадовалась, что захватила с собой платье и босоножки на каблуках. Собираясь в дорогу, она сунула их в сумку багажника, кляня снобизм Зелды, но теперь мысленно похвалила себя. Платье было из тонкой шерсти, темно-синее с вышитыми белыми цветами у ворота. Ее свадебный наряд.

— Ты почему такая сердитая? — спросила Зелда, когда Мег переодевалась.

— Что нужно этим кликушам? — вырвалось у Мег.

— Мира, — спокойно ответила Зелда. — Я всегда считала, что ты их поля ягода.

— Ошибаешься, — отрезала Мег. — Ничего общего у меня с ними нет. Пусть оставят нас с Тимми в покое. Он штурман. Он определяет курс корабля по звездам, вот и все.

— Под водой звезд не видно, — возразила Зелда. — Все гораздо сложней. Тимми умнее, чем ты полагаешь.

— Если морское начальство назначило его на «Поларис», это их дело, но он просто штурман, — стояла на своем Мег. — Штурманы были и будут всегда.

Тимми и впрямь представлялся ей одним из спутников Одиссея, ведущим свой корабль под звездным греческим небом между Сциллой и Харибдой. Мег познакомилась с Тимми на вечеринке.

— А чем вы занимаетесь? — полюбопытствовала она.

— Я штурман, — ответил Тимми.

Мег едва расслышала его слова. Она влюбилась в него без памяти с первого взгляда, вот и вся история. Как ребенок, побоялась дальнейших расспросов: а вдруг узнаешь больше, чем следует? Тогда придется делать то, что надо, а не то, что хочется. Так девчонка, собираясь в школу, старается не глядеть на туфли: ведь придется чистить, если они грязные.

— Дорогая моя! — Зелда налила себе и Мег довольно большие порции джина с тоником. Обед — салат с ветчиной и печеный картофель — был на столе. Впрочем, картофель пока стоял на передвижном столике с подогревом. — Дорогая моя, твой муж — в группе управления. Их трое на «Поларисе». Капитан, старший помощник и штурман. С небольшой помощью капитана наши мужья могут устроить конец света. Неужели он не говорил тебе об этом?

— Но они не захотят устроить конец света, — вымолвила наконец потрясенная Мег. Тимми никогда не вел с ней подобных разговоров.

— Ты ведь знаешь мужчин. Они обожают подчиняться приказам. И если с базы поступит приказ взорвать Москву, Ханой или Пекин, они так и сделают. Сядут, одновременно нажмут на кнопки — и пошло! Ракеты рванут, как запрограммировано. У мужчин, понимаешь, нет воображения. Миллион убитых, два миллиона — для них это всего лишь цифры. А женщин и детей принесут в жертву высшему благу. Ладно, все мы об этом знаем. А уж мне, дочери врача, известно больше, чем кому бы то ни было. Отец заботился о своих пациентах, о нас — никогда.

— Такого приказа не поступит, — сказала Мег.

— Пока не поступало. — Зелде было приятно выбить Мег из состояния «добродетельного самодовольства», и она с радостью добавила — Но думаю, когда-нибудь такой приказ поступит. Если у тебя есть щипцы для колки орехов, ты рано или поздно начнешь ими пользоваться. Впрочем, ты знала обо всем, когда вышла замуж за Тимми, так что нечего жаловаться на свою судьбу. Когда я попадаю в толпу этих миротвориц, я прокладываю себе путь локтями и кричу: «Русские идут, русские идут!» Это распаляет их еще больше. Смешно, правда?

— Не очень, — сказала Мег.