— Слышал я эти заумности, — буркнул Лен. — Только никто пока не дал ответ, что такое жизнь и вселенная. Ни наука, ни каноны церкви, ни эзотерические выкладки. Лучше скажи, если, прости космос, твои фантазии окажутся правдой, как исследовать… то есть, как возвращаться с результатами исследований

Я улыбнулся Дашиному начальству.

— В Большом взрыве вместе со вселенной зародился и волновой пакет прогенома жизни, суть и человечества и чувств, который мутировал и развивался, оседая на планетах, устроит?

— Меня всё устроит, — Лен благодушно покивал. — Я согласен с тобой, что изучение континуума интересно в любом временномм отрезке, но только, если возвращаться в исходный пункт с полученной информацией. В противном случае, результат едва ли кого удовлетворит. Он желателен здесь и сейчас, а не в будущем или прошлом.

— Вообще-то с этим можно поспорить, — не согласился я. — Но, думаю, вернуться будет возможно посредством тех же чёрных дыр. Времени там нет, соответственно, можно попробовать высчитать и применить для нужной точки выхода нематематическую абстракцию.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь в столь высоконаучную… беседу, — сказала Даша (мне послышалось заглушённое «бредятину», но, скорее всего, послышалось), — но мы идём на посадку. Долетели.

«Хорошо — не „долетались“»! — подумал я.

Даша отключилась, и машина начала плавно снижаться. Краем глаза я видел, как что-то быстро и негромко бубнит Герду Хрулёв, пересказывает мои домыслы.

— Итак, — подытожил Лен, — ты убеждён, что в ответ на марсианский выплеск, открылся проход к чёрной дыре, то бишь, к центру вселенной через некий чёрный прокол? И мы его не засекли.

— Или он слишком мал, чтобы его можно было отследить: сигнал не физическое тело — достаточно изменить квант энергии или квант вакуума, и он провалится сам в себя, образуя чёрный прокол. Разрастётся он или нет после — неизвестно.

— А…

Аэромашину тряхнуло, и под шелест стравливаемого воздушного кокона корпуса, откатилась дверь.

— Что бы ты ни предполагал, скорей всего, ты прав, — сказал я Лену, и направился в грузовой отсек.

Мне вообще надоело спорить и убеждать, и окончание полёта я встретил с облегчением.

Даша уже стояла снаружи и разглядывала застывшую на лапах амортизаторов смазанную пирамиду МОУ в плетении катушки М-генератора. Прошитые пирокартечью дыры в корпусе оказались затянуты феррокоагулянтом и выделялись более светлым серым цветом. Под модулем, точнее, под двумя рядами тройных дюз торчали небольшие кучки обгорелых стеблей марпоники. Будь климат влажней и теплее, они уже бы начали гнить, а так лежали нетронутые тлением. Сопла легонько дымились каким-то прозрачным хладоном. А по пандусу, навстречу нам сошли два человека с эмблемами ИКП-2 на комбинезонах. Капюшоны были откинуты. Техники.

— Привет, народ! — Даша по очереди пожала обоим руки. — Как моя чудо-техника? Ездит, летает, плавает?

— Здравствуй, уважаемая, — сказал один, повыше, с россыпью веснушек на носу. — В порядке твоя техника. Ездить — не ездит, плавать — потонет.

— С какой рухлядью приходится дело иметь! — посетовала Дарья. — Хоть полетит?

— Кто его знает, — веско ответил техник. — Пятьдесят на пятьдесят.

— Это как? — осведомился подошедший Герд, подозрительно пялясь на техников и модуль.

— Может, полетит, может, нет…

— Хватит! — Я впервые видел Лена рассерженным. — Дарья, не кокетничай! А вы, умники, доложите нормально!

— Докладывай! — второй техник, ткнул товарища пальцем в бок. — Видишь, начальство лютует.

— Тогда сам докладывай, а то вдруг уволит.

— Сейчас обоих уволю! — Лен покраснел. — Говорите толком.

— Да в порядке всё. Даже настройки аппаратуры не сбились. Дюзы забило, мы их прочистили. Вот если б МОУ завалился…

— То и тогда бы ничего страшного не случилось, — подхватил первый техник. — Хотя, конечно, как ты ухитрилась марпоникой дюзы забить?

— Садились ночью без привязки, — объяснила Даша.

— Ну-ну, а дырки в корпусе каблуками проткнула?

— Так, всё! — подбил итог Лен. — Вы, двое, перебирайтесь на нашу машину и отправляйтесь в ИКП. Мы будем позже.

— Слушаюсь! — Техник вытянулся и качнулся из стороны в сторону, изображая подобострастного глиста: длинного и белого. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление. — Р-р-разрешите исполнять!

— И правда — уволю, — вздохнул Лен. — Как дети малые…

Даша заметила, что я с удивлением уставился на разыгравшуюся сцену, быстро пояснила:

— Лен недавно неделю гостил на «Марс-3» у японцев в секторе. Там подчиненные обычно кланяются начальству и исполняют распоряжения, ну, и попытался привить их обычаи нашим охламонам.

— Неужели получилось?

— Ага, результат сам видишь. Ты бы посмотрел, как эта парочка поклоны бьёт!

Лен между тем распекал нерадивых подчинённых:

— … не в кафе и не на вечеринке. И девушек тут нет… — Он сбился и покосился на Дашу. — То есть, ваших подружек. Так что будьте любезны выполнять мои распоряжения, Ханс!

— Яволь, херр начальник!

Кроме меня никто не обратил внимания на их пикировку: Хрулёв, поджав губы, отчего выражение на его костистом лице сделалось ещё суше, вынимал из глубин аэромашины кейсы и передавал их Герду. Последний аккуратно складировал их небольшим штабелем.

Кончилось тем, что оба техника загрузились в аэрокар и улетели, предоставив нам самим волочь в МОУ тяжёлые кейсы.

— И это — наше начальство! — негромко ворчала Даша, с натугой перевалив ферропластиковый контейнер на пандус. — Нет, припрячь работать лишнюю мужскую силу…

— Не ворчи, тебе не идёт. — Лен, оказывается, всё прекрасно слышал. — Там они нужнее. Ночью в пяти квадратах вышли из строя киберплуги, и все техники вылетели на поля.

— А что случилось? — Даша казалась встревоженной. Герд остался равнодушным — дела ИКП его не трогали. А Сергей, похоже, уже знал.

— По южным округам марпоника будто валом прокатилась, и вся тамошняя техника попала под удар.

— Прокатилась — это как? — не поняла Даша. Я, признаться, тоже. — Волной?

— Поднялась и опустилась, будто Марс вздохнул.

Очень понятно.

— Так у вас ЧП, — сказал я. — Извините, что сорвал с места.

Хрулёв лишь махнул рукой и скрылся в недрах модуля.

Лен скривился.

— Да у нас таких ЧП по десятку на неделю, — фыркнула Даша. — Сначала дёргались все, переживали. Теперь — обычная рутина.

Ну-ну.

Нам пришлось потрудиться, прежде чем рассесться в жилой зоне модуля. В одних кейсах были припасы: вода и пища — отправились в буфетную стойку. А большую часть — воздушную смесь, кислород, по-старому — Даша с Леном установили в специально изолированном боксе, подключив последовательно к внутренним воздушным фильтрам. Затем расположились в пилотских креслах.

Сергей к тому времени уселся в кресле перед голографическим интерфейсом и что-то проверял, наверное, технослужбы МОУ. В наше с Гердом распоряжение поступил диванчик, обтянутый псевдогубкой. Сидеть было довольно удобно, если только модуль не начнёт трясти или переворачивать — тогда не удержаться.

Глухим хлопком запустился М-генератор, оживляя системы модуля.

Даша окинула взглядом засветившийся экран и дала команду на взлёт. МОУ плавно поднялся на несколько десятков метров, втягивая посадочные амортизаторы и убирая пандус.

— Будем минут через сорок, — предупредила Даша.

— Что так долго? — возмутился сержант. — Мы сюда почти столько же летели.

Девушка промолчала, вводя данные в компьютер, зато откликнулся Хрулёв:

— МОУ не аэрокар, он спроектирован для космоса, на планете только взлёт — посадка.

— И?..

— И чтобы перелететь на пару километров, нужно чуть ли не в стратосферу выходить.

Герд со вздохом откинулся на переборку и прикрыл глаза.

Модуль завис ненадолго и рванулся вверх, меня ощутимо вжало в сиденье.

Мне не было видно экран перед Дашей и Леном, в отличие от голографической проекции МОУ перед Хрулёвым. И модулируемой поверхности Марса под ним.