Модуль тряхнуло. Раз, потом другой. По краю полки выдвинулся бортик, в который я и вцепился. Раскрывший глаза Герд последовал моему примеру, тихо ругаясь сквозь зубы. Краем глаза я отметил зеленоватое плетение линий — спроецированные изображение марпоники — толщина её массива впечатляла. Хотя чего ж ещё ожидать? Восстановление атмосферы целой планеты по масштабности сравнимо лишь с терраформированием последней.

МОУ пошёл на снижение.

Приземлились мы мягко. Снаружи посёлка и чуть поодаль от аэромашины с эмблемой LE, сослуживцев Герда.

— Надо же, — хмуро заметил Лен, — намного быстрей добрались.

— Ты будто не рад? — поинтересовался Герд, вставая.

— Не рад, — подтвердил Лен, отстёгивая ремни. — Два дня назад на высоте бушевали такие смерчи, что приходилось корректировать курс вакуум-выбросами.

Действительно, если вспомнить нашу эпопею на КППМ.

— Атмосфера стала разреженней, — сказал Хрулёв, глядя на свой экран. — Как бы наша работа не угодила псу под хвост!

— Какому псу? — удивилась Даша.

— Марсианскому! — Хрулёв встал и сказал Лену: — Необходимы срочные замеры по всей толщине атмосферы по содержанию водорода.

— Пожалуй, — Лен медленно кивнул. — Извини, Илай, но сейчас не время гоняться в космосе за обломками. Выгружайтесь с Максом, а мы пройдёмся вверх по глиссаде.

— Думаю, лишний глаз не помешает. — Я не собирался покидать модуль. — Считай, что я дал согласие работать в ИКП.

— Ты извини, но так не делается!

— Да какая разница. Хорошо, жалованье и премиальные начнёте с завтрашнего дня начислять, сегодня бесплатно потружусь.

— Может, и мне с вами, — спросил Герд, останавливаясь перед откатной переборкой и поворачиваясь к нам. — Дело-то серьёзное…

— Ты зачем вообще сюда поехал? — поинтересовался Лен. Они с Дарьей что-то быстро вводили в компьютер со светопанели.

— Хотел осмотреть посёлок, может быть, какая-нибудь зацепка найдётся. А то в патруле ребята неопытные. Могут что-нибудь и пропустить.

— А мне показалось, ты не хочешь Илая с Дашей отпускать, — вставил Хрулёв сухо. Он тоже что-то лихорадочно строчил на консоли под разноцветные мигающие вспышки неярких огоньков.

— Ну, и это, — не стал отрицать сержант.

— Ага, ревнуешь, значит, — бухнул толстокожий Хрулёв.

— Я, кажется, не давал повода сомневаться в своей порядочности и профессионализме.

Замечание Сергея Герда явно задело.

Я встал.

— Насчёт профессионализма ничего не скажу, но вот по поводу порядочности кое-кому лучше бы помолчать!

— Что? — Герд резко обернулся в мою сторону.

— Ты чего, Илай? — удивился Лен, но его заглушил Дашин возглас:

— Не надо, Илай!

— А что надо? Женщин бить! Руки им выдёргивать!

Даша попыталась встать, но пристёгнутые ремни не пустили.

— Илай, ты не…

— Вы правы, господин Севемр, — перебил её Герд. Он ссутулился, лицо приобрело нездоровый землистый оттенок. — Я бы очень хотел вычеркнуть из своей жизни этот позор, и понимаю, что госпожа Лайт меня не простит.

— Я вас простила, — сказала Даша холодно.

— Нет, — Герд покачал головой. — Вы сказали, что прощаете, а это совсем другое. Я сломал бы себе руку, если бы это помогло.

— Но не сломал, — сказал я сердито.

— Я и тогда сказала и сейчас повторю: не надо ничего ломать, я тебя прощаю.

— Даша! — Герд вскинул голову.

— Госпожа Лайт!

— Извините. Прошу ещё раз принять мои самые искренние извинения.

Повисло неловкое молчание. Герд постоял какое-то время, потом откатил панель-переборку и вышел. Показалось или нет — Даша облегчённо вздохнула.

— Успокоился? — спросила она меня. — Что ты тут устраиваешь?

— Я ему не верю, — сказал я.

— Зря, — вмешался Лен. — Мы его всё-таки хорошо знаем.

— То есть, вы знали? — спросил я Лена.

Тот немного помялся и ответил:

— Знали. Народу мало, а такое не скроешь. Проглядели, как у мужика синдром агрессивности развился — тогда защита от космического излучения была лишь в посёлках, а Герд мотался по планете, ну и хватил лишку. Не сразу, постепенно. Вылечили, как видишь.

— И что, всё равно оставили в органах правопорядка?

— А у нас таких специалистов нет. Тут тебе не Земля. Такие, как наш сержант, на вес водорода.

— Угу, взрывоопасные.

— Всё! — Лен подвёл дискуссию к концу. — Взлетаем! Дашуль, готова?

— Да.

— Сергей?

— Рассчитал на семнадцать проб до границ экзосферы. Дальше пока не успел.

— Лен, — попросил я, — давай пройдём над центром посёлка. Времени это не займёт, а я кое-что проверю.

Лен хмыкнул.

— Хочешь чёрный прокол найти? Хорошо, но больше никаких отступлений. Слишком серьёзно всё.

— Клянусь! — Я поднял правую руку. Даша засмеялась, искоса поглядывая на меня.

— Ты сейчас на индейца похож, — сказала она.

— Хау, — согласился я.

Даша поднимала модуль под углом, проходя над центром вахтового посёлка — крохотная окружность чёрно-красного прокола на светопанели, задавленная колоссальным плетением стеблей.

Я поспешно вынул нейрочип и поднес и прижал за ухом. Псевдоплоть выбросила едва ощутимые тонкие усики и почти растеклась по коже, оставив чуть ощутимое под пальцем вздутие.

Воображаемый хлопок, который мы с Дашей наблюдали в виртуал-центре, вызвал ответ: где-то глубоко внутри засиял и взорвался клубок света, раскидывая и сжимая пряди крохотных огоньков, которые в свою очередь разбухали и опадали. Меня корёжило: кажется, в конвульсиях бились все внутренние органы и все части тела.

Краем глаза отметил, как вздыбился и рухнул внутрь, сам в себя, участок окружающего центр посёлка поля марпоники, обрывая по кругу стебли и едва не зацепив стоящую чуть поодаль аэромашину отдела правоохраны.

Но нам так не повезло, как модулям посёлка. Скребя трясущимися пальцами по лицу и срывая нейрочип, я ещё увидел, как МОУ, кружа, затягивает вглубь планеты. Перед глазами застыла картина нашего нескончаемого падения, а слух сверлил бесконечный звук.

А затем я осознал, что лежу, пристёгнутый к полке, рядом сидит Даша и гладит меня по щеке, устроив мою голову у себя на коленках. Тут же стоял встревоженный Хрулёв, сжимая в кулаке нейрочип.

Я машинально провёл пальцами за ухом.

— Я его сняла, — сказала Даша. — Успела, к счастью. Ты! — вдруг рявкнула она. — Экспериментатор марсианский! Думаешь, я своему мужику помереть дам? И не надейся! — Она вдруг всхлипнула и, отвернувшись, соскочила с дивана, скинув мою голову с колен. Шагнула к пульту, но сразу вернулась, наклонилась и поцеловала. — Не делай так больше!

— Даша, давай сюда! — позвал её Лен.

Я только сейчас обратил внимание, что корпус МОУ сотрясает дрожь нескончаемых вакуум-выхлопов. Столь беспрерывная работа М-генератора используется при бешеных ветрах, как в верхней атмосфере Юпитера, где скорость их достигает 100 метров в секунду, не говоря уж о давлении больше 20 атмосфер и прочих радостях в виде температуры в 900 кельвинов. Или при работах на выносных меркурианских гелиостанциях вокруг нашего светила.

— Как ты? — спросила Даша, прежде чем отойти к начальству.

— В порядке. — Говорить было трудно, словно не пользовался голосом долгое время. Будто голосовые связки одеревенели. — Надолго я отключился.

— Минут двадцать тут летим, — ответил Хрулёв. Дарья уже устраивалась в кресле пилота.

Интересно, а у меня картина в голове только сейчас сменилась. И как такое возможно? Чтобы глаз не принимал поступающую извне информацию, а застыл на одном полученном виде. Как стоп-кадр.

Я перевёл взгляд на экран наружного обзора.

Такого просто не могло быть. Разумеется, в толще земли есть пустоты и достаточно большие, те же полости карстовых пещер, например. Но встретить под землёй многокилометровый участок пустоты под проросшей сквозь почву марпоникой. Да и какой это участок? С другой стороны, конечно, и океан можно назвать местом для хранения воды.

Плоское небо — небесная твердь — над головой и пустота под ним. Она тянулась во все стороны прозрачными километрами неохватного взглядом пространства. А снизу, параллельно небесной тверди, словно отображался её двойник, твердь земная. Точнее, подземная. Такая же плоская и неохватная, как и сверху. И их постоянно пронизывали зарницы: верхнюю — ярко-белые, нижнюю — приглушённо-багровые. Отблески невидимых бурь в глубине.