— В таком случае...

Очевидно, он не знал, что еще сказать, и встал.

Стрикленд тоже поднялся и с рассеянным видом положил книгу на стол.

Мужчина нервно перебирал пальцами, как человек, который не знает, как закончить разговор.

— Новая?

— Напротив,— ответил Стрикленд,— довольно старая.

— Я подумал так, потому что некоторые страницы еще не разрезаны.

— Я еще до нее не дошел.

«Единственное, что в таких случаях нужно делать,— это возможно быстрее отвечать на вопросы».

Камерон провел ногтем большого пальца по краю первой страницы. Следующие три или четыре страницы прилипли к ней.

Он закрыл книгу и вышел.

Они собирались ложиться спать. Он сидел на корточках на краю кровати, скрестив руки и устремив на пол полный отчаяния взор.

Она сидела за своим туалетным столиком и занималась маникюром.

— Как выглядели ее руки? — вдруг спросила она.— ЕЕ руки, имею я в виду.

Он знал, что она имела в виду. Он скривил лицо и провел рукой по губам, словно хотел избавиться от дурного вкуса во рту.

— Тебе неприятно, что я об этом спрашиваю?—тактично осведомилась она.

— Нет,—• вздохнул он.— Я и без ^того все время думаю о ней. Ее руки, Бог мой, они такие же, как у всех других женщин. Мягкие и белые.

— Нет, я имела в виду, как лежали они? Как держала она их? Ты говорил, что у нее был поврежден затылок.

Только теперь он понял ее.

— Они были у нее наверху. Примерно так.

Он показал ей.

— Она хотела защитить свою шею или, пожалуй, пыталась освободиться. Пальцы у нее были скрючены, словно она пыталась царапаться.

— Тогда она могла оцарапать или поранить убийцу.

— Да, вероятно. Это было единственное, чем она могла защищаться.

Поскольку она ничего больше не сказала, он поднял голову.

— А почему ты спросила об этом?

— Ах, просто так. Я глядела на свои руки и при этом подумала о ней. Извини...

— Хорошо.'

Он снова опустил голову.

Она встала и подошла к кровати.

— Ты сможешь заснуть?

— Попытаюсь. Не буду тебе мешать. Можешь выключить свет.

— Не можешь же ты всю ночь сидеть на краю кровати?

— Как только я ложусь, меня снова одолевает это. Прошлая ночь была такая же. Я все время находился в ужасе, обливался потом. Это было поистине ужасное зрелище. И так неожиданно...

Он до сих пор так и не признался ей об истории с ремнем.

Она задумалась.

— Мы должны что-то предпринять,— сказала она.— Подожди, у меня есть идея.

Она ушла в ванную и вернулась с трубочкой таблеток снотворного.

— Попробуй принимать это, пока не пройдет первоначальный шок. Подойди, давай руку.

Он послушно, как ребенок, проделал это.

Она встряхнула трубочку, и две таблетки высыпались на его ладонь. Затем она выпрямилась и прочла этикетку.

— Рекомендованная доза две таблетки. Я полагаю, в твоем состоянии можно смело принять три. Может быть, даже четыре. Ты решишься принять четыре?

— Да, пожалуй. Лучше одну лишнюю, чем снова это...

Она подала ему стакан воды, и он проглотил таблетки.

— Так, теперь ложись и попытайся заснуть.

Он сконфуженно улыбнулся:

— Ты очень мила ко мне, Флоренс.

— Разве ты ожидал чего-то другого, любимый,— спросила она, полная нежности.

— После всего этого, все же она была...

— Теперь все это позади и забыто. Мне очень жаль, что это окончилось таким жутким образом. По для нас обоих все это теперь отошло в прошлое.

Она взбила ему подушку, накрыла его и выключила свет.

— Спасибо, Флоренс,— проговорил он приглушенным голосом.

— Попытайся уснуть, любимый,— нежно ответила она.

Прошло некоторое время, пока не подействовало снотворное.

Несколько раз он вздрагивал от страха в полусне, переворачивался с одного бока на другой, вздыхал и стонал, пока, наконец, сон не привел его в спасительное бесчувствие и погрузил в забвение.

Только один раз он увидел неясный, расплывчатый сон, который прошел перед ним подобно туману и медленно расплылся в пустоте.

На следующее утро до нее донесся его отчаянный крик из ванной.

Он протянул руки вперед, тыльной стороной ладоней вверх.

— Посмотри и а это. Повсюду. Отчего это у меня произошло? Я обнаружил это только сейчас, когда взялся за кран.

Она приподняла его дрожащую руку и осмотрела ее. Красные следы царапин протянулись по тыльной стороне ладони. Некоторые короче, другие длиннее, иные бледные, светло-красные царапины, другие глубокие, до мяса, темно-красные.

— Тебе не следует снова волноваться,— успокаивала она его.— Ты мог это сделать во сне.

Она взяла его другую руку, осмотрела ее и удивленно покачала головой:

— Может быть, у тебя аллергия к барбитуратам, которые ты вчера принимал? Они могли вызвать у тебя раздражение кожи,- и ты во время сна непроизвольно расчесал руки.

В глазах его был ужас.

— Сейчас я вспомнил. Я видел сон. Появилась она. Ох, это было так страшно!

Он вздрогнул, его лицо стало белым как мел.

— Она хотела... она принуждала меня сделать с ней то, что с ней было сделано. Ты понимаешь, она крепко схватила меня за руки и пыталась приложить их к своему затылку. Естественно, я всеми силами сопротивлялся, но у нее хватка была, как стальная. Она впилась в мои руки своими острыми ногтями и сильно царапала меня. Долгое время я не мог от нее освободиться.

Он вытер со лба капли пота.

— И она... она была одета в свой пеньюар. Мне привиделось все это так явственно...

Она приложила свои пальцы к его губам, чтобы он замолчал.

— Забудь это,— сказала она.— Пожалуйста, не надо больше. Это лишь возбуждает тебя. Подожди, я перевяжу тебе руки.

— Мне все еще больно,— сказал он.— Долго ли так будет?

— Это скоро пройдет,—успокоила она его.—Через педелю от этого ничего не останется.

Идя на допрос, он поднимался по своей лестнице и увидел Флоренс. Их взгляды встретились; они ничего не сказали друг другу, но оба знали, что его ожидает.

Наконец она ободряюще обняла его. Вдруг ее взор упал на его руки, на которых еще ясно были заметны таинственные полоски, хотя теперь они стали коричневые и покрылись струпьями.

Она попросила его подождать минутку, спустилась в холл, взяла в гардеробе перчатки и принесла ему.

— Надень их,—прошептала она.

— Но не будет ли это казаться странным? Дома в перчатках?

— Но эти рубцы... В конце концов они еще подумают... Они ни в коем случае не должны их видеть!

Он испуганно вытаращил глаза.

— Боже мой, об этом я совсем не подумал. Не могут же они всерьез подумать...

— Они вовсе не подумают, если не увидят. Поэтому ты должен надеть перчатки.

— Но дома! Как я могу...

— Ты только что вернулся домой.

Она сбегала вниз и принесла ему на этот раз шляпу и плащ.

— Быстро, накинь плащ на плечи и надень шляпу.

— Но им известно, что я был здесь, когда они пришли. Гаррис...

— Тогда ты только что собрался уходить. При любых обстоятельствах тебе непременно нужно надеть перчатки. Давай свои руки.

Внезапно открылась дверь библиотеки и показалось лицо Камерона. Видимо, он потерял терпение из-за того,, что допрос так сильно затягивался.

Их маленький заговор неожиданно прервался. Они быстро разошлись, несмотря на то что почти не чувствовали за собой вины. Инсценировка была не очень удачной, особенно с ее стороны. Она слишком явно отпрянула от него.

Он продолжал свой путь и вошел в библиотеку.

— Здравствуйте, джентльмены,— учтиво приветствовал он присутствующих.

Их там было трое: двое незнакомых и мужчина, уже однажды побывавший здесь.

Они заметили шляпу и плащ, который он держал в левой руке.

— Вы намеревались уходить, мистер Стрикленд?

— Да, собирался.

— Очень жаль, но допрос, несомненно, более важное дело.

Это прозвучало как категорическое приказание.

— Хорошо,— покорно промолвил он.— Как вам будет угодно.