Мусьмочка побежала на разведку. Вернулась она довольно быстро, и вид у нее был озабоченный. Они о чем-то пошептались с Торстуром. В другой бы раз Янеш обиделся на такое явное пренебрежение, но не сейчас. Во-первых, уши у него все равно были заткнуты, а во-вторых, он так устал, что ему уже было все равно. И будь у него больше сил, дальнейшие действия пушистых еще больше бы взволновали его. Ведь вместо того, что бы идти к дому, они повернули левее и протиснулись в приоткрытую дверь сарая.

Внизу, где зимой держали скот, сейчас было пусто! А вся верхняя часть была забита свежим душистым сеном. Туда вела лестница, к которой был подтолкнут Янеш.

Дважды объяснять ему нужды не было — Янеш проворно взобрался и, утопая в сене, отодвинулся подальше от края.

Помощники шустро взлетели следом и ловко втащили за собою лестницу. Янеш хотел было расспросить, что все это означает, но Мусьмочка положила мягкую лапку к нему на губы — тихо, мол. И Янеш, рассудительно решил, что утро вечера мудренее. Ночь обещала быть прохладной, поэтому троица зарылась поглубже в сено, прижались друг к другу, вытянув уставшие лапы и ноги. И, наконец, уснули.

— Просыпаются зайчики, просыпаются мальчики, быстро поднимаются, в школу собираются.

Мамины руки тормошили Янеша, гладили и дергали за уши. Янеш перевернулся на живот.

— Ма, спинку почеши, — сказал он, не открывая глаз, и еще некоторое время руки бегали по спине, а затем прошлись по ребрам. Стало щекотно, и Янеш заерзал, смеясь и отбиваясь.

— Вставай, вставай, — сказала мама, — и посмотри на что-нибудь красное.

Янеш послушно встал и покрутил головой в поисках красного. Он знал, что понедельник — красный день, и умело настраивал себя на это.

Завтракал он один — отец еще спал, а мама занималась чем-то своим.

— Везучие, — подумал Янеш, — им утром в школу не нужно. И тут вспомнил.

— Ма, — позвал он, — про визуалов у тебя есть плакат, а про слухачей?

— Про аудиалов, — поправила мама, — тоже есть. Если быстро поешь, то успеешь посмотреть.

Янеш успел и вот, что увидел:

— Ага, — подумал про себя Янеш, — сегодня посмотрим, кто у нас в классе кто.

И побежал в школу. Сегодня, как ни странно, ему этого очень хотелось.

На уроках Янеш был весьма рассеян. Его голова была занята другим — он внимательно рассматривал и не менее внимательно слушал, но не то, что говорили, а то, как это делали.

Он искал знакомые слова, по которым можно определить, жителем какой страны является тот или иной человек. Он обращал внимание на любые жесты, на глаза и дыхание и даже на одежду, что его никогда не интересовало. Учителя обращали на него внимание, даже хвалили, но если бы кто-нибудь попросил Янеша повторить хоть фразу из темы урока, увы! Он был в классе, но учился совсем другим вещам. И его внимание было вознаграждено! Например, «англичанка» Алла Игоревна, которая носила яркие, броские платья, говорила много и быстро. И закатывала глаза, когда кто-то не мог ответить, была очень похожа на подданных Окотана IV и ее постоянное «Look at me, please!» стало сразу понятным и уместным.

А вот их классная, Татьяна Александровна, руками не размахивала, говорила спокойно, но слушать ее было одно удовольствие. Она все так объясняла, что слова сами раскладывались по полочкам. Янеш даже как бы слышал, как они шуршат, устраиваясь поудобней. У нее тоже была любимая фраза — она часто говорила: «А теперь тихо и слушаем внимательно».

И когда на перемене дети окружили ее, наперебой спрашивая о чем-то, Янеш тоже подошел и спросил:

— Татьяна Александровна, а мы поедем завтра на экскурсию?

Но Татьяна Александровна отвечала другим и вопроса не слышала. Тогда Янеш спросил по-другому:

— Скажите, мы завтра на экскурсию поедем?

Татьяна Александровна тут же прервала свои объяснения и посмотрела на Янеша.

— Да, поедем завтра. Я еще об этом объявлю.

— Вот так-то, — подумал Янеш, — у слухачей тоже есть свои пароли. Оказывается, они любят, когда к их ушам и… — замялся Янеш. — и ртам обращаются. А почему ко ртам — так ведь говорим-то мы ртами.

Эти наблюдения Янеша весьма устраивали. И более того, все это ему ужасно нравилось. И все давно знакомые — учителя, мальчишки и девчонки и даже родители, все вдруг стали совсем не такими уж и знакомыми. И очень интересными.

— Вот так-то, — думал Янеш, — живешь, живешь, думаешь, что всех знаешь, а оказывается, что вовсе и нет.

Эта мысль его озадачила и в то же время подзадорила. И он с удвоенным вниманием принялся смотреть и слушать.

Уроки закончились как-то внезапно. Янеш даже слегка огорчился — он не успел рассмотреть еще многих. Но, резонно рассудив, что и завтра этим можно заняться, он вприпрыжку побежал домой. Возле перехода, на углу, он увидел маму — она тоже шла домой. Янеш прибавил хода. Ему хотелось догнать маму до того, как она дойдет до «сладкого» киоска.

— Мам, привет!

— Привет. У тебя шнурок развязался.

Пока Янеш завязывал шнурок, ему пришла в голову мысль еще раз потренироваться.

— Мам, — сказал он, — ты что больше любишь: «Марс» или «Сникерс»?

Мама задумалась.

— Наверное, «Баунти».

— Тогда давай его купим. Там как раз две половинки.

— Хитрый ты, Янеш, — засмеялась мама, направляясь к киоску.

— Почему же хитрый? — удивился хитрый Янеш, — я-то всякий шоколад люблю, а ты нет.

— Конечно, конечно, — сказала мама, протягивая Янешу половинку «Баунти», — но при этом ты забываешь сказать, что покупаю-то его я.

— Ну, да сказал Янеш с набитым ртом, — и хорошо, что мы встретились. Без меня ты бы не купила, тебе бы и в голову не пришло. Правда, и я бы без тебя не ел бы, хотя мне-то это в голову всегда приходит.

Покормив Янеша обедом, мама опять ушла на работу. А Янеш сел за уроки. Уроков было много, и Янеш провозился с ними до вечера.

Темнело. Хотелось есть, и Янеш побрел на кухню. Пара холодных котлет (риса ему не хотелось) на кусок хлеба, полить майонезом, кетчупом и веточку петрушки для красоты — получился классный бутерброд. А на десерт йогурт и яблоко. Свет включать не хотелось. И Янеш сидел, «сумерничал», как говорит бабушка, и ел. А еще думал. Мысли его вновь вернулись к ночным приключениям. В детстве он мечтал о том, что бы ночью не спать. Вот так и получилось — ночью он не спит. Или спит, а ему снится, что он не спит? А когда их Сплюх усыпил, то получается, что он спит и видит во сне, что он спит? Нет… Он не видел, что он спит, он просто спал. Значит, он спал и наяву, и во сне? А ведь он даже сон там видел, только вот уже не помнил какой. А если бы ему тогда снился сон, что он ложится спать?

— То есть, — думал Янеш, — Вот я сплю и вижу сон, в котором я сплю и вижу сон. И в этом сне я тоже сплю и вижу сон, что я сплю…

Тут мысли у Янеша приняли другое направление — а если он проснется там, в самом дальнем сне, то, что будет? А если его начнут будить где-нибудь во сне, то как он узнает, где нужно просыпаться?

Все эти мысли его настолько взбудоражили, что когда зазвонил телефон, Янеш подпрыгнул на месте. Звонила мама. Она сказала, что они с папой уже едут, и попросила поставить чайник.