- Как мне следует поступить с маклером №2, сэр? – Голос Джека дрогнул.

- Пусть окажет последнюю, на сей раз бесплатную услугу Клинике – пополнит наши запасы консервантов. – Теперь голос Гроссе был нарочито небрежным и деловым. – Только предварительно проверьте его кровь. "Отходы", как обычно, в печь.

- Будет исполнено, сэр, – мрачно проговорил Джек, отводя взгляд в сторону. – Я могу идти?

- Можете. И вот еще что! – остановил он менеджера, направившегося было к двери. – Пришлите ко мне Милдред. Прямо сейчас. А сами ровно через... – Он бросил взгляд на часы, – двадцать пять минут явитесь в палату нового больного. Через двадцать пять! И запомните, впредь всем нам придется удвоить бдительность. Исполняйте.

Оставшись один, Гроссе дал волю раздражению – нервно ходил по комнате, расшвыривая попадавшиеся под ноги предметы. Неординарные обстоятельства сами диктовали неординарные решения. Поступить иначе было бы равносильно самоубийству. И все же его мучили сомнения. Не угрызения совести, нет. Он не знал, что это такое. Судьба маклера его не тревожила вовсе. Пусть получит что заслужил. С болтливым клиентом дело обстояло посложнее – фигура заметная, влиятельная. Но и это не вывело бы Гроссе из равновесия. Он давно привык распоряжаться чужими жизнями в соответствии со своими нуждами. Как быть с тем, кто лежал сейчас в палате для реципиентов – вот что нервировало его.

Нелепое недоразумение. Случайность, которой не должно было быть. Он не терпел неподконтрольных ему ситуаций. Тем более сейчас, на пороге решающих событий.

В дверях появилась хирургическая медсестра Милдред, всем своим видом демонстрируя готовность к повиновению. Только вот слепой преданности в ее крысиных глазках как-то разом поубавилось. Более того, если бы Гроссе соизволил взглянуть на нее повнимательнее, то непременно обнаружил бы в них разочарование и укор. Известие о женитьбе босса на ненавистной ей Кларе просочилось и в подземные кулуары. Но Гроссе рассеянно смотрел на нее, как на селектор или монитор – его мозг продолжал напряженно работать. Наконец он сконцентрировал внимание на вошедшей.

Вряд ли помня сейчас, что отсутствовал целых две недели, он даже не поздоровался с ней и сразу приступил к делу:

- Вы здесь, Милдред. Прекрасно. Мне нужно, чтобы вы приготовили шприц с раствором кальция-хлора... Или нет, погодите... лучше тот портативный аппарат для электрокардиограммы. Вы знаете, о чем я говорю. Да-да, пожалуй так будет лучше. Вот ключ. Аппарат у меня в кабинете, в правом нижнем ящике письменного стола.

Милдред молча взяла из его рук ключ.

- В палату вновьпоступившего войдете через пятнадцать минут после меня. Заметьте время. Войдете и снимете кардиограмму.

Гроссе в конце концов удалось побороть внутренние противоречия, заставить себя, как всегда, действовать решительно и хладнокровно. Твердой поступью он вошел в палату реципиента-самозванца, с порога заявив сиделке, что она свободна.

Сиделка замешкалась в дверях, с недоумением глядя на шефа и в то же время не осмеливаясь противоречить, ведь ее смена только началась.

- Отдыхайте, – сухо приказал он. – Сегодня вы не понадобитесь.

- Благодарю вас, сэр.

Сиделка выскользнула за дверь. Правда, все же разочек оглянулась, прежде чем закрыть ее за собой.

Гроссе занял ее место у изголовья больного. Мрачно вгляделся в его сомкнутые набрякшие веки. И, помедлив, тихо позвал:

- Эдмонд. Э-эдмо-онд.

Больной не сразу открыл глаза. Его поначалу бессмысленный взгляд отразил удивление и... радость.

- Эрих! Ты! А я так ждал тебя, валяясь дома с приступами. Но Долли, кажется, не смогла тебя найти.

- Я был далеко отсюда. На другой щеке земного шара. И только вчера вернулся. Видишь, как бывает. Не я, так ты пожаловал ко мне.

- К тебе?! – Больной искренне удивился. – Так ведь твоя клиника у нас у всех на виду. А меня, насколько мне известно, отвезли в другой город, при этом "забыв" сообщить, в какой именно. К чему такая конспирация. Столько всяких нелепых предосторожностей. Они так долго везли меня в закрытой санитарной машине, что я чуть Богу душу не отдал.

- Да, друг мой, мы действительно далеко от дома. Сюда меня приглашают два раза в месяц, как консультанта. Тебе надо было напрямую связаться со мной.

Эдмонд Браун с упреком посмотрел на него.

- Долли неоднократно говорила тебе, что я болен. Но ты, видимо, был очень занят. А потом и вовсе уехал.

- Да-да. Замотался.Забыл. Непростительно.Но теперь это уже неважно. Ты в надежном месте и в надежных руках. Все будет О’кеу.

- Думаешь?

- Уверен.

Лицо Брауна перекосила болезненная гримаса.

- Что такое? – В тоне Гроссе беспокойство, участие.

- Извела проклятая. Сил моих нет.

- Потерпи еще чуток. Я сам сделаю тебе операцию. Выкарабкаешься.

- Хотелось бы верить. Ты действительно будешь меня оперировать? – В голосе больного появился проблеск надежды.

- Это мой долг. Ведь мы же друзья. – Гроссе похлопал его по рыхлой безвольной руке. – Кстати, как ты набрел на нашу контору? – как бы между прочим поинтересовался он.

- Меня привез туда мой домашний врач. Ты его знаешь.

- По чьей рекомендации?

- Одного моего старого приятеля. Мы учились вместе в колледже, потом в университете и были очень близки. Его избавили здесь от рака после того, как врачи признали его болезнь запущенной и неизлечимой.

- Кто такой? Не мой ли пациент? Я иногда тут оперирую.

- Извини. Не могу назвать его имени. Он подписал какой-то контракт о соблюдении тайны.

- Тогда почему же он нарушил этот контракт?

- Не смог остаться равнодушным, видя как я страдаю. Поистине благородный, отзывчивый человек. Но он взял с меня слово, что ни одна живая душа не узнает об этом.

- А что же меня ты уже и живой душой не считаешь?

Браун озадаченно посмотрел на Гроссе.

- Во-первых, я не назвал его имени. Во-вторых, ты ведь их сотрудник. И потом... ты же свой человек.

- У своих тоже есть языки, и порой длиннющие... Ну а Долли? Как она к этому отнеслась?

- Она не в курсе! Разве можно женщинам доверять серьезные тайны.

- Отлично.

- Отлично что?

- Хочу сказать, что ты все сделал отлично. Ну а Уилфорды? Они ведь часто навещали тебя.

- О, да. Почти каждый день.

- Значит, узнав, что ты в больнице, они наверняка захотят навестить тебя после операции.

- Долли скажет им то, что знает сама. Что мне нашли хороших врачей в другом городе, и что меня можно будет повидать только после того, как я вернусь домой.

Лицо Брауна снова сморщилось. Он попытался сесть в постели, но не смог, и с тяжелым стоном откинулся на подушки.

Бросив быстрый взгляд на часы, Гроссе не стал терять время на изъявления участия.

- А не перестарались ли вы с конспирацией? В конце концов больница есть больница.

- Так-то оно так, но мой приятель предупредил, что заведение это довольно странное, хоть и работают на совесть.

- Вот как! – Глаза Гроссе недобро сверкнули.

Браун помедлил и, вялым движением руки попросив его наклониться, доверительно шепнул:

- Послушай, старина, это правда, что здешний заправила ну сущий дьявол?

- У твоего приятеля слишком богатое воображение. – По губам Гроссе лезвием ножа скользнула ухмылка.

Двери открылись. Вошла Милдред с портативным аппаратом в руке и, остановившись в нескольких шагах от постели больного, выжидательно посмотрела на Гроссе.

- Тебе назначили ЭКГ? – Гроссе разыграл неведение. – Что, сердечко тоже пошаливает?

- Спроси лучше, что у меня не пошаливает. – Браун тяжело, со свистом в бронхах вздохнул. – Не дай тебе Бог испытать такие боли. Порой хочется наложить на себя руки, чтобы разом покончить с этим.

- Одна из заповедей лентяя гласит: Никогда не делай того, что могут сделать за тебя другие. – С усталой и печальной улыбкой на лице Гроссе поднялся. – Не буду путаться под ногами. Загляну позже.