- Правда?! Ты избавишь меня от этого ненавистного платья?! Оно снится мне по ночам. Эти голубые, как слезы, цветочки на фоне дремучей тоски... и безобразные красные маки.

- Но на твоем платье нет никаких маков, - удивился он.

- Разве? – Девушка растерянно закусила губу и поспешила добавить: – Я же сказала: во сне... Так я по-быстрому умоюсь, и мы сразу пойдем, да?

На улице она двумя руками взяла Тиграна под руку, прижавшись к нему плечом и щекой, будто маленькая дикарка, впервые оказавшаяся на людях, и, жмурясь на солнце, промурлыкала:

- Как мне хорошо сейчас, Фауст. Мы всегда гуляли вот так с папой. Он любил таскать меня повсюду с собой. Он вообще меня очень любил. Я даже думаю, больше, чем сестренку.

Тигран насторожился. Впервые с момента их знакомства она сама заговорила о своем прошлом.

- Как давно это было, моя таинственная Одидь? – осторожно спросил он.

- Безумно давно! Тысячи лет назад. И даже еще раньше. Это было до нашей с тобой эры. – И с задумчивой рассеянностью добавила: - А может только вчера.

Он искоса взглянул на нее, но предпочел промолчать.

- А босоножки мы тоже поменяем? – спросила она.

- Все, что ты пожелаешь.

- И купишь мне сумочку, в которой, как прежде, я смогу держать разные женские мелочи? Ужасно неудобно себя чувствуешь, когда ее нет.

- Свою сумочку ты, наверное, потеряла?

- ...Не знаю. Может быть. – Ее взгляд затуманился, сделался пустым и отсутствующим, а голос глухим: - Моя сумочка, как снаряд, вылетела в окно. – Спохватившись, она бросила на него испуганный взгляд. – Кажется я сморозила что-то не то. Со мной так бывает, путаю свои ночные кошмары с реальностью. Не обращай внимания.

Она надолго умолкла, замкнулась в себе, сосредоточенно глядя под ноги.

Молчал и он, начиная все больше понимать, что рядом с ним, в этом юном, совершенном теле сокрыта какая-то тайна, быть может даже трагедия, которой она не хочет или не может поделиться.

Они купили новое платье. Она сама выбирала его. Ее не интересовали ни фасон, ни тем более мода, но только одно непременное условие – чтобы в нем и намека не было на голубое и красное. Купили легкие летние туфли и сумочку, которую она тут же, в соседнем отделе, заполнила косметикой и прочими женскими аксесуарами. Тигран сам выбрал изящный кошелек из нежной кремовой кожи, украдкой вложив в него немного денег. Ведь одна она не могла даже воспользоваться транспортом или утолить голод.

- Ну вот, - удовлетворенно заметил он, - теперь все, как у нормальной девушки.

Она бросила на него быстрый, пытливый взгляд, вздохнула:

- Увы, мне никогда уже не быть нормальной девушкой. – И, чтобы он не начал задавать вопросы, сделала вид, что с интересом разглядывает содержимое выставочного стенда.

Потребовав пластиковый пакет, она сложила в него свое старое платье и босоножки и ни на минуту не выпускала пакет из рук.

- На что тебе это? – удивлялся Тигран. – Мы купим еще, сколько пожелаешь. У тебя будет много разной одежды. А эту давай выкинем.

- Выкинуть?! – переспросила девушка, крепче прижимая к себе пакет, будто его хотели отнять силой, и на лице ее отразился ужас. – Ни за что! Этого нельзя делать.

Он посмотрел на нее с тревогой и снисходительным сочувствием, как смотрят на душевнобольную. И, решив, что распоряжаться собственными вещами в конце концов ее право, свернул в соседнее с магазином кафе.

- Здесь довольно уютно. А главное вкусно готовят, - сказал он. – Я обычно выбираю вон тот столик.

- И садишься спиной к залу, чтобы никто тебя не беспокоил.

Сделав вид, что не услышал, он по-приятельски поздоровался с официантом.

- Наконец-то, вы не один! – громким шепотом откликнулся тот и заговорщически подмигнул своему клиенту.

Одиль устроилась за столиком и, вплотную придвинув соседний стул, положила на него свою ношу.

- Боишься, украдут? – неудачно пошутил Тигран.

Она ничего не ответила.

Официант принял заказ, проявляя подчеркнутую предупредительность к девушке, и отошел. А она вдруг притихла, вслушиваясь во что-то, доступ-ное только ей, и с рассеянно-отрешенным выражением на лице проговорила:

- Лия почувствовала твою измену... Она мечется по дому. У нее все валится из рук... Ой! Грохнула об пол дорогую вазу, поранив осколком ногу. И хоть бы что. Даже не взглянула... Зачем же так кричать! – Девушка поморщилась, будто ее и впрямь оглушили. – Бедняжка сама не понимает, что с ней происходит. Ей кажется, что нервничает она без причины.

- Да как ты можешь это видеть!? – не сдержавшись, прорычал Тигран.

- Так же, как ты смотришь, скажем, кино в зале или телевизор. С той лишь разницей, что ты снаружи, а я там, внутри, - все так же отключенно отозвалась девушка и продолжила, будто разговаривала сама с собой. – Как бы она не буйствовала, руководит ею не любовь, а оскорбленное чувство собственника. Она привыкла считать, что ей можно все, даже уйти к другому. А тебе при этом отводится роль наказанного и покинутого. Она уверена, что может вернуться, когда пожелает, и ты с радостью примешь ее...

- Замолчи! Хватит! Мне неприятно слушать все это. Никогда больше не говори со мной о ней, если не хочешь, чтобы мы... чтобы мы поссорились.

Она пожала плечом и умолкла, ничуть однако не обидевшись, потому что слова мало что значат для того, кто может напрямую общаться с душой.

Официант принес заказ, но Тигран не спешил приступать к еде. Одиль начисто отбила ему аппетит, лишив его шаткого внутреннего равновесия. Не ела и она, подперев голову ладонями и рассеянно глядя в окно – сквозь огромные витринные стекла просматривался большой участок улицы и снующие по ней прохожие.

Вдруг девушка встрепенулась, напряженно вытянув шею, и так застыла. Мимо окон прошла компания молодых людей и скрылась из виду. Она ждала, не меняя позы и не спуская глаз с двери.

Не прошло и минуты, как вся компания появилась на пороге кафе. Это были те самые молодые люди, за которыми она следила накануне. Все пятеро, поджидая метрдотеля, озирались по сторонам в поисках удобного столика. Одиль поспешно отвернула лицо, прикрывшись ладонью. Тигран с любопытством наблюдал за ней и за вошедшими.

- Свет, - обратилась одна девушка к другой, - по-моему, вон там, у окна было бы очень даже мило. Как вы считаете, мальчики?

Спрашивайте Степу, - отозвался один из них. – Ему труднее всего угодить, а нам без разницы. Верно, Эдо?

- А мне и тем более, - проворчал Степа хмуро. – Таскаете везде за собой, как бесплатное приложение.

- Ну, что я говорил! Вот пожалуйста, опять ворчит!

Друзья рассмеялись. И, высказав свои пожелания подошедшему официанту, направились вслед за ним к облюбованному столику, увлекая за собой мрачного юношу.

Как только они прошли мимо, Одиль, ни слова не говоря, схватила свои вещи и бросилась к двери. Раздосадованный ее выходкой, Тигран поспешно расплатился с официантом за так и не тронутую еду и выскочил следом. Он настиг свою спутницу в тот момент, когда та пыталась перебежать улицу в неположенном месте.

- Что случилось, Одиль? Почему ты сбежала? - не скрывая досады, спросил он.

- Ах, мне не следовало выходить из дома. Я ведь знала, что этого нельзя. Но мне так захотелось вдруг пройтись с тобой по городу, как жених и невеста, как муж и жена. Мне так захотелось почувствовать себя обыкновенной и счастливой... Вернемся домой. Прошу тебя. Я приготовлю нам завтрак. Сама. Знаешь, что я приготовлю?! – Глаза ее снова ожили, заблестели. – Горячее какао и целую гору гренок!

ГЛАВА 7

Впереди оставалось полтора свободных дня. Тигран предлагал Одиль сходить в кино или театр, даже в зоопарк, нанести визит сотруднику, отмечавшему защиту докторской. Он убеждал ее, что не может не пойти, поскольку приглашен весь их отдел. Но девушка на все предложения отвечала категоричным отказом. И, видя, что это огорчает его, сказала:

- Ты волен делать все, что хочешь. Я не обижусь, честное слово. Я останусь дома и дождусь тебя... если позволишь.