Ншан медленно приходила в себя. Ее окружала немая тишина, как если бы она вдруг осталась одна в целой Вселенной. А что, если она, растворившись, навеки превратилась в невидимую частицу Матери Природы?

Девушка простерла вперед руки, испуганно шаря в воздухе:

- Где я? Кто я?.. Помогите...

Руки, крепко схватившие ее заледеневшие пальцы, были руками Артура. Он укутал ее, мокрую и дрожащую, в свою куртку, прижал к себе.

- Сумасшедшая, что ты сотворила... - прошептал растерянно ей в самое ухо.

- Я промокла насквозь и мне очень холодно, - пожаловалась она, стуча зубами, не понимая, что ее бьет нервная дрожь. – А что остальные? Они успели укрыться в домах?

Нет, никто не укрылся в домах. Люди продолжали стоять, скованные оцепене-нием и суеверным страхом, промокшие до нитки, как и она, не верящие в случившееся. Даже режиссер подавленно молчал, глядя округлившимися от изумления и шока глазами на хрупкое незрячее создание, доверчиво прильнувшее к его ассистенту.

- Ты... ты отснял все это? – рассеянно, как во сне, проговорил он, не глядя на Сафона. И, наконец приходя в себя, заорал: - Ты успел отснять!?!

- Все, все отснял. Даже если камера промокла и испортилась, она выполнила свое предназначение, - севшим голосом пробормотал оператор. – И я вместе с ней.

- Ведь не поверят, черт возьми! Скажут, очередной кинематографический трюк, монтаж. Скажут, что дождь мы лили из шланга... или специально так подгадали.

- Я делал трансфокатором наезды, крупные и средние планы на толпу, - отозвался Сафон. И, стряхивая воду с волос, добавил: - А пусть думают, что хотят. Мы-то видели. Эта девочка всего меня перевернула, с ног на голову поставила. Я понял, что ничего о жизни и о нас самих не знал до сегодняшнего дня...

Тихо, пятясь, без единого звука отступали и расходились ошарашенные односельчане...

- Где моя дочь? Куда вы дели мою дочь!? – раздались встревоженные крики Сильвии. – Она бежала по тропе, неуклюже вскидывая на ухабах руки, не разбирая дороги, отчего постоянно попадала в лужи, веером разбрызгивая их вокруг себя. Увидев Ншан, напустилась на Артура. – Зачем ты таскаешь ее на съемки? Она все равно в ваших делах ничего не смыслит. Оставьте мою дочь в покое! Нашли себе забаву. – Ощупав волосы и платье Ншан, запричитала: - Господи, мокрая совсем. Заболеешь ведь. – И, схватив ее, безвольную и послушную, потащила прочь.

...Ншан ни с кем не хотела общаться. Она заперлась у себя в комнате и пролежала весь день, застыв в невесомости между сном и бодрствованием. Не усталость загнала ее в постель, не опустошенность после неожиданно удавшегося опыта. Она была взволнована и озадачена. Прежде, чем пошел дождь, прежде, чем она ощутила в себе предгрозовую напряженность воздуха, она увидела... УВИДЕЛА!!! огненный шар. Тот самый. Он возник где-то вдалеке, приблизился и завис над ней, ритмично покачиваясь.

Поначалу шар лишь слабо светился. Потом начал разгораться все ярче, пока свет его не заполонил все вокруг. У Ншан возникло ощущение, что он проник в нее, отчего вся она разом вспыхнула изнутри, пульсируя и покачиваясь в такт с ним. И только после этого она стала тучей. И ветром. И деревом. Не она – огненный шар отяжелил дождевой влагой тучи и исторг из них ливень. Но как? Как??? Все это действительно происходило с ней или шар ей только привиделся?

В доме царила тишина. Не слышно было ни привычных шумов, ни голосов. Не сознавая, сколько времени она пролежала вот так, без движения, Ншан, решила, что наступила глубокая ночь, что все уже давно спят, не вспомнив при этом, что с ней в одной комнате временно поселилась Жанна. Она тихонько поднялась, отперла дверь и вышла в сад.

- Ты творишь чудеса за чудесами, - раздался за ее спиной голос Артура. И от нее не укрылась досада, прозвучавшая в нем.

- Тебя пугает это? А ведь я согласилась ради тебя.

- Странно. Ты выходила меня после камнепада, а я...

- Не только выходила. Но и вернула к жизни. Вы оба были мертвы, когда вас принесли с гор.

Ншан не умела ни лгать, ни лукавить. Она привыкла говорить то, что думает, что чувствует. Ей и в голову не пришло, что возможно было бы лучше промолчать, не открывать Артуру всей правды.

Он нахмурился, недоверчиво и раздраженно косясь на нее.

- Оба, говоришь? Тогда почему ж ты не оживила и Геворка?

- Его душа еще в горах отлетела, я б ее не дозвалась. А твоя рядом со мной была, помощи моей ждала. Ты не мог знать, но душа твоя знала, что только я могу ее вернуть назад, в тело.

Ему стало не по себе.

- Не может быть, – пробормотал он, отворачиваясь. – Значит, сам бы я не выкарабкался?

- Нет, Артур, ни за что бы не выкарабкался. Тебе самый важный жизненный канал перекрыло.

- Какой такой канал?

- Ну по которому жизнь течет, как сок по дереву... – Она запнулась. Что-то мешало ей говорить. – Я не могла принять твою смерть. Мне трудно объяснить. Бывают минуты, когда я перестаю быть собой. Когда силы мои... мои ли?.. не имеют границ. Как вчера с дождем. В такие минуты я чувствую... знаю!.. все, что захочу, получится...

- Жаль. Жаль, что ты не обыкновенная девушка. Это выше моего понимания... больше того – я, кажется, боюсь тебя. Как в старину боялись колдунов.

- Не смей называть меня колдуньей!

- А я и не называю. Просто сравниваю.

- И не сравнивай.

Оба умолкли. Разговаривая, они вошли в беседку, и теперь сидели рядом, почти касаясь друг друга, но между ними незримо росла и ширилась пропасть, зародившаяся в душе напуганного Артура. В доме никого, кроме них, не было.

Пожалуй впервые с того дня, как ослепла, Ншан не сориентировалась во времени. Ночь еще не наступила, солнце только готовилось скрыться за горами. Съемки в этот день отменили. Съемочная группа переваривала случившееся. А потому решено было устроить сабантуйчик с шашлыками. Артур остался с Ншан, но поймал себя на мысли, что сделал это скорее из чувства долга перед нею, чем по желанию.

Ншан не нужно было ничего объяснять.

- Ты так меня боишься, что не можешь теперь даже поцеловать? – упрекнула она с горечью.

Вместо ответа он обнял ее и начал целовать ее руки, щеки, лоб...

- Ты целуешь меня, как икону. – Она отстранилась. – Несмотря на все мои старания, камнепад все-таки отнял тебя у меня.

- Мне искренне жаль, что ты не обыкновенная девушка, - снова повторил он. Его голос прозвучал отчужденно и виновато.

Она встала и, не сказав ни слова, ушла в дом.

* * *

Закончив съемки, группа вернулась в город. В Саригюх сразу стало тихо и тоскливо. Лишь звонкие голоса ребятишек да скрежещущие по нервам крики ослов нарушали (вернее, определяли) востановленный покой.

Ншан с грустью вновь и вновь вспоминала последний разговор с Артуром, поставивший точку на их едва зародившихся отношениях. Он уверял, что навсегда запомнит ее, в чем она нисколько не сомневалась – разве можно забыть человека, подарившего тебе вторую жизнь. Но не таких слов ждала она от Артура. Он пообещал, что будет приезжать к ней. Оба они знали, что это неправда. И не потому, что они живут далеко друг от друга, и не потому, что он – горожанин, а она – необразованная деревенская девушка. И даже не потому, что она слепая. Чудо, которое она сотворила из любви к нему, навсегда разделило их.

Ншан понимала, она не вправе роптать на судьбу – путь, избранный ею, отметает все прочие пути. Знала с тех пор, как отказала Левону. Но там она отказала сама. А Артур все решил за нее. И в этом спасение. Потому как у самой Ншан вряд ли хватило бы сил сопротивляться нахлынувшим на нее чувствам.

Итак, Артур уехал, вернулся в свою привычную среду. С его отъездом угасла крохотная искорка надежды на простое человеческое счастье. И хотя ее двор снова был полон посетителей – их число теперь утроилось (молва и слухи распространяются быстро) – чувство пустоты и одиночества не покидало ее. Она снова стала молчаливой и замкнутой, искала уединения. Сильвия все понимала, сочувствовала и переживала за дочь, но помочь ничем не могла.