- Ты у меня и впрямь особенная, - задумчиво проговорила Сильвия. - Я люблю тебя, девочка моя. Очень люблю. И уверена, что теперь ты будешь, наконец, счастлива. Ты это заслужила, как никто.

Весть о чудесном прозрении слепой ясновидящей мгновенно распространилась по городу. Журналисты и телевизионщики получили новую пищу. И опять повсюду запестрели ее портреты с теперь уже осмысленным, сфокусированным взглядом. Увидел их и Левон.

И в тот же день в дверь Ншан позвонили. Она была дома одна и, направляясь к двери, собралась сказать, что никого пока не принимает. Но гости, стоявшие у порога, вызвали у нее замешательство. Их было двое – молодой мужчина и девушка. Ншан не сомневалась, что девушку видит впервые. Но что-то до боли знакомое, будоражащее и интимное было в мужчине, в его пристальном, впившемся в нее взгляде. Все сразу стало на место, когда он произнес таким близким, полным тщетно подавляемых эмоций, голосом:

- Здравствуй, Ншан... Прими наши поздравления.

- Привет, Левон! Очень рада тебя... вас видеть. – Сделав особое ударение на последних словах, она улыбнулась ему открыто и искренне, как родному человеку, как воспоминаниям детства. Присутствие третьего лица разом сняло многолетнее напряжение, разделявшее их.

- Я так обрадовался, услышав, что ты снова видишь, что просто не мог не придти, не поздравить тебя. – Теперь в его голосе было скрыто желание оправдаться. Ведь она прогнала его, когда он пришел к ней последний раз.

Ншан смотрела на Левона, разглядывала его – своего первого и единственного, как она ему когда-то пообещала, мужчину. Теперь, когда у нее появилась возможность увидеть его, независимо от себя, она не могла налюбоваться им, настолько он был хорош, а главное – близок ей.

Он стал настоящим мужчиной. Высокий, статный, узкий в бедрах, широкий в плечах, с мужественным открытым лицом. В его продолговатые серо-зеленые глаза, казалось, навеки впечаталась непроходящая глубинная печаль и тщательно подавляемые чувства к ней. Забыв о девушке, стоящей рядом, они буквально потонули друг в друге. Ее прозрение, равно как и слепота, были выстраданы ими обоими. Ни Ншан, ни Левон еще недавно даже предположить не могли, что их взгляды когда-нибудь снова встретятся. Вся их прежняя жизнь в родных горах разом вспыхнула между ними.

Вопреки ее желанию, ее тело вспомнило его ласки, его сильные, нежные руки. Опасаясь, что он прочтет это в ее глазах, Ншан сделала над собой усилие и избавилась от завладевшего ею наваждения. Не нужно быть ясновидящей, чтобы понять, что он был объят теми же эмоциями, что та же борьба происходила и в нем.

Это продолжалось несколько минут, несколько коротких и одновременно беско-нечно долгих минут. Девушка, чувствовавшая себя лишней и глубоко уязвленной, топталась рядом, не зная, как поступить. Все трое продолжали стоять в дверях, так как Ншан забыла пригласить гостей в дом. Спохватившись, она виновато пробормотала:

- Да что же это я... Проходите, пожалуйста.

Уже в гостиной Левон, пряча глаза, проговорил:

- Ншан, познакомьтесь, это... Джулия. Как видишь, ты знала о ней раньше меня.

Девушка протянула руку для рукопожатия, но не улыбнулась. Лицо ее оставалось серьезным и, если не враждебным, то, как минимум, напряженным.

- Я так много слышала о вас. А Левон рассказал мне, что вы предсказали нашу встречу. Мне ужасно хотелось познакомиться с вами, увидеть вас.

Ншан обратила, наконец, внимание на спутницу Левона. Джулии было лет 20, не больше. Миловидная, явно родившаяся в городе. Невысокая, ладненькая. Кофта с юбочкой тщательно отутюжены и безукоризненно чисты. Аккуратно причесанные волосы закреплены заколочками. Ее большие светло-карие глаза сохраняли полудетс-кую наивность. «Так это тебе, значит, суждено стать матерью сыновей Левона», подумалось Ншан. И что-то непрошенно кольнуло у нее внутри.

О чем они говорили потом, не имело никакого значения ни для Ншан, ни для Левона. Он следил за каждым ее движением, за сменой выражений ее оживших глаз и не мог скрыть переполнявшего его восторга от того, что она снова видит.

Ншан постаралась проявить максимум гостеприимства, выложив на стол все, что нашла на полках кухни и в холодильнике. Заварила им не чай, как было принято у них на селе, а крепкий турецкий кофе.

Левон и Джулия сидели рядом. Видно было как она тянется к нему, льнет, то забравшись обеими руками ему под локоть, то накрыв ладонью его руку, то прижавшись щекой к его плечу. И делала она это не на зло Ншан, а неосознанно, не контролируя себя. Ншан старалась не смотреть на них и хотела только одного – чтобы они поскорее ушли и оставили ее в покое. К ее великому удивлению, ей оказалось нелегко видеть рядом с Левоном – ее Левоном! – другую женщину. И когда они, наконец, покинули ее квартиру, она вздохнула с облегчением.

А между тем на «Арменфильме» было принято решение не отставать от моды и снять документальный фильм об отечественном феномене – ясновидящей по имени Ншан, а осуществление нового проекта поручить... Артуру.

Поначалу он почувствовал себя глубоко уязвленным, потому как ни днем ни ночью не расставался с мечтой самостоятельно снять художественный фильм. Ну пусть пока не совсем самостоятельно, пусть вторым режиссером, но непременно художественный. Однако, поразмыслив, пришел к заключению, что не должен отказываться от такого предложения, что качественно и с душой выполненная работа может стать неплохим трамплином в его дальнейшей карьере.

- Ты знаешь ее лучше других, - сказал ему директор киностудии. – Тебе и карты в руки.

- Вы правы, - вздохнул Артур, всем своим видом показывая, что ждал другого предложения. – Хоть я и не готовил себя в документалисты, никто, наверное, не сумеет рассказать о Ншан лучше, чем я.

- Вот и славно. Приступай завтра же. Тебе давно пора становиться на собственные ноги. Мы даем тебе прекрасный шанс показать, на что ты годишься. Вот это и будет твоей первой самостоятельной работой. Сценарий тоже напишешь сам и принесешь на утверждение коллегии.

Воодушевленный Артур в тот же день побежал к Ншан.

Семья отмечала ее счастливое исцеление. За столом собрались мать, оба брата с невестками, Сусанна, специально по такому случаю приехавшая в город. Ее более взрослые дети остались дома, с мужем, а с собой она взяла годовалого малыша, который капризничал не переставая. Невестки и Сусанна получили от Ншан дорогие подарки – украшения, которыми так щедро одаривали ее благодарные посетители.

Артур появился как раз в тот момент, когда женщины шумно выражали свои восторги, а малыш ревел в голос. Ншан обернулась, мимолетно взглянула на незваного гостя и уже собралась сказать, что у них сегодня семейное торжество, но он заговорил первый:

- Простите, я кажется не вовремя.

Она вскочила. Подбежала к нему, жадно вглядываясь в его лицо... Как мечтала она о той минуте, когда сможет увидеть его! А он, привыкший к неподвижности ее глаз, как к наглухо задернутым шторам, к своей в некотором роде защищенности от ее «внешнего» внимания, почувствовал даже какое-то неудобство, неловкость от ее ожившего взгляда, не зная как вести себя, что говорить.

- Так вот ты какой... Вот ты оказывается какой! А я тебя чуть не прогнала, если бы не твой голос.

Для нее разом перестало существовать что-либо и кто-либо, кроме Артура. Ведь ради этого мгновения она отдала так много. «Видишь, - говорили ее искрящиеся глаза, - я стою перед тобой и смотрю на тебя. Отныне тебе не будет стыдно за меня. Я снова такая же как все – полноценная, зрячая!»

- Ужасно рад за тебя, Ншан. Искренне рад. Поздравляю. – Он чинно пожал ей руку.

- Чего вы там встали? – окликнула их Сильвия. – Ншан, усади дорогого гостя за стол. Пусть разделит с нами наш праздник. Вот ведь как бывает в жизни, Артур. Дождались мы счастливого дня. Прозрела Ншан.

Он сел за стол и не отказался от угощения. Набравшись терпения, дождался, когда праздничный обед закончится, когда братья разъедутся по своим делам, невестки уйдут на кухню помогать Сильвии мыть посуду, а Сусанна займется укладыванием затихшего, наконец, малыша на материнской кровати.