Вадим пожал плечами.

— Да я, собственно, еще и не был нигде. А так ничего, с виду внушительный город. Как Харьков. И люди серьезные, не суетливые.

— Это ты верно подметил, — согласился Коробов. — Мельтешить у нас не любят. Народ степенный.

— А об остальном, что раньше времени говорить? — улыбнулся Вадим, провожая глазами прошедшую на кухню Вику. — Поживем — увидим.

— Озера у нас здесь знатные, — похвастался Коробов. — Как-нибудь выберемся, когда малость посвободней будет. Рыбы там, скажу тебе, хоть руками бери.

После ужина, слегка разомлевшие, они ушли покурить в кабинет хозяина и долго говорили о том, до чего же странная штука жизнь. Давно ли они бежали из плена, оборванные и голодные скитались по лесу, вздрагивая при каждом шорохе и почти не надеясь, что выйдут к своим.

— Ты в анкете про плен написал? — неожиданно спросил Коробов.

— Честно говоря — нет, — помедлив, сказал Вадим.

— Изолгались мы с тобой, Вадим Николаевич, — вздохнул Коробов. — Чует мое сердце — добром это не кончится…

— Напрасно вы так переживаете, — возразил Вадим. — К чему сейчас эти разбирательства? Ведь работаем, не жалея сил.

Коробов молчал, вперив взгляд в одну точку.

— Может, в шахматы перебросимся? — желая уйти от неприятной темы, предложил Вадим.

— Пожалуй, не стоит, в другой раз, — вяло отозвался Андрей Иванович. — Что-то устал я сегодня.

Тулин простился и пошел к себе в общежитие. По дороге он думал о том, что, видимо, правильно проанализировал ситуацию и верно повел себя. Основное сейчас — не торопиться и не переиграть.

Ясно, что в Коробове происходит борьба с самим собой, и он, очевидно, не первый раз собирается зайти в райком партии, чтобы там рассеяли его сомнения. Однако постоянно что-нибудь мешает. То совещания, то испытания, то просто усталость. А время идет, и сделать этот шаг день за днем становится все труднее…

Второклассники, увлеченные идеей построить на личные средства танк «Орленок», целый месяц собирали металлолом, и Тоня Демина даже жалела, что подала ребятишкам такую мысль. Они все игры забросили и без устали рыскали по забытым стройкам и жилым дворам. Их поддержали ученики других классов, и скоро школьная спортплощадка стала похожа на свалку железного лома. В этой куче можно было обнаружить прохудившиеся и еще целые самовары, игрушечные машины и даже оловянных солдатиков: мечта о «всамделишном» танке была дороже всего.

Тоня договорилась с кем надо, и в школу время от времени приезжал на телеге дядя Гриша, пожилой мужик с треснувшей деревяшкой вместо правой ноги. Он прикидывал на глаз груду железа и называл цену. Потом, отсчитав деньги, дядя Гриша понужал лошаденку, и она покорно тянула за собой со школьного двора груженую телегу.

На сегодняшний день в классной копилке насчитывалось около пяти тысяч рублей, и Тоня решила сдать деньги в сберкассу. И завтра показать ребятам сберегательную книжку.

Центральная сберкасса операций с клиентами не вела: где-то пробило силовой кабель и в сберкассе не было света. Районная сберкасса почему-то была закрыта. Тоня хотела было отложить это дело, но потом передумала: уж очень ей хотелось обрадовать своих малышей. Она вспомнила, что в студенческом городке есть еще одна сберкасса, и, сев на автобус, поехала туда.

В этот день заведующий сберкассой Клюев, человек уже в возрасте, близорукий, с аккуратно подстриженной щеточкой усов под чуть кривым носом, к вечеру остался на работе один и подумывал, не повесить ли на дверях замок с пломбой. Кассирша Надя уехала в деревню на похороны матери, а оператор Валентина Михайловна занемогла и отпросилась домой. Клюев, чтобы не было нареканий начальства, все же решил как-нибудь дотянуть до закрытия и, выйдя из своего скромненького кабинета, сел за рабочий стол Валентины Михайловны.

Когда Тоня вошла в помещение сберкассы и приблизилась к перегородке, то просто опешила от изумления. За столом, аккуратно заваленным бумагами, в сатиновых нарукавниках, по-хозяйски расположился бывший квартирант Петр Сергеевич Тихонов. НКВД вел его розыск по всему краю, а он преспокойно посиживал в скромной районной сберкассе.

— Что вам угодно? — спросил Клюев и, не услышав ответа растерявшейся девушки, удивленно поднял редкие брови.

— Здравствуйте, Петр Сергеевич, — пролепетала Тоня. — Какая неожиданная встреча!

— Здравствуйте, милая девушка, — чуть помедлив, усмехнулся он. — Но боюсь, что вы обознались. Меня зовут Павел Густавович.

Дверь хлопнула, в сберкассу вошел посетитель. Ветхий старик, расстегнув пиджак, заскорузлыми пальцами извлек из-за пазухи узелок и бережно развязал.

В маленьком помещении повисло молчание. Клюев и Тоня пристально изучали друг друга, разделенные только дощатой перегородкой. Старик, аккуратно слюнявя палец, пересчитывал деньги.

— Да, я ошиблась, — наконец, нашлась учительница. — Вы поразительно похожи на одного моего знакомого… Извините… Бывает…

— Пустяки, — галантно рассмеялся Павел Густавович. — К сожалению, среди моих знакомых нет такой юной очаровательной особы… Какая же забота, милая девушка, привела вас сюда? Чем могу быть вам полезен?

Ужас охватил Тоню: старик может завязать узелок и уйти, а Тихонов специально заговаривает зубы, чтобы остаться с ней наедине. Представив вдруг, как его длинные в нарукавниках руки тянутся к ее горлу, Тоня растерянно попятилась к двери и опрометью выскочила на улицу.

Мимо шли люди, и Тоня, слегка успокоившись при мысли, что она теперь не одна, стала соображать, что ей сделать: искать телефон или закричать на всю улицу?

Не обращая внимания на клиента, Павел Густавович припал к окну и увидел спешащую Демину. Она то и дело оборачивалась.

Тогда он бросился в свой кабинет, распахнул канцелярский шкаф и сбросил с верхней полки папки. Там был спрятан чемоданчик. Откинув крышку, Павел Густавович достал пистолет и сунул в карман.

«Какая нелепость!» — подумал он, снимая с окна решетку. Затем распахнул створки и выглянул наружу. Во дворе никого не было, и Клюев неуклюже, но быстро слез вниз.

Он хорошо знал район и проходными дворами вышел на улицу за полкилометра от сберкассы.

Клюев понял, что контрразведка раскрыла старую явку в Среднекамске. Это было ясно по реакции девчонки. «Убрать» Демину теперь рискованно и бесполезно. Это следовало сделать раньше. Любой свидетель в какой-то момент становится опасным. Заскочить домой без риска он уже не успеет, да и в этом нет особой нужды. Прощаться не с кем, а все необходимое есть в чемоданчике.

Павел Густавович зашел в первый же дворик и закрылся в покосившейся уборной. Прежде всего надо избавиться от старых документов и стать Петром Петровичем Ивановым, командированным инженером из Новосибирска.

Получив донесение из Нижнеуральска о том, что Демина опознала Тихонова в заведующем сберкассой Клюеве, Струнин решил арестовать Мылова и Королькова, Резидент будет рано или поздно задержан, и общая картина прояснится в ходе следствия. Об этом он и сказал на оперативке у начальника управления.

— Согласен, — буркнул Иван Васильевич и постучал карандашом по стеклу на столешнице.

Капитан ждал, что еще скажет комиссар на этот раз, но Гоняев только сердито отодвинул папку с нижнеуральским делом.

— Меры по задержанию Тихонова-Клюева приняты, — после некоторой паузы сказал Струнин. — Думаю, что далеко не уйдет.

Комиссар, скрипнув портупеей, поднялся из-за стола:

— Не стоит предвосхищать события. Он просто не должен уйти!

— Разрешите начинать операцию?

— Действуйте, — сказал комиссар. — И смотрите, чтобы никто не выскользнул.

В этот день на заводе отмечали два знаменательных события: пуск нового сборочного цеха и сдачу первой опытной самоходки. Рабочие пришли на смену приодетые и выбритые тщательней обычного. Перед обеденным перерывом возле дверей нового цеха расположился духовой оркестр: на час дня был назначен общезаводской торжественный митинг. Собравшиеся с нетерпением поглядывали на ворота цеха, где собиралась первая САУ-100. Наконец, те распахнулись, оркестр грянул «Священную войну», и на площадь, урча двигателем, выехала самоходка.