Уничтожить миллионы живых существ, тем более думающих людей? Тут нужна была уже целая наука. Психология. Психиатрия. Германский фашизм - нацизм создал эту науку. С теорией избранной расы, делением людей на людей первого сорта, второго, недочеловеков и просто мусора, которых нужно уничтожить – евреи, цыгане, гомосексуалисты, славяне. Там на горизонте маячили миллиарды,  пока ещё недосягаемых, и прочих азиатов. Эта процедура откладывалась «учёными» на будущее, когда Европа и ещё что-нибудь, будут под владычеством чистых арийцев.

    И первым пунктом науки уничтожения, был вопрос уничтожения личности, когда человек переставал ощущать себя человеком. Голод и жажда – первая ступенька обезлички.

     Голодающий человек лишается воли, рассудка, самосознания, силы и желания сопротивляться.                                                   

    Нагота – вторая, а иногда и последняя ступенька. Не просто нагота, а коллективная нагота. Нагота не бесформенной толпы, а строй, ровный строй голых людей – последняя стадия человечества. И если строй голых мужчин – как-то не так ужасно смотрится, то строй голых женщин разных возрастов – это полное уничтожение всего возможного живого.  

    Самое страшное зрелище в нацистских лагерях уничтожения – вид бесконечной шеренги голых женщин с их сгорбленными спинами, обвисшими грудями, когда единственное желание этих тысяч, стоящих в строю одна за другой женщин – скорее бы это кончилось. Вот в чём научная психология нацистов. Заставить эти тысячи – сотни тысяч обречённых на смерть людей, добровольно и как можно быстрее оказаться в душегубке, где был бы конец унижению, конец страданиям, конец мучениям, конец жизни.

    Тюремная система любого государства стремится, в первую очередь, изолировать ненужные элементы общества от самого общества. Царские  сатрапы не садили политических и уголовников в одни камеры. То ли власти не хотели допустить, чтобы уголовники навредили политическим, то ли, что ещё хуже, политические не повлияли на уголовников. Если страшная царская охранка после  дотошного следствия и суда «казнила» одного двух политических за тяжкие преступления, то гражданское общество обсуждало и осуждало карающие органы Государства за варварское отношение к человеку, к жизни, как к самому дорогому, бесценному благу - благу жизни.

    Идеологические противники всегда были более опасны для властей, чем воры и бандиты. Это  повелось  ещё с древних времён. Когда Прокуратор Иудее, Понтий Пилат, из трёх приговоренных к распятию на кресте одного из них должен был помиловать (таков был обычай), а народ, окруживший место казни, ждал этого спектакля с нетерпением (телевидения, как Вы сами понимаете, тогда ещё не было). Прокуратор Понтий Пилат выбрал для помилования от распятия на кресте вора-еврея Вараву, а не Иисуса-еврея из Назарета. Наместника Рима в Иудее больше волновала устойчивая власть и спокойствие, чем какой-то мелкий воришка.

       Арийский нацизм, доведенный «наукой» изоляции, унижения и уничтожения до «вершин» совершенства, имел хороших учителей.

    Ещё до появления германского фашизма, победившая революция в России, начала с планомерного уничтожение буржуазии, кадетов, эсэров, потом меньшевиков, кулаков, середняков, подкулачников.  Потом дело дошло и до матросов, рабочих, интеллигенции, до всех, кто хоть чем-то был недоволен или кто «казался» власти недовольным «светлым будущим» человечества. Как заметил классик: «Одна половина страны сидела, а другая – её охраняла. Потом они частично менялись местами».

    Вот та половина, которая в определённый период сидела, строила «светлое будущее». Все Великие стройки за все годы Советской власти построены, в основном, заключенными – Зеками (Беломоро-Балтийский канал, Волховстрой, Байкало-Амурскую магистраль (знаменитый БАМ), Челябинский и Магнитогорский металлургические комбинаты, Днепрогес, в конце-концов, знаменитый Космодром - Байконур. Что уж говорить про десятки крупных «шарашек» по созданию авиации, ракет, химического и биологического оружия массового уничтожения, урановые, угольные, медные и многие другие рудники. Перечисления можно продолжать до бесконечности.

    Гитлеровский фашизм творчески воспринял и доработал советскую  идею  лагерей  принудительного   «перевоспитания» чуждых элементов. Советская психология строилась на изоляции, унижения и сведения масс людей до уровня рабов, безмолвной массы людей труда, работавших, практически, бесплатно. Неспособные к труду чуждые элементы не принимались во внимание и просто погибали в тяжёлых условиях лагерей без медицинской и какой-либо другой помощи.

    Человек не может нормально жить в одиночестве, изолированным от общества. Человеку даны глаза, чтобы видеть других людей, уши, чтобы слышать, рот, чтобы говорить.  По природе своей человек – стадное животное. Бывают минуты, когда ему хотелось бы побыть одному в тиши, без окружающей суеты, без шума и гама, без постоянных вопросов, претензий, замечаний, предложений окружающих. Но только минуты, ну, может быть, часы, в крайнем случае – дни. Но долго – не каждый выдержит тишины, безмолвия. Не даром горят: «Звенящая тишина» - мёртвая тишина, когда нет ни одного, даже мало-мальски, тихого звука, шороха, скрипа – в ушах человека появляется звон, шум, стук собственного сердца – звуковая галлюцинация. Это не легко пережить. Не даром одним из тяжелейших наказаний в тюрьме, где человек и так изолирован от общества, от семьи, от привычной деятельности, от суеты – суеты обыденной жизни – это карцер. Каменный мешок, ограничивающий движение, в полной мёртвой тишине, приводил многих к сумасшествию, вынуждал давать любые показания, оговоры, брать на себя не совершённые преступления, лишь бы вырваться из карцера.

    Тюремщики хорошо знали это и пользовались довольно часто этим приёмом. Но не каждый человек выносит публичность, необходимость выступать перед аудиторией, толпой, зрителями. Можно было бы разделить по этому признаку человечество по категориям. Мужчины-женщины, молодые или старые, образованные или безграмотные, красивые - некрасивые, толстые - худые, красиво говорящие или картавящие, заики, люди с ужасной дикцией – всё это не имеет особого значения. Главное – психофизический тип личности. Одни с детства мечтают выступить перед любой аудиторией, толпой, публикой. В конце концов, даже не важно – по какому вопросу – была бы аудитория – внимательная или нет, спокойные или возбужденные – лишь бы были зрители. Эти люди - прирожденные ораторы, артисты, политики.

    Самое страшное для них – лишить их аудитории. Они впадают в депрессию, идут на любые хитрости и авантюры – только вернуть аудиторию. Но есть люди, органически не способные выступить перед незнакомой или мало знакомой аудиторией. Им нужны взгляды знакомых глаз. Видеть их знакомые лица, ощущать знакомую реакцию на своё выступление. В нужных местах смеяться, когда это необходимо – плакать, аплодировать там, где выступающий ждёт положенных аплодисментов. Такие люди всегда найдут для себя нужную знакомую аудиторию – часто это компания по выпивке, играм, футболу.

    Но есть люди, которым нужен только один человек, которого они могли бы любить  до безумия. Чувствуете слово – до безумия. Какой уж тут ум, трезвый взгляд на жизнь, на любимого, всё отступает не то чтобы на второй план, а в неизвестную даль. И если этот любимый, не всегда любящий тебя так же, уходит от тебя – к другому, вообще от тебя, в мир иной, по старости, в катастрофе, на войне, да где угодно, то это трагедия.

 Это конец жизни, это финал. И жить не хочется.

    Но есть ещё и такая группа, правда, малочисленная, к счастью, - мечтатели, фантазёры, романтики (законченные романтики). Из них часто получаются хорошие писатели, особенно, фантасты, путешественники-одиночки, учёные «черви», зарывающиеся в пыль веков, в аналы истории, выкапывая из архивной пыли чудесные истории далёких прошедших веков, алхимики.

   У каждого человека есть своё личное, свободное время. И это самая неприятная то ли для тоталитаризма, то ли фашизма, то ли социализма. Тюрьма, концлагерь, казарма, коммуна, пионерский лагерь, общежитие, коммунальная квартира – элементы сокращения до предела личного времени. Все за всеми наблюдают. Доносительство – основа существования такого режима. Даже в бане, в общем туалете, на общей кухне. В моменты личной жизни возникает личная свобода, которую не допускают  властители-тираны. В эти бесконтрольные краткие мгновения в голову могут прийти крамольные мысли, могущие возвысить личность над властителем. Самое страшное для тирана, если раб начинает ощущать себя рабом. С этого начинается конец тирании.