Она стояла у окна, глядя вниз, на больничный двор, по которому разгуливал толстый рыжий кот, когда в дверь постучали. Айрин напряженно обернулась, уверенная, что сейчас войдет Мигель. Но дверь распахнулась, и в комнату влетел брат.

Айрин ахнула, схватившись обеими руками за щеки. Ведь она же просила Мигеля ничего не сообщать ее родным!

— Рой!

— Айрин! — Он кинулся к ней с распростертыми объятиями, потом резко отшатнулся. — Я боюсь обнимать тебя, вдруг сделаю тебе больно.

— Нет, нет! — Она бросилась ему на шею. — У меня уже ничего не болит, можешь дотронуться — не развалюсь.

— Бедная моя сестренка. — Рой гладил ее по голове, по плечам. — Сколько же ты перетерпела. — Тут он вдруг сделал строгое лицо. — Но как ты смела скрывать это от нас? Мы ведь твои самые близкие люди.

— Потому и скрывала. — Она виновато улыбнулась. — Вивиен вредно волноваться. Как она поживает? А как Джесси?

— Да что с ней сделается, с Джесси то есть. Она хотела немедленно лететь к тебе, но я не пустил. Я ведь не знал точно, как ты… — замялся Рой, — выглядишь. Но я зря волновался. Ты все такая же красавица. И совсем не похожа на больную. С Вивиен тоже все в порядке…

Тут дверь снова открылась, и в комнату со смущенным видом вошел Мигель. За ним вбежала медсестра.

— Не сердись на меня, Айрин, — начал он.

— Прошу вас, господа, — перебила медсестра. — Покиньте палату. Больная должна соблюдать хоть какой-то режим.

Рой крепко обнял Айрин.

— Мне сегодня же надо улетать, — сказал он. — Но мы скоро увидимся снова. Выздоравливай скорее, сестренка.

— Привет Джесси и Вивиен. — Айрин вдруг почувствовала слабость.

— Ложитесь, ложитесь скорее, — приговаривала медсестра, помогая девушке лечь. — Вам вредно волноваться. Нельзя же так резко…

Айрин послушно легла, глядя вслед уходящим мужчинам — брату и мужу. Мигель выходил последним. У самых дверей он на секунду остановился и посмотрел Айрин прямо в глаза — с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание.

Наверное, это мне снится, подумала она, закрывая глаза.

Все-таки хорошо, что Рой тогда побывал у нее. Айрин тихонько вздохнула. Она больше не сердилась на Мигеля за то, что он «проболтался». Впрочем, «проболтался» — это не про него. Сколько она ни расспрашивала его про Эмили, он отделывался уклончивыми ответами до тех пор, пока не посчитал, что ей уже не опасно разговаривать на эту тему. Да, от Эмили они избавились. Полиция задержала ее в аэропорту. Женщина была настолько напугана, что при первой же встрече с Мигелем согласилась подписать документы, подтверждающие ее отказ от Федерико. Да и какой суд доверил бы ей ребенка после того, как она так безжалостно украла его, а потом еще и рисковала его жизнью?

Больше Федерико ничто не угрожает. Но и Айрин больше не нужна Мигелю. Во всяком случае, не в качестве жены. Наверное, он теперь потребует развода.

Айрин с тоской смотрела в окно. Хорошо бы остаться в больнице навсегда. Спрятаться здесь от всех проблем, что ждут ее снаружи. И не думать ни о чем. Не мучиться, не пытаться разлюбить, не притворяться равнодушной…

— Ну что, идем? — Мигель подхватил сумку с вещами и быстро вышел из палаты. Айрин с Федерико на руках покорно шла вслед за ним, на ходу с улыбкой кивая медсестрам, нянечкам, врачам — всем тем, кто спас ее, кто заботился о ней все эти дни.

Они вышли на улицу. До сих пор она довольно спокойно вспоминала об аварии. События того дня всплывали перед ней в какой-то смутной туманной дымке. Но сейчас, при виде ожидающей машины, Айрин охватил страх.

— Не бойся, — вдруг тихо сказал ей Мигель, словно угадав ее мысли. — Все будет хорошо.

К удивлению Айрин, он не сел за руль — машину вел Антонио, — а устроился на заднем сиденье вместе с ней и Федерико. Как только машина тронулась, Мигель крепко взял ее за руку.

Айрин испуганно замерла. За все время в больнице Мигель не прикоснулся к ней ни разу. Он был там таким чужим и далеким. И сейчас, ощутив жар его ладони, она вдруг растерялась и смутилась. Ей мучительно захотелось прижаться к любимому, положить голову ему на плечо. Но ведь он не поймет…

Айрин мягко отодвинула свою руку.

Мигель закусил губу. Она не хочет, чтобы он держал ее за руку. Неужели он ей настолько противен? Или она так обижена? Он и сам понимает, что виноват перед ней. Весь этот месяц он казнил себя, ночами ворочался без сна, мучаясь от чувства вины, почти физически ощущая ее боль. Но как, как ему искупить свою вину? Отпустить ее. Расторгнуть контракт, дать возможность уехать, встретить своего единственного и неповторимого, не держать при себе, словно в клетке. Если он любит Айрин, он отпустит ее. Но как же это трудно…

Айрин сидела, напряженно глядя прямо перед собой. Скорее бы приехать. Легче стало только после того, как вдали показалась усадьба. Ничего, еще чуть-чуть — и они будут дома.

Выйдя из машины, Айрин почувствовала себя такой измученной и усталой, как будто прошла все эти километры пешком. К ней уже бежала Тереса, за ней торопливо шел Антонио, другие слуги. Все обнимали Айрин, пожимали ей руки, поздравляли, радуясь ее возвращению. Но она в ответ только слабо улыбалась.

— Разойдитесь, осторожнее, вы же уроните ее, — с досадой прикрикнул Мигель, придерживая Айрин за плечи. — Синьора еле стоит на ногах. Она должна немедленно пойти к себе и лечь.

Айрин испытывала такую слабость, что даже не стала ему возражать.

— Мы не успели закончить ремонт в новой спальне к твоему возвращению, — заметил Мигель, поднимаясь вместе с Айрин на второй этаж и открывая дверь в их старую комнату. — Но, может быть, это не так уж плохо, поскольку ты сама сможешь решить, как и что оформлять.

К чему это, грустно удивилась про себя Айрин. Все равно ей не спать в этой спальне. Теперь, когда Эмили им не угрожает, и необходимость притворяться мужем и женой отпала, Мигель первым делом захочет развестись. Наверное, так лучше. Во всяком случае, для нее. Все будет гораздо проще, если она снова станет просто няней для Федерико. А она готова на все, только бы не уезжать отсюда насовсем, только бы остаться с Федерико… и с Мигелем.

Слезы выступили у нее на глазах.

— Айрин, что случилось? Почему ты плачешь? — испугался Мигель. — Тебе больно? Где у тебя болит?

Она только молча замотала головой, боясь расплакаться в голос, и привычно посадила Федерико в манеж.

— Прошу тебя, Айрин, не плачь, — умолял ее Мигель. — Я не могу смотреть, как ты страдаешь. Я так виноват перед тобой, это все из-за меня. Прости меня, прости. Я не хотел сделать тебе больно. Ведь я так люблю тебя. Я жить без тебя не могу.

Айрин показалось, что она сходит с ума. Мигель ее любит? Не может без нее жить? Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, не веря себе… своему счастью.

— Ну скажи же хоть что-нибудь, — крикнул он. — Скажи, что я тебе не нужен, что ты меня не любишь. Но только не уезжай! — Он схватился за голову. — Зачем я это говорю? Ведь я не хочу держать тебя против воли… Я люблю тебя, Айрин.

Очень осторожно, словно боясь вспугнуть прекрасный сон, Айрин подошла к Мигелю и обвила его руками за шею.

— Я тоже люблю тебя. Люблю давно. И боюсь об этом сказать. Я думала, ты посмеешься надо мной и над моими глупыми чувствами. Мне казалось, что ты презираешь меня. А я так мечтала о том, чтобы у нас был ребенок. Чтобы у меня родился твой ребенок — твоя частица, которая всегда была бы со мной, которую можно любить и ласкать.

Не говоря ни слова, Мигель прижался губами к ее губам. Они стояли, тесно обнявшись, счастливые, растерянные. Внезапно Мигель отодвинулся от Айрин.

— Что я делаю, — воскликнул он. — Ведь ты еще совсем слабая, тебе надо отдыхать.

Но во взгляде его читался вопрос, и Айрин с улыбкой отрицательно помотала головой, чувствуя, как краска смущения заливает лицо.

— Не смотри на меня так, — сказал Мигель страстно. — Я ведь всего-навсего человек, и притом мужчина. Что я пережил за эти четыре недели! Я думал, что уже знаю, что такое потерять близкого человека. Но, оказывается, я ошибался. Я не знал ничего. Если бы я потерял тебя, вся моя жизнь утратила бы смысл.