- И вы покинули поле боя?

- Пришлось. Я упустил из виду, что право на самооборону на учителей не распространяется.

- Зато теперь вы этим правом располагаете?

Он усмехнулся зло.

- Будьте уверены.

- Спасибо. Я поостерегусь взламывать дачи на вашей территории.

Теперь он пил пиво маленькими глотками.

- А вы мужик с юмором.

- Одобряете?

- Одобряю. Воспринимать жизнь всерьез слишком расточительно. На каждый чох не настрессуешь. Представляете, маленький мальчик убил бабушку. Ужас! Волосы дыбом. А если так?

Крошка Вилли - вот потеха!

Бабку застрелил для смеха.

Мама ласково сказала:

"Пуль и так у папы мало!"

Положительная эмоция. Юмор - это мостик между тем, что мы называем абсурдом, и реальным абсурдом жизни.

"Вот такой словесной эквилибристикой он и морочит голову Лене. А женщины все такие же. Хотя и шумят об эмансипации и даже "презирают" мужчин. А если и презирают, то не того, кого надо..."

- Но, как я понимаю, дачная жизнь вам абсурдной не кажется?

- Ловите на слове? Ладно. Есть преимущества. Воздух. Время свободное. Слыхали поговорку: с утра выпил, день свободен? А у меня еще лучше - с утра свободен, выпить могу.

- Часто пользуетесь?

- Ну, ну! В алкаши меня не записывайте. Не надо.

"Сколько их так говорит на полпути..."

- Я не за тем пришел.

- Я тоже. Ближе к делу. Итак, я дачник. Что об этом думают, мне плевать. Лично я доволен. Что мне ваша "жизни мышья беготня"?.. Но у меня жена. Ей нужно жить "как люди". Возможность такая есть. В чем же загвоздка?

- Полина Антоновна предпочитает жить одна.

- Сколько? Кто ей хлеба купит или молока, когда свалится?

- Она собирается в дом престарелых.

- В богадельню?

- Есть люди, которые выбирают и такой путь.

- А квартирой какой-нибудь взяточник завладеет? Что, вы не знаете, как вымороченной площадью торгуют? Это справедливо, по-вашему?

Я приподнял руку.

- Вадим! Вы на меня производите двойственное впечатление. Нужду в жилье я и сам пережил. Но закон на стороне Полины Антоновны. Принудить ее никто не может.

- Вы уверены?

"Вот сейчас нужно разобраться".

- Послушайте! Вы не в первый раз намекаете на какие-то возможности оказать давление на Полину Антоновну. Это серьезно или блеф?

- Я слов на ветер не бросаю.

- Что вы в виду имеете?

- Это мое дело.

- Тогда придется ее защищать. Я не позволю... Это и мое дело.

Он вдруг приподнял кружку на уровень глаз и посмотрел на меня через стекло.

- Ха-ха-ха!.. На вид вы такой благообразный, а присмотришься... страшный.

- Это глупо.

- Не скажите. В этом что-то есть. Иногда стоит присмотреться через... магический кристалл. Ладно...

"Ладно", как я заметил, было его любимым словом.

- Но я вас предупредил.

Вадим пренебрежительно махнул рукой.

- Бросьте. Ловите лучше бархатный сезон. Не ваше это дело.

Я приподнялся невольно. Хотелось выплеснуть пиво прямо в физиономию наглецу. Он отклонился торопливо.

- Вы что? Сердце поберегите. Что вы взъерепенились?

- Я вам не позволю...

- И не надо. Не позволяйте. Я вам только сказал, не ваше это дело. И не мое, если вы уж так хотите.

"Что он? Струсил? Уступает?"

Но нет...

- Лена к ней пойдет. Их это дело! Ясно?

Совсем мне не было ясно. Но сердце колотилось под сорочкой, а я знал, что мне такого допускать нельзя.

- Вы, кажется, не хотели жену впутывать, - сказал я, немного задыхаясь.

- Не беспокойтесь. Она распутает. Они вместе распутают. Дышите глубже.

Я послушался и вздохнул. Полегчало.

"Ну что за истерия!.. Угораздило. А ведь этот негодяй в чем-то прав. У Полины Антоновны с Леной какие-то отношения особые. Какие?"

И тут меня будто стукнуло. Как говорится, искры из глаз, и осветило неожиданное.

"Бог ты мой! А что, если эту молодую женщину с Сергеем не одна диссертация связывала?!"

Я прямо-таки уставился на Вадима. А он уже вполне спокойно дохлебывал свое пиво.

"Нет. Это уж слишком. Он муж. Нельзя же до такой степени цинизма докатиться. Нельзя".

- Ну, как? Отошли? Не стоит так волноваться. Знаете, моя супруга фотографию притащила. Старушка ей на память о любимом учителе презентовала. И вы там есть.

- Я знаю.

- Помоложе выглядите, между прочим.

Снова я уловил издевку.

- Вы тоже не юноша, Вадим.

Он машинально провел рукой по лысеющей голове.

- Заметно? Глупый волос покидает умную голову.

Это была первая фраза, которую он произнес без самодовольства. Я не стал поддразнивать. Выпил пива.

- Ладно. А этот, третий ваш друг, погиб, кажется?

- Миша?

- Его Михаилом звали? - почему-то переспросил Вадим.

- Михаил.

- Уголовник, я слышал, его зарезал?

- Не зарезал. Ударил чем-то.

- И не поймали его?

- Нет. Да зачем это вам?

- Так просто. Размышляю.

- О чем?

- О судьбах людских. Жили-были три друга. Один в молодости... ушел. Другой в среднем возрасте. Значит, вам жить долго, - добавил он почти без насмешки.

"Может быть, я несправедлив к нему?.. Такое в голову пришло!.." Стало как-то неловко.

Тут он и исчез. Стремительно, как и вчера. Правда, на этот раз буркнул:

- Чао!

И я остался один со своей недопитой кружкой пива, допивать которое не хотелось. А мысли сразу же побежали снова.

"Конечно, мое предположение - чушь. Права на вселение предъявляет "невестка" с новым мужем, он же старый. Бред. Да и почему это должно связывать Полину Антоновну? Однако о каких-то правах говорилось... что же, если не это?.. А... К лешему! Сегодня же возьму билет".

Я отодвинул кружку, но встать мне не удалось.

- Вот не ожидал!

По крутым ступенькам спуска скатился Женька Перепахин и тут же приблизился.

- Не ожидал, брат, не ожидал, - повторил он и уселся напротив.

"Из огня да в полымя!"

- Я тоже.

Сказано было без энтузиазма, но Женьку это не смутило.

- И зря не ожидал! Я тут частенько бываю.

- Пивком балуешься?

Он захохотал.

- Посадочные места использую.

До меня смысл этих слов дошел не сразу. Я смотрел на Перепахина. Передо мною сидел тот же, несомненно, пожилой человек, которого я искал несколько дней назад и встретил при необычных обстоятельствах, и все-таки иначе чем Женькой я его про себя именовать не мог. Ничего взрослого этот коротышка с брюшком за жизнь не приобрел. В лице его так и играла полудетская простота, называемая теперь по-научному инфантилизмом, и она обезоруживала, пожалуй, не меньше, чем наглость Вадима.

- А ты по пиву?

- Я, собственно, случайно здесь.

Женька продолжал смеяться.

- Случайность есть осознанная необходимость.

"Неужели и этот философ? Впрочем, у нас доморощенных мудрецов хоть пруд пруди".

- Ты думаешь, что случайность, а таинственная рука вела нас закономерно и неуклонно, как в алгебре. Один вышел из точки A, другой из точки C, а встретились в пивной точке B, читай, в баре. Каков Киселев! Алгебра на все времена!

- Ну, если алгебра, - невольно и я улыбнулся.

- Признаешь? Закономерно?

- Предположим.

- И отметим.

Он запустил руку куда-то в глубины своего потрепанного пальто и извлек бутылку белой.

Я прикрылся обеими руками.

- Ради бога! Ты же видишь, я пиво пил.

- Ну и что? Как батюшка на вопрос ответил? "Вы что будете пить, отец? Вино или водку?" - "И пиво, сын мой, и пиво".

И, повернувшись к стойке, крикнул:

- Веруня! Мое почтение! Сполосни нам стаканчики, не откажи.

Неопрятная женщина ответила ленивым голосом: