Так же и здесь. По мере развития игрового процесса и открытия новых областей, «Мир» будет прирастать историей и мифологией этих областей. По мере накопления игроками фактов и артефактов. Вот так! Все по-взрослому. Только хронологией будут озабочены не люди, а мои верные и непогрешимые искины.

Я устало откинулся в кресле. На кофе смотреть уже не могу, реально тошнит. Все остальное можно перенести на утро, осталась несущественная мелочевка. Глаза слипаются, поеду на квартиру, вздремну минут хотя бы триста.

Сдал ключ от кабинета охраннику на ресепшене и вышел на улицу. Воздух порадовал холодной чистотой, машины почти не ездили, поздно, первый час ночи. Окна в крыле топов светились радостно и вызывающе ярко, отгоняя тьму подальше от стен. Гуляет народ, межсезонье. Новогодние праздники давно закончились, а до восьмого марта еще далеко. К счастью, пятница подоспела. Пятница — развратница. Оттягиваются менеджеры высшего звена после трудовой недели. Рядовые менегера, тоже не отстают от непосредственного руководства, по кабакам да клубам растворяя накопившиеся стрессы в коктейлях и «рюмках водки на столе». Начальством общественные оттягоны по выходным только поощряются. Заранее выпущенный пар, не разорвет котла, в котором варится коллектив.

Только сел в удобное кресло своего нежно любимого «Мартина» и пристегнулся, стучит коготками в пассажирское стекло. Откуда взялась? Нажал стеклоподъемник, втиснулась почти до пояса.

— Джентльмен не м-мог бы подвезти да-аму? — в салон с морозным воздухом просочился сладковатый запах «Pink» и кислый дух перегоревшего брюта.

Ну, надо же, вот и сподобился лицезреть пьяную Барби!

— Т-такси все не едет, а я-а тут жду-жду, — снова няшные глазки и кривоватая улыбка, — подвезешь? Пожа-алуйста!

Знал бы, чем все закончится, просто выпихнул бы ее из окна, да по газам, куда подальше, так нет же, интеллигентность врожденная не позволила, и подвез, и до дверей подъезда довел, и с домофоном справился. Потом запрыгнул в своего верного коня и домой. Даже на рюмку чаю, настойчиво предлагаемую, не согласился.

Уже дома, раздеваясь чтобы принять душ, понял причину косых взглядов прихлебателей Игоря Витальевича и его многозначительной ухмылочки — на воротнике рубашки красовался сочный след губ. Нынче в моде стойкая помада, а тут такое пятно, за сто метров не захочешь и то увидишь. Специально, что ли жирненько намазалась, Барби долбанная?

Как выяснилось — специально. И не только намазалась.

В среду, ко мне, не ожидавшему никакого подвоха, в кабинет без стука ввалился один из громил личной охраны ОББ со словами: «Собирайся, красавчик, Босс ждет», и встал на выходе, перекрыв тушей дверь. Как раз выдался обеденный перерыв, до него мы с нанятыми Игорем Витальевичем аналитиками обкатывали перспективную шестеренку ролей, размышляя как ее встроить в действующий контекст, слишком многое приходилось переписывать.

Все ушли в кафе, а у меня аппетит отсутствовал, обычное явление, когда я в загоне. Пока не решится проблема, кусок в рот не лезет.

Понимая, что разговаривать с хозяйским псом не о чем, если кто и прояснит ситуацию, то это только сам ОББ, молча накинул пальто и последовал за ним. Никаких прегрешений за собой я не знал, но на душе все равно скребли кошки. Первый раз меня ОББ вызывает так, без предварительного приглашения, хотя всем известно — у него манечка по соблюдению аристократических регламентов. Даже человек отдельный на такие случаи нанят, специалист по политесу.

Добрались быстро, телохранитель мастерски использовал разрывы в потоке спешащих из города автомобилей, не гнушаясь и по встречке проскочить, и когда надо, кряком спецсигнала скучившиеся машины разогнать.

ОББ встретил, как обычно, за своим монументальным столом в кабинете. Не встретил, в общем-то, даже не поздоровался и головы не поднял, когда меня охранник к нему впустил, а сам сзади двери привычно перекрыл. Так и стоял я минуты три, с ноги, на ногу переминаясь, пока ОББ не соизволил на меня посмотреть и пачку каких-то открыток на стол перед собой веером бросить.

— Явился, — сказал, как выплюнул, — герой — любовничек! Что ж ты вытворяешь, паскуда?!

Взглядом буравит, вижу — в крайней раздражительности, скажу не так, пришибет. Захотелось спросить по — яковлевски: «Да ты скажи, какая вина на мне, боярин?» Вот только не к месту, сто пудово любимым малахитовым пресс-папье в меня запустит, не пожалеет. А за зря. Стою, молчу. Жду.

— Тебе, сучонок, Диана доверилась! Все уши прожужжала — Славик, такой, Славик сякой, Славик правильный! Говорил я ей, что нет таким правильным веры, слизняк он и есть слизняк, по всем понятиям! Чего глазами лупаешь, ублюдок похотливый или скажешь не ты это? — он презрительно прищурившись скинул открытки со стола к моим ногам. — Ты? Или скользить начнешь, как угорь, правильный ты наш?

Пришлось собирать. Фотографии. На глянцевой бумаге. Боги, я и забыл, как они выглядят! Народ все больше на девайсах к фотоарту приобщается, не думая даже, что можно вот так, искусство вживую в руках подержать.

А вот контент, какой-то сумбурный, вроде как эффект размытия фокуса применен, не разберу толком — кто и с кем. Хотя нет, здесь явно Алочкины выпуклые формы крупным планом под пятерней проглядывают, да и кулончик знакомый на этой фотографии камушком поблескивает. Только с нею кто рядом, не разобрать. Для опознания подлеца, явно неудачный ракурс выбран неизвестным фотографом, — из-за плеча выглядывает четверть профиля, то есть лоб и нос. На мои — похожи весьма отдаленно, не знаю, под таким углом никогда себя не видел. И сто процентов заднего анфаса, или антифаса (как правильно?), на Аллочкины «золотые» пропорции между ног раскинутых взгроможденные.

Как ни странно, кошки скрести перестали. Пришло понимание некоторых чисто человеческих мотивов ОББ. Не такой уж он и страшный, прячущий за гневом любовь и заботу о дочери, олигарх — кровопийца.

— Причем тут я? — пачка фотографий легла обратно на стол. — Я там не присутствовал.

— По-хорошему значит, не хочешь, — сузил глаза ОББ. — Гриша, введи…

Телохранитель выглянул за дверь и кому-то махнул рукой.

Вошла Аллочка, сгорбившаяся и растрепанная, всхлипывая и размазывая кулачком, черно-сизые потеки туши по щекам.

— Ну, правильный, дальше будешь скользить? — ОББ грохнул по столу кулаком. — А ночевал, почему не дома?

Я пожал плечами:

— Ночевал на квартире, работы много было. — ОББ аж зубами заскрипел, понятно о какой работе подумал. — В пятницу подвез ее домой, сама не добралась бы, штормило ее после шампанского сильно…

— Так сильно, что ты решил со своим бананом на штормовых волнах покачаться? До полного удовлетворения? А может быть, здесь тоже не ты с ней зажимаешься? — он схватил со стола дистанционку и, включив проектор, ткнул ею в изображение на белой стене.

Там показывали момент, где она прилипает ко мне и целует в воротник. Вот уж не ожидал! Камеры наблюдения в копировальной комнате вроде бы отсутствовали, однако следующие кадры, где я занят документом, а она стоит сзади, слегка прижимаясь и приобнимая меня, с другого ракурса, говорили том, что там их, по меньшей мере, две.

— У нас ничего не было! — твердо отрезал, начиная понемногу паниковать. Блин, влип на ровном месте! — Она вообще не в моем вкусе!

— Тем не менее, пропустить ты ее не смог, слизняк похотливый! Точнее смог и, наверное, не один раз, долбоед!

— Да не было ничего, я говорю!

— Чего молчишь, лахудра драная?! — он повернулся к Аллочке. — Набрехала?

— Было все, было! — как дубинкой по голове. Аж в ушах зазвенело. — Он ко мне давно приставал с намеками! Я и поддалась, потому что понравился! А-а! Бы-ылоо!

Аллочка очень реалистично разрыдалась, такой талант в провинции вырос, закачаешься. Я действительно покачнулся, абсурд ситуации завораживал. Не верю! Полный π-пец, не хватало только грохнуться тут перед ними, потеряв сознание. Вроде кто под затылком кулак сжал, аж смотреть не получается, глаза так и норовят закрыться. Подстава по всем правилам, кому же я дорожку-то перешел?

ОББ выгнал зареванную Барби — аферистку и уперся взглядом в меня:

— Тварь ты, Славик! Мразь! Настоящая, правильная! Моя бы воля, — кормить тебе червяка в земле уже сегодня! Вот только Диана просила не трогать, черт! — он сел в кресло, массируя левую сторону груди. Телохранитель дернулся было, но он остановил его движением свободной руки. — А теперь, пшел вон, чтобы я тебя больше не видел, гаденыш!

Дальнейшее помню как в тумане, — дорогу до офиса, взгляды сотрудников, некоторые сочувственные, некоторые завистливые, затащить Аллочку в постель мечтали почти все в нашем офисе. Новость видимо донеслась и сюда, а может быть, наоборот, здесь родилась, а потом уже дошла до ОББ. Над всем произошедшим предстояло крепко подумать. Кому нужно убирать единственного специалиста, знающего об игре все? Уж точно не ОББ, которому прошедшие гнилые разборки еще выльются в упущенную прибыль, и не Диане, конечно. Я надеялся.

На следующий день принесли письмо от нее.

Вскрыл специальным ножиком конверт и, развернув лист начал читать, сделав пару глотков, сваренного до прихода посыльного кофе. Затем отставил его в сторонку, — смысл написанного не укладывался в голове. Стал перечитывать еще раз, сначала, пытаясь осознать размеры пропасти, разверзающейся под ногами.

Написанные острым почерком Дианы слова, калеными гвоздями впивались в отказывающийся верить мозг. Они не могли принадлежать ей, будучи слишком сухими и жестокими. Их выводила рука не моей нежной и ласковой Динки — Льдинки!

«Всеслав!

После твоего поступка, дальнейшие взаимоотношения невозможны. Чего бы ты себе ни придумал, знай — я тоже тебя не любила. Встречи со мной и ребенком не ищи. Прощай. Д.»