— Кто такие? Кто послал, зачем? — каждый вопрос сопровождался пощечиной. Голова гориллоида моталась из стороны в сторону, но ни одного звука не слетело с его губ, а на лице не дрогнул ни один мускул. По выражению глаз без зрачков в черных белках, хотя и звучит как неуместный каламбур, тоже невозможно было увидеть, понимает тот вопросы или нет. На щеках его не осталось ни единого следа от неслабых Диминых оплеух.

— У него морда кирпичом, в прямом смысле, — сплюнул в песок Дима, поднимаясь, — всю руку отбил. Ну и че делать будем?

— ХЗ. Не рыбнадзор, стопудово. Они вообще не отсюда, — я тоже поднялся.

— А откуда? Из МЧС что ли?

— Из другой реальности, — ничуть не ошарашил я его. — Сам же сказал — демоны.

Пользуясь отсутствием внимания с нашей стороны, несломленный гориллоид неестественно вывернул голову и, повозившись в воротнике, сжал его раскрошенными зубами.

— Блин! Ща капсулу раскусит! — бросился к нему Дима. 7-D фильмов про шпионов насмотрелся, как пить дать. Однако он не успел. От воротника гориллоида в небо выстрелил тонкий яркосиреневый, не подвластный сепии луч, исчезнувший уже через мгновение, а сама жертва допроса окуталась такого же цвета переливающимся коконом. Подскочившего к нему Диму, отбросило на пару метров в сторону. Еще через секунду, таким же коконом закрылся и второй пришелец.

Пока мы приходили в себя, рассматривая завораживающие переливы вражьей защиты, где-то слева на берегу, с той же стороны, откуда приплыл катер, раздался очередной хлопок, только вместо всплеска воды теперь его сопровождал треск ломаемых деревьев. Еще через пару секунд донесся мощный взрыв, и в грудь ударило воздушной волной. Что-то приближалось к нам, с упорством танка круша на своем пути, падающие с глухим стонущим хрустом деревья. Раздались еще два взрыва и воздушные волны послушно повторили их оба, ткнувшись больно в грудную клетку, вселяя безотчетное чувство страха. Волосы на голове зашевелились.

Мы переглянулись и, не сговариваясь, стали лихорадочно собирать личные вещи, пытаясь одновременно снять гидрокостюмы и натянуть джинсы. Про акваланг и лодку речь даже не шла, унести бы ноги, взяв хотя бы одежду и обувь, ну и конечно, «Сайгу».

Пока мы суматошно метались по пляжу, собирая разбросанное барахло, ежесекундно спотыкаясь об лежавших в коконах «рыбинспекторов» и болезненно морщась от ударов защитного поля, это нечто повалило последние деревья у скалы, разделявшие его от нас.

Уродливый, огромный, размером с туристический автобус, опарыш двигался к нам на сотне коротеньких ножек, поблескивая мертвенно бледными ороговевшими чешуйками, покрывавшими его повсюду, даже на голове, с тремя парами фасетчатых глаз. Увидев нас, он развел в стороны короткие, кривые жвала и, сложив дудочкой то, что заменяло ему губы, изогнувшись всем телом, отрыгнул в нашу сторону гнойного цвета сферу, напоминающую поведением в полете фаерболл из компьютерного «Мира».

Попытаться столкнуть катер и уйти от опарыша по воде, казалось самым логичным. Логичным, но не осуществимым, — пока добежим, пока столкнем, короче — не вариант. И мы с Димой ломанулись по тропинке в сторону машины.

Главное — вовремя. На том месте, откуда мы сорвались пару мгновений назад, разорвался очередной гнойболл с мощностью небольшого фугаса и эффектом объемного взрыва. Нас он не задел, благо успели в отрыве пробежать метров двадцать пять, а ударная волна только придала ускорения в нужную нам сторону. Однако Дима споткнулся об один из сотен торчащих на тропинке камней и, пролетев кубарем пару-тройку метров, растянулся на тропинке, растеряв свои вещи и сверкая оголившимися ягодицами, выглядывающими из-под единственной штанины, которую он успел надеть. Я вообще, по-прежнему щеголял в гидрокостюме, держа ком шмоток и сумку с последними находками в одной руке, а карабин в другой. Несколько драгоценных секунд ушло на то, чтобы собрать Димино шмотье, и дело даже не в одежде, я и голый бы убежал от этого глистовидного кошмара, но в его куртке лежали ключи от «Нивы», без которой нам точно настанет стопроцентный карачун.

Одним неуловимым перемещением, не взирая на массу и законы физики, червь оказался прямо у нас за спиной. Не смотря на несколько метров, разделявших нас, от него пахнуло сбивающим с ног зловонием, а я успел заметить и услышать, как кричит от боли и извивается под одутловатым брюхом проползающего над ним опарыша, пришедший первым в сознание противник. Второй так и не очнулся. В том месте, где по ним прополз опарыш, тела «рыбинспекторов» оказались гладко слизаны, — у одного пол тела справа, а у другого ноги до пояса. Не помогли им их энергетические коконы, лопнули тысячами искр под брюхом червяка. Все вокруг — и песок небольшого пляжа, и останки тел, и сделанную опарышем просеку до скалы, покрывал толстый слой отвратительно воняющей гнойной слизи.

Я, в ожидании пока Дима соберет разбросанную одежду, начал стрелять — пулю, за пулей посылая в глаза и морду червя, но видимого эффекта не добился. Тот только слегка замедлил движение, поводя головой из стороны в сторону.

Он уже закидывал голову для очередного плевка, когда Дима, поднимая куртку, выронил из кармана гребень, подаренный Аксиньей. «Сайга», сухо щелкнув бойком по отсутствующему патрону, замолкла. Червяк, как будто понимая значение этого звука, не плюнул очередным гнойболлом, а издал торжествующий рев, направившись в нашу сторону. Но не тут-то было.

Гребешок, упав на землю со звоном костяного колокольчика, вдруг начал быстро расти, вытягиваясь в высоту и ширину, загибающимися краями охватывая червя в кольцо и не давая тому двигаться. Очередной гнойболл, поспешно выпущенный опарышем, не вышел за пределы костяного частокола и изнутри его до нас донесся тоскливый разочарованный вой запертого монстра. Разросшийся до размеров червя гребень, охватил его со всех сторон, однако тот не сдавался, посылая плевок за плевком и бросаясь на зубья своей тюрьмы, которая постепенно уменьшалась, сжималась, превращаясь в костяную сферу неправильной формы.

Пока подаренная Аксиньей расческа, держится, хорошо бы убраться отсюда, но мы не могли сдвинуться с места, заворожено наблюдая, как та с хрустом сминает червяка, все сильнее сдавливая выпирающие наружу чешуйчатые бледные бока, исходящего раздирающим душу предсмертным воплем монстра.

В конце концов, примерно минут через десять после начала захвата, гребень сжался окончательно, до размеров микроскопической точки и, пыхнув напоследок неяркой вспышкой, исчез со звуком лопнувшей струны.