Далее. Желая после такого объяснения относительной истины объяснить истину абсолютную, [автор,] из-за невозможности действительно объяснить [ее], поскольку она неописуема и не является объектом познания, для разъяснения ее природы как переживаемого лично приводит желающим слушать пример:

Известно, что когда обладающий дефектом зрения видит, что внутри чашки с «носорогом»[184], [которую он] держит в руке, находятся волоски и другие посторонние предметы, то, желая устранить их, снова и снова пытается привести все в порядок, но сталкивается с затруднениями. Хотя бы не имеющий дефекта зрения, подумав: «Что он делает?» и подойдя к нему, направил глаза на тот объект «с волосками», но не видит тех волосков и не познает как реальное и нереальное, волоски не являющиеся волосками, голубое и другие особенности, имеющие [своей] опорой те волоски.

А также, когда обладающий дефектом зрения объясняет свое состояние [тому, кто] не имеет дефекта зрения: «Вижу волоски», – тогда, хотя тот, желая устранить [то, что он считает] плодом воображения того [другого], и говорит, повернувшись к объекту видения [человека,] имеющего дефект зрения, слова отрицания: «Здесь нет волосков», но у этого говорящего [фактически] нет [возможности] опровергнуть того.

Истинная сущность волосков является тем, что видит не имеющий дефекта зрения, а не [тем, что видит] другой. Соответственно, та собственная сущность скандх, дхату, аятан[185], которую воспринимают не видящие истинной сущности из-за препятствования [со стороны] дефекта зрения – неведения, [является] их относительной сущностью. То бытие, которое [при восприятии] тех же самых скандх видят лишенные привычки неведения Будды Бхагавана, [воспринимающие сущее] подобно тому, как не имеющие дефекта зрения видят волоски, является их абсолютной истиной.

Если говорят так: «Разве бытие подобного не является невидимым? Поэтому как они видят?», то [в ответ на это] говорят: «Хотя [это и] верно, однако видят, не видя»[186]. Как разъясняется в святой [сутре] «Введение в две истины» – в «Сатьядвая-аваране»:

«Сын бога, если в высшем смысле – абсолютно, то будет ли абсолютной истиной бытие объекта тела, речи и ума? Это не входит в число [того, что] называется абсолютной истиной, и будет истиной относительной.

Однако, сын бога, если в высшем смысле – абсолютно, то абсолютная истина ушла от всех наименований, не имеет отличий, не рождается, не прекращается, отделена от того, о чем говорится, и говорения, от того, что познается, и познания.

Сын бога, абсолютная истина обладает высшим из всех видов [истин], ушла от [всего вплоть] до объекта мудрости всеведения, и не является чем-то, что называется абсолютной истиной. Все дхармы [имеют] свойства лжецов и обманщиков.

Сын бога, абсолютную истину объяснить Невозможно. Почему же? Кто объясняет, что объясняют, кому объясняют – все эти дхармы в высшем смысле абсолютно не рождены. Невозможно описать совершенно нерожденное дхармы посредством совершенно нерожденных дхарм[187]».

Поэтому у истинной сущности нет соответствующих ей особенностей: реальное и нереальное, собственное бытие и бытие другого [инобытие], истинное и неистинное, постоянство и прерывность, постоянное и непостоянное, блаженство и сострадание, чистое и нечистое, Я и отсутствие Я, пустое и непустое, признак и основа признака, единство и инаковость, рождение и прекращение, и т. д. [не присущи ей,] так как ее собственная сущность невоспринимаема[188]. Поэтому, если так, то в понимании истинной сущности авторитетами являются только святые, а несвятые – нет. Если же признающий указанное опровержение [со стороны] мира принимает мирское видение за авторитетное в деле [исследования] истинной сущности, то такое бывает, и

Поскольку мир принимается за авторитет[189] и именно он видит истинную сущность, то следует принять, что [он] избавлен от неведения. Но почему же дурак не годится в авторитеты? [Мы] видим, что тот, у кого имеется незнание в отношении чего-то, не является в том авторитетом, как, например, в [деле] оценивания [и обработки] драгоценных камней не знающие [и не умеющие] того. Поскольку истинная сущность устанавливается только глазами, то приложение усилий [для реализации] нравственности, слушания, обдумывания, созерцания ради постижения пути святого будет бесполезным. Но это не так. Поэтому

Из сказанного [вытекает, что] в период [постижения] истинной сущности[190] мир никоим образом не является авторитетом и [что] в период [постижения] истинной сущности нет и опровержения [со стороны] мира.

Если говорят так: «Как же в таком случае мир будет опровергать?», то говорю:

Например, некто говорит: «Украли мою вещь». А другой интересуется у него: «Какова та вещь?» Тот говорит: «Кувшин». А этот опровергает его: «Кувшин не является [реальной] вещью, поскольку является восприятием, как, [например,] и кувшин [видимый в] сновидении». Мир – именно из-за общепризнанности мирского – будет опровергать отвержение мирских идей в отношении этого и тому подобных объектов. Но когда пребывают в видении святого и делают авторитетом мудрого человека, тогда мир не может опровергнуть. Мудрый должен также исследовать другое по [аналогии с] этим случаем.

Итак, приняв рождение из другого как общепризнанное в мире, полностью избавились от опровержения [со стороны] мира. Теперь, чтобы указать, что поскольку и для мира не существует рождения из другого, то для желающего опровергнуть рождение из другого, опираясь на тот взгляд, тоже не может быть опровержения [со стороны] мира[191], говорится:

Когда показывают кого-то, появившегося на свет благодаря мужскому половому органу, говорят: «Этого ребенка породил я». В мире констатируют: «Этот [ребенок] подобного вида не является [тем, что,] выйдя из собственного тела [отца], входит внутрь его матери. Но что же [выходит и входит]? Лишь нечистое, являющееся семенем. Поскольку этот [отец], поместив [внутрь матери] причину того [ребенка], вызывает появление своего ребенка на свет, постольку два – семя и ребенок не являются [по отношению к друг другу] инаковыми». Если являются инаковыми, то [так] как индивид – иной, не будут указывать и то. По аналогии [это] следует отнести также к семени и дереву.