боится, что так вы совсем превратитесь в бродягу и навлечете на себя немилость королевы. — Знаю: вы только потому и хотели меня удержать, но вместо этого лишь оскорбили мое самолюбие. Мне было горько думать, что Мерседес де Вальверде судит обо мне так плохо, что действительно опасается, как бы че¬ ловек с моим именем и положением не связался с шайкой пиратов! — Откуда вы знаете, что я так о вас думала? — Если бы вы попросили меня остаться ради вас, Мерседес, — нет, если бы вы даже возложили на меня тягчайшие обязанности, как на своего рыцаря, или по¬ дарили мне хоть каплю вашей благосклонности, я бы ско¬ рее расстался с жизнью, чем с Кастилией! Но даже ласкового взгляда я не получил в награду за все, что мне пришлось за вас выстрадать... — Выстрадать, Луис? — Разве это не страдание и не мука? Я люблю вас так, что готов целовать землю, по которой вы ступаете, а в ответ — ни доброго слова, ни дружеского взгляда, ни единого знака, который бы говорил, что та, чей образ я храню в душе, как святыню, относится ко мне хоть не¬ много иначе, чем к беззаботному бродяге и ветреному искателю приключений! — Луис де Бобадилья, тот, кто знает вас по-настоя¬ щему, не может о вас так думать! — Тысячу благодарностей за эти добрые слова и еще десять тысяч — за ласковую улыбку, которая их сопро¬ вождала! А теперь, любимая, я готов исполнить любое ваше желание... — Мое желание, дон Луис? — Готов претерпеть самые суровые упреки в нескром¬ ности и неприличии, лишь бы вы снизошли до меня и сказали, почему вам не безразличны мои поступки, по¬ чему они доставляют вам радость или, скажем, огорчение. — Но как же может быть иначе? Разве вы, Луис, могли бы равнодушно следить за судьбой человека, кото¬ рого знали с детства и уважали как друга? — «Уважали»! Ах, Мерседес, неужели большего я не заслужил? — Это совсем не мало, Луис, когда уважают. Тот, кто ценит добродетель, не отдаст свое уважение недостой¬ ному, а вас, зная ваше золотое сердце и рыцарскую 69

доблесть, невозможно не уважать. К тому же я никогда ни от кого не скрывала своего уважения к вам. — Вы говорите это так, словно нечто другое скры-^ ваете. Ах, Мерседес, будьте снисходительны до конца! Признайтесь, что к чувству уважения примешивалось, пусть изредка, пусть совсем робко, но другое, более неж¬ ное чувство! Признайтесь! Мерседес вспыхнула, однако и на сей раз не дала же¬ ланного ответа. Некоторое время она молчала. А когда заговорила, то голос ее звучал неуверенно и часто пре¬ рывался, словно она сама не знала, нужно ли и можно ли говорить о том, что она собиралась сказать. — Вы много путешествовали, Луис, много бывали в дальних краях и даже навлекли на себя кое-чье недоволь- ство своей любовью к бесконечным скитаниям, — осто- рожно начала Мерседес. — Почему бы вам снова не завое¬ вать доверие вашей тетушки тем же самым способом, каким вы его потеряли? Я вас не понимаю. Вы воплощение осторожности, —< и вдруг такой странный совет! — Люди скромные и осторожные хорошо обдумывают свои поступки и слова, и таким можно верить. Если не ошибаюсь, смелый замысел Колумба поразил вас, хотя вы и пытались скрыть это за насмешливыми речами. — Отныне я буду относиться к вам еще с большим уважением, Мерседес, потому что, несмотря на мое дурац¬ кое поведение и легкомысленную болтовню, вы сумели разглядеть истинное чувство, затаенное в самой глубине моей души. Да, вы не ошиблись! С тех пор как я услы¬ шал об этом грандиозном плане, он не выходит у меня из головы. Образ генуэзца теперь все время появляется рядом с вашим, любимая, он у меня в сердце и перед гла¬ зами. И мне кажется, что в его словах должна быть доля истины: столь благородный замысел не может состоять из одной лжи! Мерседес не сводила с дона Луиса пристального взгляда, и огромные прекрасные глаза ее постепенно раз- горались тем ярким огнем восторга, который обычно бы- вает глубоко скрыт и вспыхивает лишь в минуты силь¬ ного душевного волнения. Да, в нем не может быть -лжи! — торжественно проговорила Мерседес. — Само небо внушило генуэзцу его высокий замысел* и рано или поздно он докажет свою 70

правоту. Представьте себе, что корабль обогнул всю землю, далекие восточные и жаркие страны приблизи¬ лись к нам и тень креста осенила даже опаленный солн¬ цем Катай! Это возвышенные, смелые мечты, Луис, и тот, кто может их осуществить, тот, кто удостоится чести быть участником столь великого дела, покроет себя неувядае¬ мой славой! — Клянусь небом, я завтра же с утра найду генуэзца и попрошу его взять меня с собой! Если дело стало только из-за денег, то это легко поправить. Вы говорите, как подобает благородному, щедрому и бесстрашному кастильцу! — воскликнула обычно сдер¬ жанная Мерседес с несвойственным ей пылом. — Вот слова, достойные Луиса де Бобадилья! Но у нас обоих сейчас не так уж много золота, а для такого дела его по¬ надобится гораздо больше, чем может найтись у простого подданного. Кроме того, в случае успеха Колумб откроет обширные новые земли, которыми надо будет кому-то управлять и распоряжаться, так что подобная экспедиция под силу только нашим государям. Мой могущественный родственник герцог Медина Сели подробно ознакомился с планами Колумба и отнесся к ним одобрительно, как это видно из его писем к королеве. Но даже он считает это дело для себя непосильным и употребил все свое влияние, чтобы склонить нашу повелительницу на сто¬ рону генуэзца. Поэтому нечего и думать, что вы один сумеете осуществить столь великое предприятие, если им не заинтересуются наши государи. — Вы знаете, Мерседес, прй дворе я не пользуюсь влиянием й ничем не могу помочь Колумбу! Король слиш¬ ком холоден, осторожен, неискренен и смотрит косо на всех, кто на него не похож. — Луис, стыдитесь! Вы находитесь в его дворце, под его кровом и пользуетесь его покровительством и госте¬ приимством! — Нет, только не я! — с горячностью возразил юноша. — Это жилище моей царственной повелительницы доньи Изабеллы. Гранада завоевана Кастилией, а не Арагоном. О королеве, Мерседес, вы не услышите от меня ни одного непочтительного слова, ибо она так же благо¬ родна, справедлива и добра, как вы. А что касается ко¬ роля, то у него множество тех же самых недостатков, ко¬ торые присущи всем нам, корыстным и безнравственным 71

мужчинам. Даже среди самих арагонцев вряд ли найдется хоть один юный рыцарь с горячей кровью, который бы искренне и честно любил дона Фердйнанда. Зато доныо Изабеллу боготворит вся Кастилия! — Может быть, вы отчасти и правы, Луис, но все равно говорить об этом опасно. Дон Фердинанд наш ко¬ роль, и, хотя я не так уже много бываю при дворе, мне кажется, что тем, кто вершит судьбы простых смерт¬ ных, часто приходится потакать их слабостям, чтобы порочность людей не восстала против самых мудрых ре¬ шений. Кроме того, как можно искренне любить жену и не уважать ее мужа? Мне кажется, супруги так тесно связаны между собой, что у них один характер, одни достоинства и одни недостатки. — Надеюсь, вы не станете сравнивать искреннее благо¬ честие и добродетели нашей царственной повелительницы с осторожностью и лукавством нашего погрязшего в ин¬ тригах короля! — Я не хочу их сравнивать, Луис. Мы обязаны их одинаково чтить и повиноваться им обоим. И если в донье Изабелле больше искренности и чистосердечия, прису¬ щего женщинам, то разве не объясняется это теми раз^ личиями, которые существуют между женщиной и муж¬ чиной? — Если бы я действительно думал, что вы хоть в какой-то мере относитесь ко мне так же, как к этому рас¬ четливому и лицемерному королю Арагонскому, я бы при всей моей любви к вам сбежал куда глаза глядят, чтобы не сгореть со стыда! — Никто не собирается вас равнять с лицемерами или обманщиками. Просто иногда бывает лучше промолчать, чем говорить правду, а вы этого не умеете, вот как сей¬ час. А когда вам об этом говорят, у вас делается такой вид, словно вы готовы ринуться на обидчика и пронзить его копьем! — Должно быть, я не очень-то хорошо выгляжу, если мой вид вызывает у вас подобные мысли, прекрасная Мер¬ седес! — с упреком ответил юноша. — Я вовсе не себя имела в виду, — поспешила попра¬ виться Мерседес, и на щеках ее снова вспыхнул румя¬ нец. — Ко мне вы всегда были снисходительны и добры, Луис. Я только хотела, чтобы, говоря о короле, вы выска¬ зывались осторожнее. 72