— Если бы вера никогда не обманывала, кто бы ее це¬ нил? За тобой, видно, еще никогда так отчаянно не го¬ нялся нехристь, Родриго, а не то бы ты знал, как быстро человек переходит от страха к надежде, от ярости — к смиренной молитве. Помню, однажды, в суматохе и спешке, когда ревел ветер и свистели ядра, а перед гла¬ зами были одни тюрбаны нехристей и в голове только мысли о бастинадо, я начал молиться святому Стефано таким голосом, каким кричат на собак, а матросов подго¬ нял жалобным мяуканьем. Черт побери! Нужно испытать такие вещи самому, синьор Родриго, чтобы узнать хотя бы, на что ты способен. — Ты прав. Но кто такой этот Джино, о котором ты говорил, и как он стал гондольером в Венеции, если он родом из Калабрии? — Этого я не знаю. Его хозяин — и, можно сказать, мой хозяин, так как я тоже родился в его владениях, — молодой герцог святой Агаты, тот самый, что добивается поддержки сената в своей претензии на богатства и по: чести последнего из рода* Монфорте. Этот процесс тянется так долго, что парень успел стать гондольером, перевозя хозяина из его дворца к тем знатным господам, у которых он ищет поддержки... По крайней мере, так объясняет все это сам Джино. — Я его знаю. Он одет в цвета своего хозяина. И он не лишен ума? — Синьор Родриго, вряд ли кто-нибудь из калабрий¬ цев может похвалиться умом. Мы ничем не отличаемся от наших соседей, но исключения всегда бывают. Джино до¬ статочно ловок в своем деле и вообще человек неплохой, но что говорить — мы ведь не ищем в гусятине прелести жареного бекаса. Природа создала человека, однако дворян создают короли. А Джино — всего лишь гон¬ дольер. — И искусный? — Руки и ноги у него на месте, но, когда речь идет о знании людей или вещей, бедный Джино — только гон¬ дольер! У парня прекрасное сердце, и он никогда не за¬ медлит услужить другу. Я его люблю, но что правда, то правда. — Ну, держи наготове свою фелукку, потому что она в любую минуту может нам понадобиться! — Тащи свой груз, а уЖ я сделаю остальное.. 95

— Прощай. Советую тебе воздержаться от других дел и смотри, чтобы завтрашнее веселье не испортило твоих людей! — Попутного ветра тебе, синьор Родриго. Все будет в порядке. Браво вернулся в гондолу, и она скользнула прочь от фелукки с такой легкостью, которая показывала, что рука, управляющая ею, искусно владеет веслом. Якопо пома¬ хал рукой Стефано, и вскоре его лодка затерялась среди судов, заполнивших порт. Еще несколько минут капитан «Прекрасной соррен- тинки» ходил по палубе, вдыхая прохладный ветерок с Лидо, а затем пошел вниз, спать. К этому времени темные, бесшумные гондолы, обычно сотнями снующие по водному простору, уже скрылись. Не слышно было больше звуков музыки на каналах, и Вене¬ ция, в другое время такая оживленная, теперь, казалось, заснула мертвым сном. Глава VIII Рыбак везет семью — жену с ребенком, Покинув свой зеленый островок. А рядом — землепашец. Близ него — Простая деревенская девчушка, Впервые убежавшая из дома; Монахини, монахи — на пароме Столпились все. Роджерс, «Италия» Никогда еще массивные купола, великолепные дворцы и сверкающие каналы Венеции не были залиты столь яр¬ ким солнцем, как в день, наступивший после этой ночи. Солнце едва показалось над низким берегом Лидо, а на площади Святого Марка уже раздались звуки рогов и труб. Долгим эхом прокатился в ответ пушечный выстрел из дальнего Арсенала. Тысяча быстрых гондол засколь¬ зила из каналов во всех направлениях, через порт, Джу- декку и различные внешние каналы, а морская дорога от Фузины и близлежащих островов была усеяна в это время бесчисленным множеством лодок, спешащих к городу. %

Горожане в праздничных одеждах стали спозаранку выходить на улицы и площади. Мосты запестрели яркими платьями простолюдинок. Еще до полудня все улицы, ве¬ дущие к большой площади, опять, как и вчера, заполнили веселые людские потоки, и к тому времени, когда на ко¬ локольне древнего собора умолк торжественный празд¬ ничный перезвон, на площади Святого Марка снова бур¬ лила пестрая толпа. Но сегодня мало кто надел маски, глаза светились радостью, и люди с удовольствием погля¬ дывали друг на друга открытым и ласковым взглядом. Одним словом, в день своего любимого торжества Вене¬ ция и ее народ были веселы и беззаботны. Знамена поко¬ ренных наций полоскались на верху триумфальных мачт, на всех колокольнях были вывешены изображения кры¬ латого льва, и все дворцы были щедро расцвечены шелковыми драпировками, свисающими с балконов и окон. Над всей этой оживленной и яркой картиной стоял не¬ умолчный гул голосов стотысячной толпы. Иногда, пре¬ рывая этот гул, взметались вверх голоса труб и звучал приглушенный хор разных инструментов. Там, у подно¬ жия мачт, на которых развевались знамена покоренных Кандии, Крита и Морей, примостились импровизаторы, которые на самом деле служили секретными агентами Тайного Совета, и живо рассказывали простым и ясным языком о былых победах республики, в то время как здесь, среди жадно внимающей толпы, бродячие певцы восхваляли славу и справедливость государства Святого Марка. Каждый удачный намек на те события, которыми гордилась нация, сопровождался возгласами одобрения, и крики «браво», громкие и часто повторяемые, были на¬ градой агентам полиции всякий раз, когда они особенно искусно играли на иллюзиях и тщеславии своих слуша¬ телей. Тем временем сотни гондол, богато разукрашенных резьбой и позолотой, начали группироваться в порту, до¬ ставляя сюда самых прекрасных и грациозных венециа¬ нок. Корабли уже освободили проход, и гондолам открыл¬ ся широкий путь из гавани у набережной Пьяцетты к дальним отмелям, сдерживающим воды Адриатики. Возле этого водного пути быстро собиралось множество различ¬ ных по форме и убранству лодок, в которых находились любопытные. 97

Сутолока все увеличивалась, по мере того как солнце поднималось к зениту. Обширные равнины Падовано, ка¬ залось, отдали все свое население непрерывно растущей веселой людской толпе. Появилось несколько робких и нерешительных масок: это были монахи, которые тоже хо¬ тели немного развлечься и тайком урвать несколько при¬ ятных минут, внеся хоть какое-то разнообразие в свою скучную отшельническую жизнь. Вот появились богатые морские экипажи послов иностранных государств, аккре¬ дитованных в Венеции, и наконец раздались звуки фан¬ фар, и под приветственные крики из арсенального канала выплыл «Буцентавр» и стремительно пошел к своей сто¬ янке у пристани Святого Марка. Все эти необходимые приготовления заняли несколько часов. Но вот алебардщики и другие стражи, охраняющие главу республики, стали расчищать дорогу в толпе. А за¬ тем гармоничные звуки сотен музыкальных инструментов возвестили о выходе дожа. Мы не будем затягивать свое повествование описанием помпезности, с какой роскошествующая и богатейшая аристократия, всегда державшаяся в стороне от тех, кем она управляла, выставляла теперь, по случаю народного празднества, напоказ все свое великолепие. Из-под гале¬ реи дворца вышла длинная вереница сенаторов, одетых в свои официальные костюмы и окруженных слугами в лив¬ реях, и спустилась по Лестнице Гигантов в мрачный двор. Оттуда все в стройном порядке вышли на Пьяцетту и за¬ няли свои места на крытой палубе всем известного судна. Каждому патрицию было отведено свое особое место, и не успели еще последние участники шествия покинуть на¬ бережную, как длинный и внушительный ряд суровых за¬ конодателей уже восседал на баркасе строго по старшин¬ ству. Посланники, высшие сановники государства и тот старец, на долю которого выпала честь олицетворять со¬ бой в ту пору высшую власть в стране, еще оставались на берегу, с привычной неторопливостью ожидая того мо¬ мента, когда им надлежит ступить на палубу корабля. Как раз в это мгновение старый рыбак со смуглым ли¬ цом, с босыми ногами и открытой грудью прорвался сквозь стражу и упал на колени перед дожем на камни набе¬ режной. — Справедливости, великий государь! — вскричал этот храбрец. — Справедливости и милосердия! Выслушай че¬

ловека, который пролил кровь за республику Святого Мар¬ ка; эти шрамы достаточное тому доказательство! — Справедливость и милосердие не всегда идут рука об руку, — спокойно ответил тот, на чьей голове красо¬ вался «рогатый чепец» дожа, и жестом приказал страже оставить просителя в покое. — Великий государь, я взываю к вашему милосердию. — Кто ты и чем занимаешься? — Я рыбак с лагун. Зовут меня Антонио, и я прошу свободы для славного мальчика — моей единственной опо¬ ры в жизни, — которого государственная полиция силой оторвала от меня. — Так не должно быть! Насилие несвойственно спра¬ ведливости. Но, может быть, юноша нарушил закон и на¬ казан за свои преступления? — Его вина, светлейший и справедливейший синьор, лишь в том, что он молод, здоров, силен и ловок в мор¬ ском деле. Его забрали в галерный флот, не спросив его согласия и не предупредив, а я остался в одиночестве на старости лет. Выражение жалости, которое появилось было на свет¬ лом лице дожа, сразу сменилось недоверием, его взгляд, прежде смягченный состраданием, стал холоден. Дож сде¬ лал знак страже и с достоинством поклонился иностран¬ ным посланникам, внимательным и любопытным свиде¬ телям этого разговора, жестом приказав двигаться дальше. — Уберите этого человека, — сказал офицер, пови¬ нуясь взгляду своего повелителя. — Нельзя задерживать церемонию из-за такой вздорной просьбы. Антонио не оказал никакого сопротивления и, уступая напору окружающих, покорно отступил и затерялся в толпе. Через несколько минут этот короткий эпизод был за¬ быт, и все опять были поглощены более интересными со¬ бытиями. Как только дож и его свита заняли свои места, про¬ славленный адмирал стал к рулевому колесу, и огромный роскошный корабль с позолоченными галереями, запол¬ ненными знатью, плавно и величественно отчалил от на¬ бережной. Тотчас вновь заликовали фанфары и раздался новый взрыв восторга среди зрителей. Толпа бросилась к воде, и, когда «Буцентавр» достиг середины гавани, канал 99