— Святой Иоанн Пустынник. — Ты назвал всеми почитаемого святого! — Я назвал того, кто, мо'жет быть, сжалится надо мной в этой жизни-пустыне. — Тебе, конечно, лучше- знать самого себя, но уважаем мые патриции, прекрасные дамы и наш добрый на¬ род ожидают следующего участника. Займи свое ме¬ сто. Пока герольд опрашивал еще троих или четверых же¬ лающих участвовать в гонках — все они были гондолье¬ рами на частной службе, — среди зрителей не умолкал ро¬ кот, доказывавший, какой большой интерес вызвали ответы и внешность двух последних соперников. Тем вре¬ менем молодые господа, которые поддерживали послед¬ них из опрашиваемых гондольеров, начали пробираться среди скопища лодок, чтобы пожелать успеха своим слу¬ гам и выказать те надежды и доверие, какие были в обычаях тех времен. Наконец объявили, что список участников гонок за¬ полнен, и гондолы отправились, как и прежде, к месту старта, освободив пространство под кормой «Буцентавра». Сцена, последовавшая за этим, происходила на глазах у всех тех важных людей, которые взяли на себя заботу о частных интересах людей так же, как и об обществен¬ ных нуждах Венеции. Здесь присутствовало много дам высокого происхожде¬ ния; масок на них не было, и они оживленно глядели по сторонам, сидя в своих гондолах в обществе элегантных кавалеров. Но кое-где, однако, черные сверкающие глаза смотрели сквозь отверстия в шелковых масках, скрываю¬ щих лица красавиц слишком юных, чтобы показываться на таком веселом празднестве. Одна гондола привлекала особое внимание; в ней находилась женщина, изящество и красота которой не оставляли сомнений, хотя она и была одета подчеркнуто просто. Лодка, слуги и дамы — их там было две — отличались той изысканно строгой про¬ стотой, что свидетельствует о высоком происхождении и тонком вкусе гораздо больше, чем грубая мишура рос¬ коши. Монах-кармелит, чье лицо было скрыто капюшо¬ ном, подтверждал своим присутствием высокое положе¬ ние дам и, казалось, подчеркивал его, почтительно и серьезно охраняя своих спутниц. Сотни гондол приближа¬ 110

лись к этой лодке, и те, кто находился в них, после мно¬ гих безуспешных попыток разглядеть под масками лица ее обитательниц шепотом расспрашивали друг друга об имени и происхождении юной красавицы, а затем гон¬ долы скользили прочь. Но вот красочное суденышко, ве¬ ликолепно снаряженное, с гребцами, одетыми в роскош¬ ные ливреи, вошло в небольшой круг, состоящий из любо¬ пытных, теснившихся вокруг лодки. Мужчина, сидевший в гондоле, поднялся — в этот день никто не приехал сюда в гондолах с мрачными балдахинами — и стоя приветство¬ вал женщин в масках с непринужденностью человека, умеющего держать себя в любом обществе, и вместе с тем с глубокой почтительностью. — В этой гонке принимает участие мой гондольер, — сказал он учтиво, — в силу и ловкость которого я очень верю. До сих пор я тщетно искал даму такой красоты и добродетели, чьей улыбке я мог бы посвятить его успех. Теперь я ее нашел. — У вас очень проницательный взгляд, синьор, если вам удалось разглядеть под маской то, что вы искали, — ответила одна из дам, а сопровождавший их монах вежливо поклонился, ибо слова мужчины ничем не отли¬ чались от обычных в подобных случаях комплимен¬ тов. — Увидеть можно не только глазами, сударыня, и восхищаться не только разумом. Прячьте свое лицо сколь¬ ко угодно, я все равно твердо знаю, что передо мной са¬ мое красивое лицо, самое доброе сердце и самая чистая душа Венеции! — Это смелая догадка, синьор, — ответила та, что была, очевидно, старшей из двух, бросая взгляд на свою спутницу, словно пытаясь уловить впечатление, какое произвела на нее эта галантная речь. — Венеция известна красотой своих женщин, а солнце Италии согревает многие благородные сердца. — Следовало бы так восхвалять самого создателя, а не его создание, — прошептал монах. — Но ведь возможно восхищаться и тем и другим, падре. Надеюсь, что таков удел той, которая имеет сча¬ стье следовать советам такого добродетельного и мудрого наставника, как вы. Вам вверяю я судьбу своего успеха, каков бы он ни был, — снова обратился кавалер к даме в 111

маске. — И с радостью вверил бы вам и нечто более, серьезное, если бы мне это разрешили. Говоря это, он подал молчаливой красавице букет пре¬ красных душистых цветов; среди них были те, которые поэты и обычай считают символом любви и верности. Де¬ вушка колебалась, не зная, принять ли этот дар, — такой поступок выходил за рамки учтивости, приличной ее по¬ ложению и возрасту, хотя в подобных случаях и допус¬ кались некоторые вольности. Со скромностью девушки не¬ искушенной она невольно смутилась при таком открытом проявлении чувств. — Прими цветы, дитя мое, — ласково прошептала ее спутница. — Кавалер предлагает их только из учти¬ вости. — Время покажет, — с живостью ответил дон Камил- ло (так как это был именно он). — До свиданья, синьори¬ на, мы уже встречались с вами на воде, но тогда вы не были так сдержанны, как сегодня. Он поклонился, дал знак гондольеру, и лодка его вскоре затерялась в массе других лодок. Но, прежде чем он отплыл, маска молчаливой красавицы слегка припод¬ нялась, словно девушке было душно, и неаполитанец был вознагражден за свою любезность, мельком увидев вспых¬ нувшее лицо Виолетты. — У твоего опекуна недовольный вид, — поспешно шепнула донна Флоринда. —■ Удивляюсь, как могли нас узнать! — Я бы больше удивилась, если бы этого не произо¬ шло. Я могла бы узнать благородного неаполитанца среди миллиона людей! Ты забыла, чем я ему обязана! Донна Флоринда не ответила, но мысленно произнесла горячую молитву, прося святых, чтобы эта услуга не по¬ вредила будущему счастью той, кому она была оказана. Украдкой она обменялась тревожным взглядом с карме¬ литом, но ни один из них не произнес ни слова, и в лодке воцарилось долгое молчание. Пушечный выстрел и оживление, которое опять нача¬ лось на канале, неподалеку от места состязаний, вывело их из задумчивости, а громкий звук трубы напомнил им о причине, по которой они очутились здесь, среди весе¬ лой, смеющейся толпы, окружавшей их. Но, прежде чем продолжить паше повествование, необходимо вернуться немного назад. 112

Глава IX Ты свеж и бодр, и ты сюда явился, Опережая время. Шекспир, «Троил и Крессида» Мы уже видели, как гондолы, допущенные к гонкам, были отбуксированы к месту старта, чтобы гондольеры могли начать состязание со свежими силамц. Даже бед¬ ный, плохо одетый рыбак не был забыт, и его додку вме¬ сте с другими привязали к большой барже-буксиру, на¬ рочно для этого предназначенной. Но все же, когда он продвигался по каналу мимо заполненных людьми бал¬ конов, мимо скрипевших под тяжестью людей судов, ко¬ торые вытянулись по обеим, сторонам канала, отовсюду раздавался презрительный смех — он всегда тем громче и сильнее, чем несчастнее его жертва. Старик не был глух к насмешкам и замечаниям по своему адресу; он так глубоко сознавал свое падение, что не в силах был оставаться равнодушным к такому откро¬ венному презрению. Антонио с грустью оглядывался во¬ круг, стараясь отыскать в глазах зрителей хоть крупицу сочувствия, которого так жаждала его израненная душа, но даже люди его класса и его ремесла не скупились на насмешки; и, хотя из всех участников гонок он был, воз¬ можно, единственным, чьи побуждения оправдывали жажду победы, тем не менее он один оказался объектом всеобщего смеха. Причину этой отвратительной черты че¬ ловеческого характера мы можем найти не только в Ве¬ неции и ее устоях, — ведь давно известно, что никто не бывает так высокомерен, как униженные, и что трусость и наглость часто уживаются в одной натуре. Движение лодок случайно свело гонщика в маске со старым рыбаком. -г- Нельзя сказать, что ты пользуешься особой любо¬ вью публики, — заметил первый, когда новый град насме¬ шек обрушился на покорную голову старика. — Ты даже не подумал о своем платье: а ведь Венеция —■ город рос¬ коши, и тот, кто хочет заслужить аплодисменты, должен стремиться скрыть свою бедность. Я знаю их! Я знаю их! -г- ответил рыбак. — Гор¬ дость лишает их разума, и они дурно думают о тех, кто б Феиимор Купер, том V 113