развратит мальчика и сделает Антонио несчастным на старости лет. — Это уже становится назойливым! Кто ты и зачем, скрывшись под маской, пришел просить о том, в чем уже отказано? — Ваша светлость, я второй победитель в гонках. — Ты что, изволишь шутить? Маска священна до тех пор, пока не нарушает спокойствия Венеции, а тут, ка¬ жется, нужно как следует разобраться... Сними маску, я хочу увидеть твое лицо. — Я слышал, что в Венеции тот, кто разговаривает вежливо и ничем не нарушает закона, может, если поже¬ лает, оставаться в маске, и его не спрашивают ни об имени, ни о роде его занятий. — Совершенно верно, если только человек не оскорб¬ ляет республику. Но твое единодушие с рыбаком подо¬ зрительно. Я приказываю тебе снять маску. Неизвестный, прочтя на лицах окружающих необхо¬ димость повиноваться, медленно снял маску и открыл бледное лицо и горящие глаза Якопо. Невольно все, кто стоял рядом, отпрянули назад, оставив правителя Вене¬ ции лицом к лицу с этим наводящим ужас человеком посреди широкого круга удивленных и преисполненных любопытства слушателей. — Я тебя не знаю! — воскликнул дож, пристально вглядываясь в стоящего перед ним человека и не скрывая изумления, подтверждавшего искренность его слов. — Видно, причина, заставившая тебя надеть маску, более веская, чем причина твоего отказа от награды. Синьор Градениго приблизился к главе республики и что-то прошептал ему на ухо. Дож выслушал его, бросил быстрый взгляд, в котором любопытство смешивалось с отвращением, на бледное лицо браво и знаком приказал ему удалиться, в то время как круг придворных инстинк¬ тивно сомкнулся вокруг дожа, словно готовясь защитить его. — Этим делом мы займемся на досуге, — сказал дож. — Пусть празднество продолжается! Якопо низко поклонился и пошел прочь. Когда он шел по палубе «Буцентавра», сенаторы поспешно рассту¬ пались перед ним, словно он был зачумленным, хотя, судя по выражению их лиц, делали они это со смешан¬ ным чувством. Браво, которого сторонились, но все же 132

терпели, спустился в свою гондолу, и звуки трубы опове¬ стили народ о том, что церемония продолжается. — Пусть гондольер дона Камилло Монфорте выйдет вперед! — выкликнул герольд, повинуясь жесту своего начальника. — Ваше высочество, я здесь, — ответил растерянный и перепуганный Джино. — Ты калабриец? — Да, ваше высочество. } — Но ты, видно, давно уже на наших каналах, иначе ты не смог бы обогнать наших лучших гребцов... Ты слу¬ жишь знатному хозяину? — Да, ваше высочество. — Я думаю, герцог святой Агаты доволен тем, что у него такой честный и преданный слуга? — Очень доволен, ваше высочество. — Преклони колена и получи награду за свою лов¬ кость и решительность. Джино, не в пример своим предшественникам, охотно опустился на колени и принял приз с низким и покорным поклоном. Но в эту минуту внимание зрителей было от¬ влечено от короткой и простой церемонии громким кри¬ ком, который раздался неподалеку от «Буцентавра». Все бросились к бортам галеры и об удачливом гондольере за¬ были. По направлению к Лидо единым фронтом двигалась сотня лодок, и на воде не видно было ничего, кроме крас¬ ных шапочек рыбаков. Среди них четко выделялась не¬ покрытая голова старого Антонио, чью лодку влекли за собой остальные, без всякой помощи с его стороны. Управляли движением этой небольшой флотилии тридцать или сорок сильных гребцов трех или четырех больших гондол, идущих впереди. Причина этой необычной процессии была очевидна. Жители лагун с тем непостоянством, с каким невежест¬ венные люди меняют свои симпатии, внезапно испытали резкий поворот в своих чувствах к старому товарищу. Того, кого они всего час назад высмеивали как тщеслав¬ ного и нелепого претендента на приз и на чью голову так щедро сыпали грубые проклятья, теперь превозносили торжественными криками. Гондольеры каналов были с презрением осмеяны, и даже ушей надменной знати не пощадила эта ликующая 133

толпа, издеваясь над их изнеженными слугами. Короче говоря, как это часто бывает и как вообще свойственно человеческой натуре, заслуга одного из них стала вдруг неотделима от их общей славы и торжества. Если бы торжество рыбаков ограничилось таким есте¬ ственным проявлением чувства солидарности, это не очень оскорбило бы бдительную и ревностную власть, охраняющую покой республики. Но к крикам торжества и одобрения примешались и выкрики недовольства. Слы¬ шались даже серьезные угрозы по адресу тех, кто отка¬ зался вернуть внука Антонио; на палубе «Буцентавра» шепотом передавалось из уст в уста, что группа бунтов¬ щиков, вообразив, что их победа на гонках — выдающее¬ ся событие, отважилась угрожать, что будет силой доби¬ ваться того, что они так дерзко называют справедливо¬ стью. Этот взрыв народных чувств был встречен зловещим и тягостным молчанием членов сената. Человек, непри¬ вычный к размышлению о таких вещах или не умудрен¬ ный жизнью, мог бы подумать, что на мрачных лицах са¬ новников отразились смятение и страх и что такое знаме^ ние времени было мало благоприятно для поддержания власти, которая полагается больше на силу законов, чем на свое моральное превосходство. Но, с другой стороны, тот, кто в состоянии правильно оценить силу политиче¬ ской власти, опирающейся на установленные ею порядки, мог бы сразу видеть, что одних лишь выражений чувств, какие бы они ни были громкие и бурные, еще недоста¬ точно, чтобы ее сломить. Рыбакам позволили беспрепятственно продолжать свой путь, хотя то там, то здесь появлялась гондола, про¬ бирающаяся к Лидо, в которой находились агенты тай¬ ной полиции, чей долг — предупреждать об опасности власть имущих. Среди этих лодок была и лодка винотор¬ говца — с Анниной и большим запасом вина на борту; он отошел от Пьяцетты, делая вид, что хочет воспользовать¬ ся веселым и буйным настроением своих обычных клиен¬ тов. Между тем праздник продолжался и небольшая за¬ минка в церемонии была, казалось, забыта всеми; но страшная и тайная сила, управлявшая судьбами людей в этой необыкновенной республике, ничего и никогда не за¬ бывала. т

В новом состязании участвовали гребцы, гораздо сла¬ бее предыдущих, и, пожалуй, не. стоит задерживать вни¬ мание читателя их описанием. Хотя важные обитатели «Буцентавра», казалось, с ин¬ тересом наблюдали за тем, что происходило перед их гла¬ зами, на самом деле они прислушивались к каждому звуку, доносившемуся к ним с далекого Лидо. И не раз можно было заметить, как сам дож поглядывал в ту сто¬ рону, выдавая этим тревогу, царившую в его душе. И все же праздник продолжался как обычно. Победи¬ тели торжествовали, толпа аплодировала, и сенат, каза¬ лось, тоже участвовал в развлечениях народа, которым он правил с уверенностью, напоминавшей страшную и таинственную поступь рока. Глава XI Кто здесь купец, а кто еврей? Шекспир, «Венецианский купец» В таком оживленном городе, как Венеция, мало кто стал бы проводить вечер подобного дня в тоскливом уеди¬ нении. Пестрая, суетливая толпа вновь заполнила огром¬ ную площадь Святого Марка, и сцены, уже описанные в первых главах нашего повествования, теперь вновь по¬ вторялись, с той лишь разницей, что их участники с еще большим, если только это возможно, самозабвением пре¬ давались мимолетным радостям. Паяцы и шуты вновь показывали свое искусство, выкрики торговцев фруктами и прочими лакомствами смешались со звуками флейты, гитары и арфы, а в укромных местах, как и прежде, встречались бездельники и дельцы, бездумные и расчет¬ ливые, заговорщики и агенты полиции. Было уже за полночь, когда гондола, своим плавным движением напоминавшая лебедя, легко проскользнув ме¬ жду стоявшими в порту кораблями, коснулась носом на¬ бережной там, где канал Святого Марка соединяется с заливом. — Приветствую тебя, Антонио, — сказал человек, при¬ близившийся к одинокому гребцу, когда тот закрепил 135

лодку у берега, как все гондольеры воткнув в щель ме¬ жду камнями железный клин, которым кончается канат, привязанный к носу лодки. — Приветствую тебя, Анто¬ нио, хоть ты и запоздал. — Я начинаю узнавать твой голос, даже когда лицо твое скрыто маской, — ответил рыбак. — Друг, удачей нынешнего дня я обязан твоей доброте, и, хотя то, о чем я мечтал и молился, не свершилось, моя благодарность не станет от этого меньше. Как видно, и ты хлебнул немало горя, иначе едва ли стал бы заботиться о старом и прези¬ раемом человеке в минуту, когда ликующие крики толпы уже звучали в твоих ушах и молодая кровь кипела гор¬ достью и торжеством победы. — Тебе дано красиво говорить, рыбак. Верно, дни моей юности прошли не в играх и пустых забавах, свой¬ ственных этому возрасту, жизнь не была для меня праз¬ дником, но сейчас не об этом... Сенату не угодно умень¬ шить команду галеры, и тебе придется подумать о какой- нибудь иной награде. Я принес цепь и золотое весло — надеюсь, они будут благосклонно приняты тобой. Антонио был поражен, поддавшись естественному любопытству, он на минуту жадно впился глазами в на¬ граду, затем, вздрогнув, отпрянул, нахмурился и тоном человека, принявшего бесповоротное решение, произнес: — Нет, я всегда буду думать, что эта безделка отлита из крови моего внука. Оставь ее у себя. Тебе ее вручили, и она твоя по праву; раз они отказались выполнить мою мольбу, награда должна принадлежать только тому, кто честно ее заработал. — Рыбак, ты совсем забыл разницу наших лет и силу молодости! Я думаю, присуждая подобные награды, су¬ дьям следовало бы об этом помнить, и тогда они признали бы, что ты превзошел всех нас. Клянусь святым Теодо¬ ром, я провел детство с веслом в руке, но никогда пре¬ жде не встречал в Венеции человека, который мог заста¬ вить меня так стремительно гнать мою гондолу! Ты ка¬ саешься воды легко, словно девушка, перебирающая струны арфы, однако с силой, подобной могучей волне, что обрушивается на Лидо! — Я помню время, Якопо, когда твоя молодая рука изнемогла бы в подобном состязании. Это было еще до рождения моего старшего сына, который потом погиб в битве с турками, оставив мне своего дорогого мальчика 136