зерцание. Какой-то гнусавый голос распевал песенку на весьма популярный мотив известной английской баллады. Лайонел понемногу разобрал слова часто повторявшегося припева. Читателю нетрудно будет догадаться о содержа¬ нии всей песенки по словам этого припева: Кто свободу возлюбил, К нам сюда придет^ Тот же, кто душою слаб, — Тот внизу, презренный раб, Чай-отраву пьет. Несколько секунд послушав эту многозначительную песенку, Лайонел направился в ту сторону, откуда она до¬ носилась, и увидел* Джэба Прея, сидевшего на ступеньках одной из лестниц, ведших на вершину. Джэб щелкал на доске орехи, а паузы, во время которых его челюсти не были заняты жеванием, заполнял вышеописанными во¬ кальными упражнениями. — Приветствую вас, мистер Прей! — воскликнул Лайо¬ нел. — Значит, по воскресеньям вы отправляетесь сюда распевать гимны богине свободы? Или, может быть, вы го¬ родской жаворонок и забрались на эту возвышенность, чтобы ваши мелодии могли литься сверху? — Псалмы или наши колониальные песенки не грешно распевать в любой день недели, — отвечал дурачок, не под¬ нимая головы и продолжая щелкать орехи. — Джэб не знает, что такое городской жаворонок, но, верно, и ему то¬ же некуда деваться от солдат, которые заполонили город и все луга вокруг. — Если солдаты и расположились на одном из ваших лугов, тебе-то что до этого? — Весенняя травка — благодать для скота, а из-за сол¬ дат коровы не хотят давать молока. — Что такое? Солдаты же не питаются травой. Все твои Чернушки, Пеструшки и Белянки могут совершенно так же, как всегда, наслаждаться дарами весны. — Бостонские коровы не любят травы, которую топта¬ ли английские солдаты, — угрюмо возразил дурачок. — Вот уж поистине чрезмерное свободолюбие! — сме¬ ясь, воскликнул Лайонел. Джэб поднял голову и сделал предостерегающий жест: — Смотрите, как бы вас не услышал Ральф. Ральф не любит, когда бранят свободу! 46

— Ральф? А кто он такой? Это твой добрый гений? Где же этот не¬ видимка, который мо¬ жет подслушать, что я говорю? — А он там, в ту¬ мане, — многозначи¬ тельно сказал Джэб, указывая на подножие маяка, скрытое за плот¬ ной завесой тумана, сквозь которую едва проступали очертания высокого столба, под¬ держивающего ограду. Внимательно вгля¬ девшись, Лайонел заме¬ тил, что туман начинает редеть и сквозь него проступают смутные очертания фигуры ста¬ рика, его вчерашнего спутника. Старик по- прежнему был одет в свой простой серый-кафтан, тусклый цвет которого, сливаясь с туманом, придавал его исхуда¬ лому телу странно призрачный вид. Туман понемногу таял; вот уже стали видны и черты изможденного лица, и Лайонел различил тревожный взгляд, устремленный куда-то вдаль и, казалось, проникавший за пелену ту¬ мана, которая скрывала от глаз столь многие предметы. Лайонел стоял, прикованный к месту, глядя на этого не¬ обыкновенного человека с тем таинственным чувством бла¬ гоговейного страха, которое тот неизменно ему внушал, и увидел, как старик сделал нетерпеливый жест рукой, слов¬ но отгоняя от себя серую дымку. В это же мгновение яркий солнечный луч, пробившись сквозь туман, осветил его ли¬ цо, и тревожное выражение этого сурового лица сразу из¬ менилось: старик улыбнулся так мягко и с такой добротой, что молодой офицер почувствовал неизъяснимый трепет, услышав обращенные к нему слова: — Приблизьтесь к подножию этого маяка, Лайонел Линкольн, дабы получить предостережение, которое, если 47

вы ему последуете, поможет вам избежать немалых опас¬ ностей. — Хорошо, что вы заговорили, — сказал Лайонел, при¬ ближаясь к незнакомцу. — Вы появились, окутанный ту¬ маном, как плащом, словно^ пришелец с того света, и я уже готов был пасть перед вами ниц, прося благословения. — А разве это не так? Разве я не схоронил в могиле все свои надежды и желания? И если медлю еще на этой земле, то лишь во имя великого дела, которое не может свершиться без моего участия! Мой взор проникает в гря¬ дущее свободнее и дальше, чем ваш — в эту подернутую дымкой даль. Туман не застилает мне очи, а мое зрение не может меня обмануть. — Это завидная уверенность в вашем возрасте, сударь. Надеюсь, что столь неожиданно принятое вами вчера ре¬ шение заночевать в доме этого дурачка не причинило вам слишком больших неудобств? — Он хороший малый, — сказал старик, снисходитель¬ но поглаживая дурачка по голове, — и мы с ним хорошо понимаем друг друга, майор Линкольн. А это делает вся¬ кие церемонии излишними. — Я уже успел заметить, что вы сходитесь с ним во мнениях по одному вопросу, но на этом общность ваших интересов и кругозора, мне кажется, кончается. — Свобода разума у ребенка и у старика не разделена глубокой пропастью, — заметил незнакомец. — Чем больше мы познаем, тем отчетливее понимаем, как безраздельно владеют нами наши страсти, и тот, кто, умудренный жи¬ тейским опытом, научился тушить их бушующий вулкан, может составить неплохое содружество с тем, кто еще ни¬ когда не был опален их огнем. Лайонел молча выслушал это столь смиренное призна¬ ние и только склонил в знак согласия голову. Затем, не¬ много помолчав, перевел разговор на менее отвлеченные предметы. — Солнышко славно припекает, и, когда оно совсем рассеет эти клочья тумана, нашему взору откроются места, которые каждый из нас когда-то посещал. — Найдем ли мы их такими же, какими мы их поки¬ нули? Или нам предстоит увидеть, как чужеземцы хозяй¬ ничают там, где протекали наши младенческие годы? — Только не чужеземцы, разумеется, ведь все мы —* подданные его величества короля, дети одного отца. 48

— Не стану утверждать, что он показал себя бессер¬ дечным отцом, — спокойно промолвил старик. — Ведь че¬ ловек, занимающий сейчас английский трон, менее, чем его советники, повинен в угнетении... — Сэр! — прервал его Лайонел. — Если вы позволяете себе суждения подобного рода, касающиеся особы моего монарха, я должен вас покинуть. Не пристало офицеру английской армии выслушивать столь необдуманные и не¬ позволительные речи о его государе. — Необдуманные! — с расстановкой повторил его собе¬ седник. — Вот что воистину не может себе позволить тот, чья голова убелена сединами, а члены одряхлели! Но ваши верноподданнические чувства заставили вас впасть в ошиб¬ ку. Я, молодой человек, умею делать различие между коро¬ лем и его намерениями, с одной стороны, и политикой его правительства — с другой. Именно эта последняя и станет причиной раскола великой империи, который лишит Геор¬ га Третьего того, что столь часто и столь заслуженно име¬ нуют прекраснейшей жемчужиной его короны. Я должен покинуть вас, сэр, — сказал Лайонел. — Взгляды, которые вы высказывали во время нашего со¬ вместного путешествия, не только не оскорбляли моих чувств, но нередко вызывали мое восхищение, Но сегод¬ няшние ваши речи легко можно назвать крамольными. — Что ж, в таком случае, ступайте, — невозмутимо от¬ ветствовал незнакомец, — спуститесь в этот униженный город и прикажите своим наемникам схватить меня — пусть в жилах старика бежит уже охладевшая кровь, но и она, пролившись, поможет удобрить землю. Вы можете так¬ же повелеть вашим не знающим сострадания гренадерам подвергнуть меня пыткам, прежде чем сделает свое дело топор. Человек, проживший столь долгую жизнь, не поску¬ пится подарить частицу своего времени палачам. — Мне кажется, я не заслужил подобного упрека, су¬ дарь, — сказал Лайонел. — Согласен. Более того — я готов забыть о своих пре¬ клонных летах и принести вам извинения, но, поверьте, если бы вам, как мне, довелось испытать неволю в тягчай¬ шей из ее форм, вы бы тоже умели дорожить неоценимым сокровищем — свободой. —- Неужто вам в ваших скитаниях довелось испытать неволю в более тяжкой форме, чем та, которую вы назы¬ ваете нарушением прав личности? 3 Фенимор Купер. Том IV 49

— Довелось ли мне испытать неволю? — сказал незна¬ комец с горькой улыбкой. — О да! И такую неволю, на которую никто не смеет обрекать человека: меня лишили права действовать и желать. Дни, месяцы и даже годы другие бездушно определяли нужды мои и потребности, выдавая мне скудное пропитание будто милость, и опреде¬ ляли меру моих страданий, словно лучше меня самого могли судить о том, что мне нужно, а что нет. — Должно быть, вы находились во власти каких-то варваров-язычников, если вам приходилось терпеть такой ужасающий гнет! — Ах, мой юный друг, благодарю вас за эти слова! Да, это воистину были варвары-язычники! Язычники, ибо они нарушили заповеди нашего спасителя, и варвары, ибо с тем, кто, подобно им, был наделен душой и рассудком, об¬ ращались они, как с диким зверем. — Почему же вы не пришли в Бостон, Ральф, и не рассказали все это в Фанел-Холле? — воскликнул Джэб. — То-то бы поднялся шум! — Да, дитя мое, не раз в мечтах моих переносился я в Бостон, и мой призыв к согражданам заставил бы задро¬ жать стены Фанел-Холла, если бы он мог прозвучать там. Но мечты мои были бесплодны, в руках варваров находи¬ лась власть, и эти исчадия сатаны, вернее, жалкие эти людишки безнаказанно злоупотребляли ею. Лайонел, тронутый словами старика, хотел было выра¬ зить ему свое сочувствие, но вдруг услышал, как с проти¬ воположного склона холма кто-то громко окликает его по имени. В тот же миг старик поднялся со своего сиденья у подножия маяка и начал с необычайной поспешностью спускаться с холма. Джэб последовал за ним, и оба исчез¬ ли в густом тумане, еще висевшем над долиной. — Ну и ну, Лео! Ты, я вижу, не только лев, но и быст¬ роногий олень! — восклицал, взбираясь по крутому скло¬ ну, тот, кто нарушил их беседу. — Что это подняло тебя в такую рань и привело сюда в такой туман? Уф! Да это про¬ сто скачка с препятствиями! Однако, Лео, дружище, я очень рад тебя видеть... Мы слышали, что ты должен был прибыть на первом корабле, а утром, возвращаясь с плаца, я повстречал двух конюхов в знакомых ливреях, и каждый вел под уздцы отменного строевого коня... Черт побери, один из них как раз пригодился бы мне сейчас, чтобы одо¬ леть этот проклятый холм... Уф! Уф! Уф!.. Я узнал эти