щущим голосом.— Все мы грешны и погибли бы, если б не кровь, пролитая за нас на кресте. — Это так, но ведь вы говорили о преступлениях, ко¬ торые попирают не только божеские, но и человеческие законы. — Я! Майор Линкольн, я... я преступница? — восклик¬ нула Эбигейл, делая вид, будто прибирает комнату. — Нет, у таких, как я, нет ни досуга, ни смелости нарушать зако¬ ны! Майор Линкольн мучает бедную одинокую женщину, чтобы вечером позабавить господ офицеров за столом... Конечно, у каждого из нас есть свое бремя грехов, за ко¬ торые придется ответить, — верно, майор Линкольн не слышал проповеди священника Хэнта в прошлое воскре¬ сенье о грехах нашего города! Лайонел покраснел от досады, услышав хитрый намек Эбигейл, будто он обижает несчастную женщину, пользу¬ ясь ее беззащитностью, однако, возмущенный таким дву¬ личием, он стал более осторожен и попытался выведать у нее тайну добротой и мягкостью. Однако все его ухищре¬ ния ни к чему не привели, ибо в Эбигейл он встретил куда более искушенного в обмане противника. С притворным удивлением она твердила одно: напрасно он так понял ее слова — она хотела только сказать, что и ей, как всем, присущи слабости нашей греховной человеческой приро¬ ды. В этом смысле она не составляла исключения — подавляющее большинство людей, которые всех громче обличают испорченность человеческой натуры, как пра¬ вило, бывают глубоко уязвлены, когда им указывают на их собственные прегрешения. Чем настойчивее он ее рас¬ спрашивал, тем сдержаннее она отвечала; наконец, него¬ дуя на ее упрямство и втайне подозревая, что Эбигейл недостойно поступила со своим постояльцем, он в гневе покинул пакгауз, решив следить за каждым ее шагом, чтобы в подходящий момент нанести такой удар, который посрамит ее и заставит во всем признаться. Под влиянием минутной досады и подозрений, которые, сколько он их от себя ни гнал, вызывала в нем миссис Леч- мир, молодой человек твердо решил в этот же день оста¬ вить ее дом. Миссис Лечмир, если и знала, что Лайонел оказался свидетелем ее разговора с Ральфом (а об этом ей могла сказать только Эбигейл), не подала виду и встре¬ тила молодого человека за утренним завтраком с обычной приветливостью. Она выслушала его доводы с явным огор¬ 172

чением, и, когда Лайонел стал говорить, что война прине¬ сет перемены, в его жизни, что его присутствие в доме причинит лишние заботы ей, пожилой женщине, и нару¬ шит ее привычки, что он тревожится за нее, словом, все, что ему приходило на ум в оправдание подобного шага, глаза старухи неизменно с беспокойством устремлялись иа .Сесилию с таким выражением, которое в другое время, возможно, заставило бы его усомниться в бескорыстии ее гостеприимства. Молодая девушка, напротив, очевидно, бы¬ ла довольна его решением, и, когда бабушка обратилась к ней, спрашивая, привел ли он хотя бы одну сколько-ни- будь основательную причину для переезда, дна ответила с живостью, которая в последнее время была ей чужда. — Конечно, дорогая бабушка, самую основательную причину — собственное желание. Майору Линкольну на¬ скучили и мы и наша размеренная жизнь; и, на мой взгляд, подлинная вежливость требует, чтобы мы разре¬ шили ему покинуть нас ради казарм и больше не уговари¬ вали остаться. — Мои побуждения остались непоняты, если желание покинуть вас... — О сэр! Не утруждайте себя, объяснениями. Вы при¬ вели столько доводов, кузен Лайонел, что истинное и глав¬ ное ваше побуждение осталось скрыто. Но это может быть только скука. — В таком случае, я остаюсь, — сказал Лайонел. — Самое страшное, когда тебя подозревают в бесчувствен¬ ности. Сесилия казалась и довольной и разочарованной. Не¬ сколько секунд она в замешательстве вертела в руках ло¬ жечку и даже с досады закусила хорошенькую губку, но потом ответила уже более дружелюбно: — Я снимаю с вас это обвинение. Перебирайтесь к се¬ бе, если вам так угодно; а мы поверим в ваши маловразу¬ мительные причины для подобной перемены. К тому же на правах родственника вы, разумеется, будете навещать нас каждый день. Итак, у Лайонела не оставалось больше повода изме¬ нить свое решение. И, хотя миссис Лечмир расставалась со своим молодым родственником с очевидной неохотой, совсем не похожей на ее обычно холодное и сдержанное обращение, майор Линкольн в то же утро переехал к себе. ...После этого миновало несколько недель. Из Англии, 173

как было описано в предыдущей главе, продолжали при¬ бывать подкрепления, и в помощь медлительному Геджу в Бостоне появлялись всё новые генералы. Наиболее роб¬ кие среди колонистов пугались, когда слышали длинный список прославленных имен. Тут был Хау, потомок благо-* родного рода, давно известного своими воинскими добле¬ стями, — глава его уже когда-то пролил свою кровь на американской земле; Клинтон, тоже младший отпрыск именитой семьи, более известный личным мужеством и добротой, нежели суровыми качествами воина; изящный и утонченный Бергойн, успевший стяжать себе славу на полях брани в Португалии и Германии, славу, которую, впрочем, ему вскоре суждено было потерять в диких про¬ сторах Америки. Кроме того, следует упомянуть. Пиго, Гранта, Робертсона и наследника герцога Нортумберленд¬ ского, каждый из которых командовал бригадой, не говоря уж о множестве менее известных офицеров, проведших юность в армии и готовых теперь применить свой опыт в войне с необученными землепашцами Новой Англии. И, словно этого списка было недостаточно, чтобы ошело¬ мить неопытного противника, жажда воинской слаовы привлекла в эту точку, куда были обращены все взоры, цвет английской аристократической молодежи и среди последних того, кто впоследствии присоединил самый пышный (венок к лаврам своих предков — наследника до¬ мов Гастингса и Мойра, бесстрашного,- но еще не испы¬ тавшего своих сил юношу Родона1. В таком избранном обществе — со многими из этих молодых людей Линкольн был знаком еще в Англии —часы летели незаметно, и у него не оставалось времени подумать о причинах, привед¬ ших его самого в это место раздоров. Однажды в теплый июньский вечер Лайонел через от¬ крытую дверь, ведущую из его кабинета в комнату, кото¬ рую Полуорт с полным на то правом именовал «приютом гурманов», оказался свидетелем следующей сцены. За столом с важным видом судьи восседал Макфьюз, рядом с ним Полуорт, казалось, взявший на себя двойную роль судьи и писаря. Перед этим грозным трибуналом стоял Сет Седж — ему, как видно, пришлось все-таки от^ Фрэнсис Родон, маркиз Гастингс (1754—■ 1826) — английский военный и политический деятель. Получил из¬ вестность как генерал-губернатор Индии (1813—1823)* 174

ветить за вменяемые ему преступления, совершенные на поле боя. Молодому человеку не было известно, что его хозяин не попал в число обмененных пленных, и, желая узнать, что означало лукавое выражение, которое нет-нет да проскальзывало на мрачных лицах его друзей, Лайонел положил перо и прислушался. — А теперь отвечай на предъявленные тебе обвине¬ ния, — начал Макфьюз суровым голосом, способным в из¬ вестной степени внушить тот страх и почтение, которые говоривший силился вызвать, тараща отчаянно глаза. — Говори со смелостью мужчины и чистосердечием христиа¬ нина, если они у тебя имеются. Почему бы мне не послать тебя сразу (в Ирландию, чтобы ты получил заслуженные три бревна, из которых одно для удобства прибьют попе¬ рек? Если у тебя есть обоснованное возражение, выскажи его без отлагательств из любви к собственному костлявому бренному телу. Шутники в какой-то мере достигли цели — обычное не¬ возмутимое спокойствие, отличавшее Сета даже в минуты крайней опасности, казалось, покинуло его. Откашляв¬ шись и посмотрев вокруг, чтобы удостовериться, на чьей стороне присутствующие, он, однако, ответил с похваль¬ ным мужеством: — Потому что это незаконно. — Брось свое крючкотворство! — прикрикнул на него Макфьюз. — И не морочь голову порядочным людям юри¬ дическими тонкостями, как каким-нибудь стряпчим в пышных париках! Тебе бы надо подумать о святом писа¬ нии, безбожный нечестивец, потому что рано или поздно тебе придется распроститься с жизнью, и притом с непри¬ стойной поспешностью. — Ближе к делу, Мак, — прервал его Полуорт, заме¬ тив, что раздражение уводит друга от желанной цели, — или я изложу дело, да так, что это сделало бы честь любо¬ му чрезвычайному советнику. — Назначение чрезвычайных советников противоре¬ чит дарованной нам хартии и закону, — вдруг сказал Сет, чья отвага возросла, едва только дело коснулось его поли¬ тических убеждений. — И, на мой взгляд, если министры попытаются сохранить их, начнутся большие беспорядки, а то и настоящая война, потому что вся страна поднялась. — Беспорядки, ходячее ты криводушие! Убийца из-за утла! взревел Макфьюз. — Ты называешь длившееся це¬ 175