о непрестанном вторжении народа «его великого отца» (как он осторожно именовал правительство Соединенных Штатов) в земли, где ведет охоту племя Волков-пауни. Однако странная смесь любопытства, презрения и негодо¬ вания, временами пробивавшихся сквозь его индейскую сдержанность, позволяла угадать, что чужеземцев, пося¬ гающих на права его племени, он знает больше по расска¬ зам. Его незнакомство с белыми подтверждалось также и тем, как он глядел на обеих женщин, п короткими, энер¬ гическими возгласами удивления, порою вырывавшимися у него. Юный воин говорил с траппером, а сам то и дело отво¬ дил взгляд* чтобы полюбоваться одухотворенной полудет¬ ской красотой Инес. Так мог бы смотреть человек на не¬ земное, неизъяснимо прелестное существо. Было оче¬ видно, что сейчас он впервые в жизни видит одну из тех женщин, о которых часто рассказывали старейшины пле¬ мени, описывая их как самое прекрасное, что может во¬ образить человек. На Эллен он глядел не так восторженно, но все же суровый взор молодого воина отдавал должное и ее красоте, более зрелой и, пожалуй, более живой. Од¬ нако это восхищение так умеряла привычная сдержан¬ ность, так приглушала воинская гордость, что оно не ускользнуло только от опытного взгляда траппера. Слиш¬ ком хорошо знакомый с нравом индейцев и слишком ясно понимая, как важно правильно понять характер незна¬ комца, старик самым пристальным образом следил за каж¬ дой черточкой его лица, за малейшим его движением. Между тем сама Эллен, ничего пе подозревая, с обычным своим усердием и нежностью хлопотала вокруг слабенькой и нерешительной Инес, и на ее открытом лице отражались то радость, то внезапное смущение — в зависимости от того, надежду или сомнения внушала ей мысль о совер¬ шенном шаге. Как понятны эти колебания в юной де¬ вушке, попавшей в такое положение! Другое дело Поль. Осуществились два его заветных желания: во-первых, Эллен была с ним, во-вторых, он одержал верх над сыновьями Ишмаэла! И теперь, успо¬ коенный, он исполнял порученное ему дело с таким лег¬ ким сердцем, как если бы уже вел свою любезную после торжественного брачного обряда в свой дом, где никто бы не мог на нее посягнуть. Те долгие месяцы, пока се¬ мейство Бушей находилось в дороге, бортник следовал за 203

ними, скрываясь днем, а ночью (как видел однажды чита¬ тель) пользуясь каждой возможностью повидаться со своей возлюбленной, пока наконец судьба и собственное бесстра¬ шие не позволили ему достичь успеха в тот самый час, ко¬ гда он уже совсем потерял надежду. Теперь ему не страшны были ничьи угрозы, никакая даль и никакие трудности. Его беззаботному воображению и смелой реши¬ мости все прочее представлялось легко достижимым. Так он чувствовал, и такими его чувства ясно отражались на его лице. Сдвинув шапку набекрень, тихо что-то насви¬ стывая, он крушил кусты, расчищая место, чтобы жен¬ щины могли отдохнуть поудобней, и то и дело бросал влюбленный взгляд на быструю Эллен, когда она пробе¬ гала мимо, занятая своими хлопотами. — Итак, племя Волков из народа пауни и их соседи коизы зарыли в землю томагавк? — сказал траппер, воз¬ вращаясь к разговору, которому не давал угаснуть, хотя порой и прерывал его, чтобы дать необходимые указания. (Читатель, вероятно, не забыл, что если с пауни он вел беседу па его родном языке, то к своим белокожим спут¬ никам он должен был, конечно, обращаться по-англий¬ ски.) — Волки и светлокожие индейцы снова стали друзь¬ ями... Доктор, вы, я полагаю, часто читали про это племя, о котором невежественным людям в поселениях нашепты¬ вают немало пустой лжи. Рассказывают, например, будто в прерии проживают выходцы из Уэльса и будто бы они явились сюда в незапамятные времена, когда тому бзспо- койпому человеку, который первым привел христиан в эг_у землю, чтобы отнять у язычников их наследие, еще и во сне не снилось, что земля, где заходит солнце, столь же обширна, как и та, где оно восходит. И будто люди эти знают белые обычаи и говорят на белых языках — и ты¬ сячи других подобных глупостей и праздных выдумок... — Слышал ли я об этом племени! — воскликнул нату¬ ралист и выронил из рук кусок вяленой бизонины, с ко¬ торым довольно грубым образом расправлялся в эту ми¬ нуту.— Я был бы круглым невеждой, когда бы не заду¬ мывался часто и с превеликим удовольствием над этой прекрасной теорией, к тому же блистательно подтверж¬ дающей два положения, которые я неоднократно объявлял бесспорными даже независимо от этого живого свидетель; ства в их пользу: первое — что наш континент приобщился к цивилизации задолго до времен Колумба, и второе — 204

что цвет кожи является следствием климатических уело- вий, а не установлением природы. Будьте так любезны, спросите у нашего краснокожего джентльмена, почтенный охотник, каково его мнение на этот счет: у него самого кожа лишь чуть красноватая, и его соображения позволят нам, так сказать, взглянуть на этот спорный предмет с про¬ тивоположной точки зрения. — Вы думаете, пауни читал книги и, подобно город¬ ским бездельникам, верит в печатную ложь? — усмехнулся старик.— Но почему бы не исполнить прихоть доктора? В ней, очень возможно, сказались его природные наклон¬ ности, а им нужно следовать, хотя они и кажутся нам жал¬ кими. Что думает мой брат? Все, кого он видит здесь во¬ круг, имеют бледную кожу, а у воинов пауни она красная; не полагает ли oír, что человек изменяется вместе с вре¬ менем года и что сын бывает несхож с отцом? Молодой индеец уставил на говорившего задумчивый взгляд; потом поднял палец и с достоинством ответил: — Ваконда льет дождь из своих облаков; когда он го¬ ворит, он сотрясает горы, и огонь, сжигающий деревья, есть гнев его глаза; но детей своих он лепил обдуманно и бережно. То, что он сотворил, никогда не изменится! — Да, доктор, так оно и должно быть по разуму при¬ роды,— добавил траппер, переведя ответ индейца разоча¬ рованному натуралисту.— Волки-пауни — великий и му¬ дрый народ, и у них есть немало благородных преданий. Охотники и трапперы, пауни, те, с какими я встречаюсь иногда, много рассказывают об одном великом воине из вашего народа. — Мое племя не женщины. Смелый человек в моей деревне не в редкость. — Да. Но тот, о ком мне столько говорили, славится выше обычных воинов; он таков, что им мог бы гордиться некогда могущественный, а ныне почти исчезнувший на¬ род — делавары с озер. — Такой воин должен носить имя. — Его называют Твердым Сердцем — за его стойкость и решительность; и он заслужил это имя, если верно все, что я слышал о его делах. Незнакомец посмотрел старику в лицо, как будто чи¬ тая в его бесхитростной душе, и спросил: — Видел бледнолицый великого вождя моего народа? — Ни разу. Я теперь не тот, каким был лет сорок 205

назад, когда война и кровопролитие были моим занятием п дарованием. Его перебило громкое гиканье бесшабашного Поля, а секундой позже бортник показался и сам у другого края зарослей, ведя на поводу индейского боевого коня. — Ну и скотинка! Только краснокожему и скакать на ней,— закричал он, заставив коня пройтись различными аллюрами.— Во всем Кентукки ни один бригадир не по¬ хвалится таким гладким и статным жеребцом! Седельце- то испанское, как у какого-нибудь мексиканского вель¬ можи! А на гриву поглядите да на хвост — сплошь пере¬ виты и переплетены серебряными бусами; Эллен и та не убрала бы лучше свои блестящие волосы, собираясь на танцы или к соседям на вылущивание кукурузы! Ну скажи, старый траппер, разве пристало такому красавцу коню есть из яслей дикаря? — Не дело говоришь! Волки славятся своими ло¬ шадьми, и в прериях ты часто встретишь воина па таком коне, какого не увидишь под конгрессменом в поселениях. А впрочем, жеребец и впрямь куда как хорош и принадле¬ жит, наверное, важному вождю! Ты прав, в этом седле сидел в свое время большой испанский офицер, и он по¬ терял его вместе с жизнью в одном из боев с пауни — они ведь постоянно воюют с южными провинциями. Конечно, конечно, этот юноша сын какого-нибудь великого вождя; может быть, того славного воина, прозванного Твердым Сердцем! Пауни не выказал ни тени нетерпения или досады, когда их так грубо перебили; но, когда он нашел, что о его копе поговорили достаточно, он преспокойно, как человек, привыкший, чтобы его желаниям подчинялись, взял у Поля поводья и, закинув их через шею коня, вскочил в седло с легкостью опытного берейтора. Его посадка была на диво тверда и красива. Пышно разукрашенное громозд¬ кое седло, казалось, служило не так для удобства, как для парада. В самом деле, оно больше мешало, нежели помогало ногам, не искавшим опоры в стременах — при¬ способлении, годном лишь для женщин! Конь, такой же, как наездник, дикий и необученный, сразу взвился на дыбы. Но если в их движениях и мало чувствовалось ис¬ кусства, зато была в них свобода и прирожденная грация. Своими превосходными качествами жеребец, возможно, был обязан примеси арабской крови, пронесенной через 206