всю его длинную родословную, где были и мексиканский иноходец, и берберийский скакун, и боевой сарацинский конь. Добыв его в провинциях Центральной Америки, всадник овладел изяществом посадки и уменьем смело управлять конем,— два свойства, которые в своем соче¬ тании создают самого бесстрашного и, может быть, самого искусного наездника на свете. Оказавшись так нежданно в седле, индеец, однако же, не поспешил ускакать. Почувствовав себя в безонаспости, он спокойно гарцевал на своем коне, вглядываясь в новых своих знакомцев куда более непринужденно, чем до сих пор. Но всякий раз, как пауни подъезжал к краю заросли и старый траппер ждал уже, что сейчас он умчится прочь, он тут же поворачивал коня и скакал обратно то с быстро¬ той убегающего оленя, то медлительно, со спокойным до¬ стоинством в чертах лица и в осанке. Наконец, желая уве¬ риться в некоторых своих догадках, чтобы сообразно с ними действовать дальше, траппер решил продолжить пре¬ рванный разговор. Поэтому он сделал рукою жест, вы¬ ражавший одновременно и миролюбие, и приглашение во¬ зобновить беседу. Зоркий глаз индейца уловил это движе¬ ние; но далеко не сразу, лишь мысленно взвесив, так ли это будет безопасно, всадник отважился снова подъехать к отряду, который значительно превосходил его силой, а значит, в любую минуту мог посягнуть на его жизнь или свободу. Когда он все же подъехал достаточно близко, чтобы вновь повести беседу, весь его вид говорил о гордо¬ сти и недоверии. — До деревни Волков далеко,— сказал он, указывая совсем не в ту сторону, где, как известно было трапперу, жили пауни,— и дорога к ней извилиста. Что хочет ска¬ зать Большой Нож? — Да, куда как извилиста,— по-английски проворчал старик,— если ехать тем путем, как ты показываешь, но далеко не так извилиста, как замыслы индейца... Скажи, брат мой, вожди племени пауни любят видеть чужие лица в своих жилищах? Молодой воин грациозно склонил голову над лукой седла. — Когда мой народ забывал дать пищу пришельцу? — Если я приведу моих дочерей в селение Волков, возьмут ли их ваши женщины за руки? И станут ли ваши воины курить трубку с моими молодыми друзьями?. 207

— Страна бледнолицых у них за спиной. Зачем они прошли так далеко в сторону заходящего солнца? Они потеряли свою тропу? Или это женщины тех белых вои¬ нов, которые, я слышал, поднимаются вверх по реке с бурными водами? — Ни то и ни другое. Те, что поднялись вверх по Мис¬ сури,— воины моего великого отца, который послал их по своему поручению; мы же мирные путешественники. Бе¬ лые люди и красные люди — соседи и желают быть друзь¬ ями. Разве омахи не навещают Волков, когда томагавк за¬ рыт па тропе между двумя народами? — Омахов мы встречаем приветом. — А янктоны и темнолицые тетоны, живущие в из¬ лучине реки с мутной водой? Разве не приходят они в дома к Волкам выкурить трубку? — Тетоны лжецы! — воскликнул индеец.— Они не смеют ночыо закрыть глаза. Не смеют; они спят при солнце. Видишь,— добавил он, указывая с лютым тор¬ жеством на страшное украшение своих гетр,— с них столько снято скальпов, что пауни их топчут! Пусть сиу уходят жить в горные снега; равнины и бизоны — для мужчин! — Ага, вот тайна и раскрылась,—сказал траппер Мидлтону, который внимательно следил за их беседой — ведь, как-никак, дело касалось и его.— Красивый молодой индеец выслеживает сиу — это видно по наконечникам епо стрел и по тому, как он себя раскрасил; и еще по гла¬ зам: потому что у краснокожего всё его существо согла¬ суется с делом, которым он занят, будь то мир или война... Тише, Гектор, спокойно! Разве ты впервые чуешь за¬ пах пауни, дружок? Лежать, песик, лежать! Брат мой прав: сиу — воры. Так о них говорят люди разного цвета и племени, и говорят справедливо. Но люди из страны, где восходит солнце, не сиу, и они хотят быт{, гостями Волков. — У моего брата седая голова,— возразил пауни, сме¬ рив траппера взглядом, полным и недоверия, и гордости, и понимания; потом, указывая вдаль на восток, добавил: — И глаза его видели многое. Может он назвать мне, что он видит вдалеке? Не бизон ли там? — Это больше похоже на облако: оно поднимается над границей равнины, и солнце освещает его края. Это дым неба. 208 7

— Это гора на земле, и на ее вершине — жилища блед¬ нолицых! Пусть женщины моего- брата омоют ноги среди людей одного с ними цвета. — У пауни зоркие глаза, если он в такой дали разли¬ чает бледнолицых. Индеец медленно повернулся к говорившему и, помол¬ чав, строго спросил: — Мой брат умеет охотиться? — Увы, я не более, как жалкий зверолов, и зверя я беру в капканы. — Когда равнину покроют бизоны, он различит их? — Конечно, конечно!.. Увидеть быка легче, чем уло¬ жить его на бегу. — А когда птицы улетают от холодов и облака стано¬ вятся черными от их пера,— это он тоже видит? — Еще бы! Не так уж трудно подстрелить утку или гуся, когда их миллионы и небо от них черно. — Когда падает снег и покрывает хижины Больших Ножей, видит чужеземец его хлопья в воздухе? — Сейчас мое зрение не очень хорошо,— чуть пе¬ чально ответил старик,— но было время, когда мне дали прозвание по зоркому глазу. — Краснокожие различают Больших Ножей так же легко, как вы, чужеземцы, видите бизонов, и перелетную птицу, и падающий снег. Ваши воины думают, что Вла¬ дыка Жизни создал всю землю белой. Они ошибаются. Они сами бледны и видят во всем свое собственное лицо. Оставь! Пауни не слеп и сразу видит людей твоего пле¬ мени! Воин вдруг замолк и склонил голову набок, как будто напряженно к чему-то прислушиваясь. Потом, круто по¬ вернув коня, проскакал в ближний конец зарослей и стал внимательно всматриваться в сумрачную прерию, но гля¬ дел он не туда, откуда явился отряд, а в противоположную сторону. Его поведение показалось наблюдавшим и стран¬ ным и непонятным. Он вернулся, пристально поглядел на Инес,, опять ускакал, снова вернулся, и так несколько раз — как будто мысленно вел какой-то трудный спор с самим собой. Он натянул поводья, сдерживая разгорячен¬ ного коня, и, казалось, хотел заговорить, но опять склонил голову на грудь, напряженно прислушиваясь. С быстротой оленя он проскакал в тот конец, откуда вглядывался в даль, потом описал несколько стремительных малых 8 Фени мор Купер. Том III 209

кругов, точно все еще не сделал выбора, и наконец по¬ несся, точно птица, которая вот так же кружила над гнез¬ дом, перед тем как улететь. С минуту было видно, как всад¬ ник мчится по степи, затем бугор скрыл его из глаз. Собаки, уже некоторое время проявлявшие беспокой¬ ство, побежали было вслед за индейцем, но быстро прекра¬ тили погоню: сели, как обычно, на задние лапы и жалоб¬ но завыли, как будто предостерегая о близкой опасности. Глава XIX Что, если он не устоит? Шекспир Рассказанное в конце последней главы было проделано так быстро, что старик, хоть и приметил каждую подроб¬ ность, не успел ни с кем поделиться своими догадками о намерениях незнакомца. Но, как только пауни исчез из виду, траппер стал и сам потихоньку пробираться к тому краю зарослей, откуда только что ускакал индеец. — В воздухе носятся запахи и звуки,— покачивая го¬ ловой, ворчал он на ходу,— да только мои старые уши и нос не способны уловить и распознать их. — Ничего не видно,— сказал Мидлтон, последовав¬ ший за ним.— У меня и зрение и слух отличные, но смею вас уверить, что и я ничего не вижу и не слышу. — Глаза у вас хорошие! И вы, конечно, не глухой! — ответил старик чуть презрительным тоном.— Нет, друг мой, нет! Они, может, и хороши, чтобы в церкви увидать из одного угла, что творится в другом, или чтоб услышать набат. Но, пока вы не проживете в прерии хотя бы год, вы то и дело будете принимать индюка за буйвола, а рев буй- вола-самца — за божий гром! В этих голых равнинах при¬ рода обманывает глаз: воздух как будто набрасывает на них изображение воды, и тогда бывает трудно распознать, прерия ли перед тобой или море. Но вот вам знак, который никогда не обманет охотника! Траппер указал на стаю коршунов, плывшую не¬ вдалеке над равниной, и, видимо, в ту самую сторону, куда так пристально глядел пауни. Сперва Мидлтон ничего не видел, кроме пятнышек на хмурых облаках; пятнышки, однако, быстро приближались, и вот уже стали отчетливо 210