собственного облика. Несколько юношей постарше, уже загоравшиеся пылом при военном кдчче, позволили себе подойти поближе к вождям, но все же не дерзали вступить в круг совета: для них достаточным отличием было уже и то, что им разрешают ловить мудрые слова столь почита¬ емых воинов. Простые воины вели себя еще самоуверенней и без стеснения мешались в ряды не слишком именитых вождей, хоть и не брали на себя смелость оспаривать суж¬ дения кого-либо из признанных храбрецов или высказы¬ вать сомнение в разумности мер, предлагаемых наиболее мудрыми советниками племени. Сами вожди своим внешним видом примечательно роз¬ нились между собой. Их можно было разделить на две ка¬ тегории: тех, кто получил влияние благодаря своим подвигам и телесной силе, и тех, кто прославился скорее мудростью, чем воинскими заслугами. Первые были куда многочисленней и обладали большей властью. Их выде¬ ляла и горделивая осанка, и суровое выражение лица, вдвойне внушительного благодаря тем доказательствам их доблести, какие грубо начертали на нем руки их врагов. Людей же, приобретших влияние в силу духовного пре¬ восходства, было очень немного. Этих отличали живые, быстрые глаза, недоверчивость, сквозившая в движениях, а временами гневность голоса, вдруг прорывавшаяся, когда они подавали свои советы. В самом центре круга, образуемого этими избранными советниками, возвышалась фигура наружно спокойного Матори. И во внешнем его облике, и в нравственном соединились отличительные свойства всех других вождей. Утверждению его власти способствовали и ум его и сила. На нем не меньше было глубоких рубцов, чем на самых седовласых воинах племени; тело его было в расцвете мощи, отвага неколебима. Это редкое сочетание духовного и физического превосходства всех подчиняло, и самый дерзкий на этом собрании спешил потупить глаза под его угрожающим взором. Отвага и ум утвердили его верховен¬ ство, а время его освятило. Он так хорошо научился под¬ креплять власть разума властью силы, что в обществе на другой ступени развития — там, где его энергия могла бы развернуться шире,— этот тетон, наверное, стал бы за¬ воевателем и деспотом. Несколько в стороне от толпы расположились люде совсем иного рода. Более рослые и мускулистые, они со¬ 292

хранили признаки, унаследованные от саксонских и нор¬ манских предков, хотя американское солнце окрасило их кожу в смуглый тон. Для человека, искушенного в такого рода изысканиях, было бы небезынтересно проследить черты различия между отпрысками западных европейцев и потомками обитателей восточной окраины Азии,—сей¬ час, когда те и другие, в ходе истории став соседями, сблизились между собой также и обычаями, а в немалой степени и нравами. Читатель, возможно, догадался, что речь идет о скваттере и его сыновьях. Они стояли в не¬ брежных позах, ленивые и апатичные (как всегда, когда никакая непосредственная нужда не будила их дремлю¬ щую силу), перед четырьмя-пятью вигвамами, которые им уступили по долгу гостеприимства их союзники тетоны. Об условиях этого нежданного союза достаточно ясно го¬ ворило присутствие лошадей и рогатого скота, мирно пасшегося у реки под неусыпным надзором бесстрашной Хетти. Свои фургоны они сдвинули в виде ограды вокруг своих жилищ, выдавая этим, что не совсем доверяют союзникам, хотя, с другой стороны, известный такт или, быть может, беспечность не позволяли им слишком явно выказать это недоверие. Своеобразная смесь безучастного довольства н вялого любопытства дремала на тупом лице каждого из них, когда они стояли, опершись на ружья, и следили за тем, как проходит совет. И все-таки даже самые молодые из них не выказывали ни интереса, ни волнения, как будто все они соревновались в наружном бесстрастии с наиболее флегматичными из своих краснокожих союзников. Они почти не говорили, а когда говорили, то ограничивались короткими презрительными замечаниями по адресу индей¬ цев, которые, на их взгляд, во всем уступали белым. Сло¬ вом, Ишмаэл и его сыновья блаженствовали, предавшись безделью, хотя при этом смутно опасались грубого преда¬ тельства со стороны тетонов. Из всей семьи один лишь Эбирам терзался мучительной тревогой. Всю свою жизнь совершая всяческие подлости, похити¬ тель негров под конец настолько обнаглел, что решился на отчаянное дело, уже раскрытое нами читателю. Его влия¬ ние на более дерзкого духом, но менее деятельного Ишмаэла было не так велико, и, если бы скваттера не со¬ гнали вдруг с плодородной земли, которую он захватил и думал удержать, не считаясь с формами закона, Эбираму 293

никогда не удалось бы вовлечь зятя в предприятие, кото¬ рое требовало решительности и осторожности. Мы уже ви¬ дели и первоначальный успех их замысла, и последующее крушение. Теперь Эбирам сидел в стороне, измышляя, как бы обеспечить за собою выгоду от своего низкого злодей¬ ства, что с каждым часом представлялось все менее дости¬ жимым: он понимал, чем ему грозит откровенный восторг, с каким Матори поглядывал на его ни о чем не подозревав¬ шую жертву. Оставим же негодяя с его тревогами и коз¬ нями и обрисуем положение еще некоторых действующих лиц нашей драмы. Они занимали другой угол сцены. Справа, на краю ста¬ новища, лежали распростертые на невысоком бугре Мидл- тон и Поль. Им до боли туго стянули руки и ноги ремнями, нарезанными из бизоньей шкуры, и ради утонченной же¬ стокости их поместили таким образом, чтобы каждый в терзаниях товарища видел отражение собственной муки. Ярдах в десяти от них можно было видеть фигуру Твер¬ дого Сердца: легкий, стройный, как Аполлон, он стоял, прикрученный к столбу, крепко вбитому в землю. Между ним и теми двумя стоял траппер. У старика отобрали длин¬ ное его ружье, сумку и рог, но из презрения оставили ему свободу. Однако стоявшие поодаль пять-шесть молодых воинов с колчанами за спиной и длинными тугими луками через плечо зорко приглядывали за пленными, всем своим видом показывая, как будет бесплодна для немощного ста¬ рика всякая попытка побега. В отличие от всех других, молча следивших за ходом совета, пленники были увле¬ чены разговором, достаточно для них занимательным. — Скажите, капитан,— начал бортник с комически оза¬ боченным выражением лица, как будто никакие неудачи не могли подавить его буйную жизнерадостность,— этот проклятущий ремень из сыромятной кожи в самом деле врезался вам в плечо или это мне кажется, потому что у меня самого затекла рука? — Когда так глубоко душевное страдание, тело не чув¬ ствует боли,— ответил более утонченный, хотя едва ли столь же бодрый духом Мидлтон.— Эх, когда б один-другой из моих верных бомбардиров набрел на этот чертов лагерь! — Да! Или можно б еще пожелать, чтоб эти тетонские жилища обратились в шершневые гнезда и чтобы шершни вылетели и накинулись на толпу полуголых дикарей. Собственная выдумка развеселила бортника. Он отвер¬ 294

нулся от товарища и на минуту забыл о боли, представив себе, что его фантазия претворилась в действительность, и вообра¬ жая, как шершни сломят сво¬ ими укусами даже стойкую вы¬ держку индейцев. Мидлтон был рад помолчать; но старик, прислушивавшийся к их словам, подошел поближе и вмешался в разговор. — Тут затевается, видно, безжалостное, адское дело,— начал он и покачал головой, как бы показывая, что и он, бы¬ валый человек, не находит вы¬ хода в трудном этом положе¬ нии.— Нашего друга пауни уже привязали к столбу для пытки, и я отлично вижу по лицу и по глазам их верховного вождя, что он распаляет свой народ и на другие мерзости. — Слушай, старый траппер,— сказал Поль, извиваясь в своих ремнях, чтобы заглянуть в его печальное лицо.— Ты мастак по части индейских языков и умеешь разби¬ раться в дьявольских ухищрениях краснокожих. Пойди- ка на совет и скажи их вождям от моего имени — от имени Поля Ховера из штата Кентукки,— что если они дадут девице Эллен Уэйд целой и невредимой вернуться в Шта¬ ты, то он им охотно позволит снять с него скальп в любое время и на любой манер, какой их лучше всего потешит; или, ежели они не пойдут на такие условия, накинь часа два предварительных пыток, чтобы сделка показалась слаще на их чертов вкус. — Эх, малый! Они и слушать не станут твоих предло¬ жений, раз они знают, что ты все равно как медведь в ловушке и не можешь от них убежать. Но не падай духом, потому что для белого человека, когда он один среди индейцев, цвет его кожи иногда — верная смерть, иногда же — надежный щит. Пусть они нас не любят, а всо же благоразумие часто связывает им руки. Когда бы крас¬ нокожие народы вершили свою волю, вскоре на распахан¬ ных полях Америки выросли бы вновь деревья; и в лесах было бы белым-бело от христианских костей. В этом никто 295