— Ну, воды ты получишь сколько угодно, хоть выпей досуха все озеро. Я сейчас отнесу тебя туда. Мне так и рас¬ сказывали о раненых: вода для них величайшее утешение и отрада. Сказав это, Зверобой поднял индейца на руки и отнес к озеру. Здесь он прежде всего помог ему утолить палящую жажду, потом сел на камень, положил голову раненого противника к себе на колени и постарался, как умел, облег¬ чить его страдания. Грешно было бы с моей стороны не сказать, что пришло твое время, воин, — начал он. — Ты уже достиг средних лет и при твоем образе жизни, наверное, натворил немало. Надо подумать о том, что ждёт тебя впереди. Крас¬ нокожие, как и белые, в большинстве случаев не думают успокоиться в вечном сне, и те и другие собираются жить в ином мире. Каждого из нас будут судить на том свете по его делам. Я полагаю, ты знаешь об этом довольно и не нуждаешься в проповедях. Ты попадешь в леса, богатые дичью, если был справедливым индейцем, а если нет, то бу¬ дешь изгнан в пустыню. У меня несколько иные понятия на этот счет. Но ты слишком стар и опытен, чтобы нуждать¬ ся в поучениях такого юнца, как я. Хорошо! — пробормотал индеец. Голос его сохранил свою силу, хотя жизнь его уже клонилась к закату. — Мо¬ лодая голова, старая мудрость. Когда наступает конец, нам порой утешительно бы¬ вает знать, что люди, которых мы обидели или пытались обидеть, прощают нас. Ну так вот — я совершенно позабыл, что ты покушался на мою жизнь: во-первых, потому, что ты не причинил мне никакого вреда; во-вторых, потому, что ничему другому тебя не учили, и мне совсем не следовало бы тебе верить, и, наконец, самое главное, потому что я не могу таить зло против умирающего, все равно — язычник он или христианин. Итак, успокойся, поскольку речь идет обо мне, а что касается всего прочего, то об этом ты знаешь лучше, чем я. Подобно большинству людей своего племени и подобно многим из нас, умирающий больше думал об одобрении тех, кого он собирался покинуть, чем об участи, поджидав¬ шей его за могилой. И, когда Зверобой замолчал, индеец пожалел, что никто из соплеменников не видит, с какой твердостью переносит он телесные муки и встречает свой 119

конец. С утонченной вежливостью, которая так часто бы¬ вает свойственна индейскому воину, пока его не испортило общение с наихудшей разновидностью белых людей, он по¬ старался выразить свою благодарность. — Хорошо, — повторил он, ибо это английское слово чаще других употребляется индейцами, — хорошо, молодая голова и молодое сердце. Хотя и старое сердце не проли¬ вает слез. Послушай индейца, когда он умирает и не имеет нужды лгать. Как тебя зовут? — Теперь я ношу имя Зверобой, хотя делавары гово¬ рили, что когда я вернусь обратно с военной тропы, то по¬ лучу более почетное прозвище, если его заслужу. — Это хорошее имя для мальчика — плохое имя для воина. Ты скоро получишь лучшее. Не бойся! — В своем возбуждении индеец нашел в себе достаточно сил, чтобы поднять руку и похлопать молодого человека по груди. — Верный глаз, палец — молния, прицел — смерть... Скоро — великий воин... Не Зверобой — Соколиный Глаз... Соколи¬ ный Глаз... Соколиный Глаз... Пожми руку!.. Зверобой, или Соколиный Глаз, как впервые назвал его индеец (впоследствии это прозвище утвердилось за ним), взял руку дикаря, кс*торый испустил последний вздох, с восхищением глядя на незнакомца, проявившего столько проворства, ловкости и твердости в таком затруднитель¬ ном и новом для него положении. — Его дух отлетел, — сказал Зверобой тихим и гру¬ стным голосом. — Горе мне! Со всеми нами это случится рано или поздно, и счастлив тот, кто независимо от цвета своей кожи достойно встречает этот миг! Здесь лежит тело храброго воина, а его душа уже улетела на небеса, или в ад, или в леса, богатые дичью. Старик Хаттер и Гарри Непо¬ седа попали в беду; им угрожают, быть может, пытки или смерть — и все ради той награды, которую случай предла¬ гает мне, по-видимому, самым законным и благородным образом. По крайней мере, очень многие именно так рас¬ суждали бы на моем месте. Но нет! Ни одного гроша этих денег не пройдет через мои руки. Белым человеком я ро¬ дился и белым умру, хотя его королевское величество, его губернаторы и советники в колониях забывают ради мел¬ ких выгод, к чему обязывает их цвет кожи. Нет, нет, воин, моя рука не прикоснется к твоему скальпу, и твоя душа в пристойном виде может появиться в стране духов. 120

Сказав это, Зверобой поднялся на ноги. Затем он при¬ слонил мертвеца спиной к небольшому камню и вообще постарался придать ему позу, которая не могла показаться неприличной очень щепетильным на этот счет индейцам. Исполнив этот долг, молодой человек остановился, рассма¬ тривая в грустной задумчивости угрюмое лицо своего пав¬ шего врага. Привыкнув жить в полном одиночестве, он опять начал выражать вслух волновавшие его мысли и чувства. — Я не покушался на твою жизнь, краснокожий, — сказал он, — но у меня не было другого выбора: или убить тебя, или быть убитым самому. Каждый из нас действовал сообразно своим обычаям, и никого не нужно осуждать. Ты действовал предательски, потому что такова уж у вас по¬ вадка на войне, а я был опрометчив, потому что слишком легко верю людям. Ладно, это моя первая, хотя, по всей вероятности, не последняя стычка с человеком. Я сражал¬ ся почти со всеми зверями, живущими в лесу — с медве¬ дями, волками, пантерами, — а теперь вот пришлось начать и с людьми. Будь я прирожденный индеец, я мог бы рас¬ сказать об этой битве или принести скальп и похвастаться своим подвигом в присутствии целого племени. Если бы врагом был всего-навсего медведь, было бы естественно и прилично рассказывать всем и каждому о том, что случи¬ лось. А теперь, право, не знаю, как сказать об этом даже Чингачгуку, чтобы не получилось, будто я бахвалюсь. Да и чем мне, в сущности, бахвалиться? Неужели тем, что я убил человека, хотя это и дикарь? И, однако, мне хочется, чтобы Чййгачгук знал, что я пе опозорил делаваров, воспитавших меня. Монолог Зверобоя был внезапно прерван: на берегу озера,, в ста ярдах от мыса, появился другой индеец. Оче¬ видно, это тоже был разведчик; привлеченный выстрелами, он вышел из лесу, не соблюдая необходимых предосторож¬ ностей, и Зверобой увидел его первым. Секунду спустя, заметив охотника, индеец испустил пронзительный крик. Со всех сторон горного склона откликнулась дюжина гром¬ ких голосов. Медлить было нельзя; через минуту лодка понеслась от берега, подгоняемая сильными и твердыми ударами весла. Отплыв на безоцасное расстояние, Зверобой перестал грести и пустил лодку по течению, а сам начал оглядьь 121

ваться по сторонам. Пирога, которую он отпустил с самого начала, дрейфовала в четверти мили от него и гораздо бли¬ же к берегу, чем это было желательно теперь, когда по со¬ седству оказались индейцы. Другая пирога, та, что при¬ стала к мысу, тоже находилась всего в нескольких ярдах от него. Мертвый индеец в сумрачном спокойствии сидел на прежнем месте; воин, показавшийся из лесу, уже исчез, и лесная чаща снова была безмолвна и пустынна. Эта глу¬ бочайшая тишина царила, впрочем, лишь несколько секунд. Неприятельские разведчики выбежали из чащи на откры¬ тую лужайку и разразились яростными воплями, увидев своего мертвого товарища. Однако, как только краснокожие приблизились к трупу и окружили его, послышались тор¬ жествующие возгласы. Зная индейские обычаи, Зверобой сразу догадался, почему у них изменилось настроение. Вой выражал сожаление о смерти воина, а ликующие крики — радость, что победитель не успел снять скальп; без этого трофея победа врага считалась неполной. Пироги находились на таком расстоянии, что ирокезы и не пытались напасть на победителя; американский ин¬ деец, подобно пантере своих родных лесов, редко набрасы¬ вается на врага, не будучи заранее уверен в успехе. Молодому человеку не к чему было больше мешкать возле мыса. Он решил связать пироги вместе, чтобы отбук¬ сировать их к «замку». Привязав к корме одну пирогу, Зве¬ робой попытался нагнать другую, дрейфовавшую в это вре¬ мя по озеру. Всмотревшись пристальнее, охотник поразил¬ ся: судно, сверх ожидания, подплыло к берегу гораздо бли¬ же, чем если бы оно просто двигалось, подгоняемое легким ветерком. Молодой человек начал подозревать, что в этом месте существует какое-то невидимое подводное течение, и быстрее заработал веслами, желая овладеть пирогой, прежде чем та очутится в опасном соседстве с лесом. Приблизившись, Зверобой заметил, что пирога движет¬ ся явно быстрее, чем вода, и, повернувшись бортом против ветра, направляется к суше. Еще несколько мощных взма¬ хов весла — и загадка объяснилась: по правую сторону пироги что-то шевелилось: при ближайшем рассмотрении оказалось, что это голая человеческая рука. На дне лодки лежал индеец и медленно, но верно направлял ее к берегу, загребая рукой, как веслом. Зверобой тотчас же разобрался в этой хитроумной проделке. В то время как он схватился 122