Я поймала его на крыльце. Он, нервничая, переминался с ноги на ногу, будучи не в состоянии освободиться от пьяного попрошайки. Я дотронулась до его руки — он вздрогнул.

— Не знала, что вы с Нэнси были друзьями, — сказала я. — Она никогда не упоминала о вас при мне.

Он что-то пробормотал.

— Я — Варшавски. Мы с Нэнси играли в баскетбол в высшей школе и колледже. Я видела вас в офисе десятого административного района на прошлой неделе. Вы — сын Арта Юршака, не так ли?

Его точеное надменное лицо стало еще бледнее, и я испугалась, что он может потерять сознание. Хотя он был стройным молодым человеком, я была не уверена, что сумею поддержать его, чтобы предотвратить падение.

Пьяный, который до этого заинтересованно прислушивался к нашему разговору, бочком подошел поближе.

— Ваш друг выглядит очень усталым, леди. Как насчет пятидесяти центов на кофе… чашку для него и чашку для меня?

Я решительно повернулась к нему спиной и взяла Арта за локоть:

— Я частный детектив и стараюсь разобраться в обстоятельствах смерти Нэнси. Если вы с ней были друзьями, я хотела бы поговорить с вами. О ее контактах с офисом вашего отца.

Он безмолвно покачал головой, и его голубые глаза потемнели от страха. После довольно долгой внутренней борьбы он, похоже, едва совладал с собой, вынуждая себя заговорить. Однако, к несчастью, когда он открыл было рот, остальные присутствующие на похоронах начали выходить из церкви. Как только люди поровнялись с нами, Арт выдернул свою руку и бросился на улицу.

Я попыталась последовать за ним, но наткнулась на пьяного. Я обошла его, сумев удержаться на ногах, и выругалась. Он обругал меня в ответ и тут же умолк, так как появился Мак-Гоннигал. Годы жизни, проведенные в непосредственных контактах с полицией, пробудили в нем шестое чувство, и он обрел способность узнавать их даже в партикулярном платье.

— Кого это вы так напугали, мисс Варшавски? — потребовал ответа сержант, игнорируя пьяного.

Мы оба наблюдали, как Арт сел в «крайслер» последней модели, стоявший в конце улицы, и машина умчалась.

— Моя персона действует на мужчин, — резко ответила я. — Я свожу их с ума. А вы нашли вашего убийцу?

— Я не уверен. Ваш экземпляр мужского пола был единственной подозрительной личностью среди всех собравшихся. Почему бы вам не продемонстрировать, что вы полезный член общества, и не назвать его имя?

Я повернулась к нему лицом:

— Тут нет никакой тайны. На самом деле его имя хорошо известно в этих краях: Арт Юршак.

Губы Мак-Гоннигала сжались.

— То, что Мэллори мой босс, вовсе не означает, что вы должны резко разговаривать со мной, словно я — это он. Назовите мне имя парня.

Я подняла правую руку:

— Честное бойскаутское, сержант. Юршак — его отец. Молодой Арт только недавно вступил в должность в его агентстве, или офисе, или где-то еще. Если вы поймаете его, не стоит пользоваться резиновой дубинкой, я не думаю, чтобы ему досталось от папаши слишком много жизненных сил.

Мак-Гоннигал сурово усмехнулся:

— Не беспокойтесь, Варшавски. У него куда более сильная защита, чем у толстокожих. Я не намерен ерошить его курчавые волосы… вы отправляетесь к Клегхорн на кофе? Я слышал, как некоторые дамы говорили об этом, выходя. Можно ли проскользнуть туда с вами?

— Мы, маленькие польские детективы, живем для того, чтобы помогать полицейским. Идемте!

Он усмехнулся и распахнул передо мной дверь автомобиля.

— Что там у вас внутри, Варшавски? Вы — совсем не то, чем кажетесь.

Горсточка людей, присутствовавших на похоронах, была уже в доме на Маскегон, когда появились мы. Макияж миссис Клегхорн был подпорчен, но слезы уже высохли, и она встретила меня тепло, любезно приняв и Мак-Гоннигала. Я на минутку задержалась с ней в маленькой прихожей, чтобы переговорить, а сержант прошел в дом.

— Керри забрала детей к себе, поэтому сегодня будет несколько поспокойней, — сообщила она. — Возможно, когда я уйду на пенсию, я уеду в Орегон.

Я крепко обняла ее:

— Пересечь всю страну, чтобы уклониться от обязанности бабушки? Может быть, вам просто следует сменить замки? Это было бы менее дерзкое решение.

— Полагаю, это свидетельствует о том, как я расстроена, Виктория, если высказываюсь в подобном духе. Я никогда не хотела, чтобы кто-нибудь знал, как я отношусь к детям своих сыновей. — На мгновение она замолчала, потом неловко добавила: — Если ты желаешь поговорить с Роном Каппельманом о… о Нэнси или о чем-то еще, он в гостиной.

Зазвонил дверной звонок. Она пошла открывать, а я вошла в гостиную. Я никогда не видела Рона Каппельмана, но не составило труда узнать его: он был единственным мужчиной в комнате. Примерно моего возраста, возможно, несколько старше, коренастый, коротко постриженный шатен, он был одет в твидовый пиджак с обтрепанными лацканами и обшлагами и в вельветовые брюки. Он сидел на круглом пуфике, без интереса перелистывая страницы старого «Нэшнл джиогрэфик».

Четыре женщины, тоже присутствовавшие в церкви, шептались в другом углу. Как я и предположила, они оказались сослуживицами миссис Клегхорн. Они взглянули на меня, но, поняв, что не знают, вернулись к своему разговору, напоминавшему слабое жужжание.

Я пододвинула кресло с прямой спинкой поближе к Каппельману. Он посмотрел на меня, и что-то дрогнуло в его лице. Он швырнул журнал на кофейный столик.

— Понимаю, — сочувственно сказала я, — мучительно говорить о подобных вещах с незнакомым человеком. Я бы не пошла на это, если бы не была уверена, что вы сможете помочь мне.

Он поднял брови:

— Я сомневаюсь, но вы можете попытаться.

— Мое имя — Ви. Ай. Варшавски. Я старая подруга Нэнси. Мы когда-то играли вместе в баскетбол. Довольно давно.

Я не могла смириться с тем, с какой скоростью понеслись года после моего тридцатилетия. И тем не менее мне казалось, что прошло не так уж много времени с тех пор, как мы с Нэнси учились в колледже.

— Верно. Я знаю, кто вы. Нэнси рассказывала о вас много раз, говорила, что вы спасли ее от безумия, когда обе были в высшей школе. Я — Рон Каппельман, но вы, кажется, уже знали это, когда вошли.

— Нэнси говорила вам, что в последнее время я работаю как частный следователь? Так вот я долгое время не видела ее, но неделю назад мы встретились на общей баскетбольной встрече.

— Да, я знаю, — вставил он. — После встречи мы вместе ходили на собрание, и Нэнси рассказала мне о вашей встрече.

В комнате слышался глухой рокот толпы. Присутствовавшие стремились говорить приглушенными голосами, окружающее пространство было невелико и не поглощало звуков, к тому же было очень тесно, и когда кто-то стоящий за моей спиной закурил, я почувствовала горячий пепел на шее — его нечаянно стряхнули в круглый вырез жакета.

— Могли бы мы пойти куда-нибудь еще и поговорить? — спросила я. — В прежнюю спальню Нэнси, или в бар, или в другое место? Я пытаюсь разобраться в обстоятельствах ее смерти, но, похоже, не могу нащупать конец нужной ниточки, чтобы распутать клубок. Я надеялась, что вы сможете рассказать мне что-нибудь.

Он покачал головой:

— Поверьте мне, если бы у меня была какая-то информация, я примчался бы к полицейским словно ракета. Однако буду рад, если мы уйдем отсюда.

Мы пробрались сквозь толпу, тепло простившись с миссис Клегхорн на выходе. Приветливое теплое участие, с которым она обращалась к Каппельману, без сомнения, свидетельствовало, что молодой человек и Нэнси были в хороших отношениях. Я несколько беспокоилась за Мак-Гоннигала, но он ведь опытный полицейский и способен постоять за себя.

На улице Каппельман спросил:

— Почему бы вам не поехать ко мне в Пульман? Здесь поблизости нет ни одного кофейного магазинчика, где было бы чисто и тихо. Впрочем, это вам, наверное, известно.

Я потащилась вслед за его ветхим «рэббитом» вдоль улиц Сто тринадцатой и Ленгли. Перед шеренгой аккуратных кирпичных домов, тянувшихся по обочинам улиц Пульмана и выходивших своими чистенькими фасадами и открытыми верандами на шоссе, мы остановились. Район напоминал Филадельфию времен подписания конституции.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: