— Правда, есть одна вещь…

— Какая? — Бенни не понравилось выражение лица Евы.

— Я не смогу пригласить тебя к себе. Понимаешь, в нашу трапезную приводить посторонних нельзя.

— Это не имеет никакого значения. — У Бенни отлегло от сердца. Единственное препятствие оказалось пустяком.

— Конечно, когда я вырасту и буду жить в своем коттедже, то смогу пригласить тебя в гости, — серьезно сказала Ева.

— Это действительно твой коттедж?

— Я же сказала! — вспыхнула Ева.

— Может быть, это твой дом понарошку, — принялась оправдываться Бенни.

— Как это понарошку? Он мой. Я родилась там. Он принадлежал моей матери и моему отцу. Они оба умерли. Значит, дом мой.

— А почему ты не можешь жить там сейчас?

— Не знаю. Сестры говорят, я слишком маленькая, чтобы жить одной.

— Конечно, чтобы жить одной, ты слишком маленькая, — подтвердила Бенни. — Но почему ты не можешь туда приходить?

— Мать Фрэнсис говорит, что коттедж — это вещь серьезная. Называет его моим наследством. Говорит, что я не должна обращаться с ним как с кукольным домиком. Мол, это не игрушка.

Девочки на мгновение задумались.

— Может быть, она права, — пробормотала Бенни.

— Наверное.

— Ты заглядывала в его окна?

— Да.

— Из дома никто не выходил и не ругал тебя?

— Нет. Туда вообще никто не ходит.

— Почему? Оттуда открывается красивый вид на каменоломню.

— Они боятся заходить в коттедж. Там умерли люди.

— Люди умирают всюду, — пожала плечами Бенни.

Ева обрадовалась.

— Ты права. Я об этом не подумала.

— А кто умер в этом коттедже?

— Моя мать. А немного позже — отец.

— Ох…

Бенни растерялась. Ева в первый раз что-то рассказала о своей прежней жизни. Если кто-то задавал девочке вопросы, она обычно уходила с видом, который означал «не лезь не в свое дело».

— Но их нет в коттедже, сейчас они на небе, — в конце концов сказала Бенни.

— Да, конечно.

Похоже, настал очередной тупик.

— Я бы с удовольствием как-нибудь сходила с тобой и заглянула в окна.

Ева хотела что-то ответить, но тут к ним подошла Майра Кэрролл.

— Отличный был день рождения, Бенни, — сказала она.

— Спасибо.

— Правда, я не ожидала, что увижу там такое платье.

— Ты о чем? — спросила Бенни.

— Ну, Ева была в таком потрясающем платье. В длинном красном. Такое не каждый день увидишь, правда, Ева?

Лицо Евы напряглось и стало таким же, каким было прежде. Бенни это очень не понравилось.

— Я подумала, что оно очень необычное, — с легкой улыбкой сказала Майра. — Мы все обсуждали его по дороге домой.

Бенни обвела взглядом двор. Мать Фрэнсис смотрела в другую сторону.

Бенни Хоган быстро спрыгнула с забора и всей тяжестью обрушилась на Майру Кэрролл. Та упала и покатилась по земле.

— Майра, ты не ушиблась? — с фальшивым сочувствием спросила Бенни.

Мать Фрэнсис побежала к ним. Ее облачение развевалось на ветру.

— Что случилось, детка? — Она попыталась поднять Майру на ноги.

— Бенни… толкнула меня… — с трудом переводя дыхание, ответила Майра.

— Мать, мне очень жаль. Я такая неуклюжая. Я просто спрыгнула с забора.

— Ладно, ладно. Кажется, кости целы. Принесите ей табуретку. — Мать Фрэнсис возилась с отдувавшейся Майрой.

— Она сделала это нарочно.

— Тише, тише, Майра. Вот табуретка. Присядь.

Майра заплакала.

— Мать Фрэнсис, она рухнула на меня как куча кирпичей… Я только сказала…

— Мать, Майра сказала, что ей очень понравился мой день рождения. Мне очень жаль, — быстро перебила ее Бенни.

— Да. Бенни, тебе следует быть осторожнее. Не надо так прыгать. Все, Майра, хватит хныкать. Это нехорошо. Бенни перед тобой извинилась. Ты знаешь, что так вышло случайно. А теперь ступай и веди себя как большая.

— Я никогда не буду такой большой, как Бенни Хоган. И никто не будет.

Тут мать Фрэнсис рассердилась.

— Хватит, Майра Кэрролл. С меня достаточно. Возьми табуретку, ступай в раздевалку и сиди там, пока я тебя не вызову.

Мать Фрэнсис отвернулась и позвонила в колокольчик, давая знак, что перемена окончена. Никто не сомневался, что так и будет.

Ева долго смотрела на Бенни и молчала. А потом проглотила комок в горле.

Растерявшаяся Бенни только пожала плечами и развела руками.

Неожиданно Ева сжала ее руку.

— Когда-нибудь я стану большой и сильной и тоже заступлюсь за тебя, — сказала она. — Запомни мои слова, так и будет.

— Расскажите мне про Еву и ее родителей, — однажды вечером попросила Бенни.

— Ох, это было давно, — ответил отец.

— Но я этого не знаю. Меня тогда еще не было.

— Не стоит ворошить прошлое.

— Она моя подруга. Я хочу знать о ней все.

— Она не всегда была твоей подругой. Мне пришлось просить, чтобы ты пригласила ее на день рождения, — сказала мать.

— Не может быть. — Бенни уже не верилось, что все было именно так.

— Я рад, что Ева в воскресенье придет к нам обедать, — сказал Эдди Хоган. — Жаль, что мы не можем убедить этого заморыша из магазина прийти тоже. Мальчик твердо решил не вторгаться к нам, как он это называет.

Услышав это, Бенни обрадовалась.

— Эдди, он хорошо работает?

— Лучше не бывает, милая. Для нас это настоящее благословение. Он учится всему с таким же остервенением, как Шеп. Все повторяет так, словно хочет запомнить на всю жизнь.

— Майку он нравится? — поинтересовалась Аннабел Хоган.

— Ты же знаешь Майка, ему не нравится никто.

— И что именно ему не нравится?

— То, что Шон ведет учет. О господи, это совсем просто и по силам даже ребенку, но старый Майк все принимает в штыки. Говорит, что помнит мерки каждого, сколько они заплатили и что купили. И считает, что тот, кто это записывает, наносит ему личное оскорбление.

— Мама, а разве ты не можешь вести учет? — внезапно спросила Бенни.

— Нет, не могу.

— Но если это так просто, как говорит папа…

— Бенни, мама может это делать, но она должна заботиться о доме и о нас с тобой.

— О доме могла бы заботиться Патси. А если бы учет вела мама, тебе не пришлось бы платить Шону.

— Глупости, Бенни, — ответил отец.

Но это девочку не остановило.

— Почему? Майку понравилось бы, если бы в магазине была мама. Майк любит маму, а маме весь день было бы что делать.

Родители засмеялись.

— Хорошо быть ребенком, — сказал отец.

— Только дети думают о том, чем занять день, — подтвердила Аннабел.

Но Бенни лучше всех знала, что день матери отнюдь не заполнен. Она считала, что в магазине мать была бы на своем месте, но стало ясно, что слушать дочь не собираются.

— Как умерли родители Евы? — повторила девочка.

— О таких вещах не говорят.

— Почему? Их убили?

— Конечно, нет, — нетерпеливо ответила мать.

— Но тогда почему?..

— «Почему, почему»… — передразнил Бенни отец. — О господи…

— В школе нам говорят, чтобы мы всегда спрашивали, почему. Мать Фрэнсис говорит, что чему-то научиться может только любопытный человек! — гордо заявила Бенни.

— Мать Евы умерла во время родов. А чуть позже ее отец, помилуй его Господь, потерял рассудок и спрыгнул со скалы в каменоломню.

— Разве это не грех отчаяния? — Глаза Бенни округлились от ужаса.

— Да, история грустная. Но это случилось давно. Почти десять лет назад. Не стоит ворошить прошлое.

— Нет, дело не только в этом. Тут есть какая-то тайна.

— Нет никакой тайны, — честно ответил отец. — Ее мать была очень богатой женщиной, а отец — мастером на все руки. Он работал в монастыре и немного помогал в Уэстлендсе. Тогда об этом было много разговоров.

— Но ни тайны, ни скандала не было. — Лицо Аннабел Хоган избороздили тревожные морщины. — Они поженились. Обвенчались в католической церкви.

Бенни почувствовала, что ставни закрылись. Пришлось признать свое поражение.