Когда двери лифта открылись, на лицах пассажиров читалось искреннее облегчение, но те, кто стояли по краям, терпеливо дождались, пока выйду я и только потом потянулись следом. Возможно, именно в этом была их ошибка — не успев сделать и пару шагов по холлу, я случайно налетел на кучу пустых коробок из-под офисной бумаги, запнулся и растянулся на полу. Такое себе частенько позволяли уборщицы, но мне всегда успешно удавалось миновать подобные препятствия, но не в этот раз. Несмотря на боль в плече, мне почему-то стало ещё веселее, и я громко засмеялся, пнув одну из коробок, которая угодила как раз под ноги степенной женщине средних лет, красиво шагнувшей в этот момент из дверей лифта. Она дёрнулась, вскрикнула и быстро сползла по стене, что-то неразборчиво бормоча. Её юбка задралась и, увидев под ней просторные трусы, очень смахивающие на семейные, я зашёлся в новом непреодолимом приступе хохота.

— Ну, смешно же, не могу, — с трудом выговаривал я, глядя на серьёзные и какие-то злые лица окружающих.

— Хулиган какой-то. Сейчас сообщим охране! — наконец решительно произнёс высокий мужчина с массивными усами, которого, кажется, я несколько раз видел мельком в нашем офисе, неизменно походящего на комичного отца семейства из итальянских картинок про мафию.

— Может, пьяный или ещё чего такое.

Тихо поделилась с окружающими пожилая дама с переливающейся множеством явно поддельных камней большой брошкой, приколотой к чёрно-красному пиджаку, чем-то напоминающему те, что некогда носили новые русские.

И тут в холл вышел привлечённый, видимо, шумом охранник.

— Не ушибся? Что случилось? — приветливо сказал он, протягивая мне руку, и внимательно взглянул на остальных. — А вы чего застыли? Проходите, проходите. Ничего тут такого нет — упал человек. С кем не бывает?

Возможно, будь на его месте кто-то другой, избежать утомительных объяснений не удалось бы. Однако Вадим часто дежурил на этаже и мы, можно сказать, стали добрыми приятелями — иногда вместе курили, обсуждали личные вопросы и даже пару раз пообедали, хотя охране было положено питаться в строго отведённом для этого помещении и, как ни странно, если на это оказывалось свободное время. Собственно, именно последнее и было основной темой, которая неизменно всплывала по любому поводу. Видимо, поэтому пауз в наших беседах никогда не возникало.

Вскоре, брезгливо отряхиваясь, я благополучно поднялся в офис, где увидел радостно бегущую мне навстречу Машу. Она распахнула руки для объятий и уже через мгновение мы крепко сжали друг друга, слившись в нежном поцелуе. Хотел я к ней прикасаться вообще или что-то толкнуло меня? Сложно и непонятно, однако стоящие рядом сотрудники начали смущённо понимающе улыбаться и тихо переговариваться. Ну всё — если вчерашняя история в лифте не стала поводом для слухов о наших близких отношениях, то сегодняшняя публичная идиллия — однозначно.

— Хотела сказать, что ты получил третью и пятую капсулу — продолжаем искать шестую. Покружи меня, пожалуйста, — прошептала Маша, склонившись к моему плечу. В это время, как я заметил краем глаза, она корчила кому-то рожи и показывала язык. Чуть повернувшись, я увидел, что такое внимание адресовано паре телефонных девушек, застывших в дверях с пластиковыми стаканчиками и нерешительно переминающихся с ноги на ногу.

— Зачем?

— Ну, просто. Давай!

«А почему бы и нет?» — подумал я и, подхватив Машу, закружил её, пытаясь оставаться на месте и удержать равновесие — вес девушки, несмотря на стройность фигуры, ощущался вполне явственно. Перед глазами всё быстрее и размытее проносилось внутреннее скудное убранство офиса, рассыпающиеся волосы и раскрасневшееся счастливое лицо девушки, заливающейся смехом и в каком-то экстазе кричащей:

— Ещё! Ну же! Выше!

Я поднажал и в какой-то момент почувствовал, что Маша что-то задела, а рядом раздались приглушённые вскрики и громкий возмущённый голос:

— Что здесь происходит? Вы отдаёте себе вообще отчёт?

Я затормозил и помог девушке удобно встать на ноги. Потом обернулся и посмотрел на разъярённого начальника, который, разумеется, не мог забыть состоявшийся только вчера между нами разговор. На его лысине зияла красноватая дорожка и, как я увидел за ним через приоткрытую дверь, посередине круглого стола валялась туфля Маши. Наверное, когда директор выглянул на шум, она в него отскочила и, отрикошетив от лысины, влетела в комнату. Там присутствовало ещё как минимум четыре человека, которые настороженно поглядывали в мою сторону и молча ждали.

— Да вот — немного размялись, — пробормотал я и, сдерживая улыбку, спросил. — Как ваша голова?

— Это не твоё дело. Немедленно! Убери её сейчас же и через час чтобы был в моём кабинете! — завопил директор, брызгая слюной и нервно сжимая крохотные кулачки.

— Да, конечно. Извините!

Последнее слово я произнёс уже громко, войдя в комнату и обращаясь к присутствующим. Все сидели очень прямо и напряжённо, бросая испуганные взгляды на какого-то статного седого мужчину, который мягко улыбался и слегка покачивал головой. Видимо, я прервал людей в самый разгар презентации и, взглянув на экран с красивым слайдом, изображающим проект инфраструктуры какого-то района, почему-то сказал. — Слишком всё симметрично, как ваша голова!

Люди вокруг, кажется, перестали даже дышать, а старик хлопнул в ладоши и хрипло рассмеялся. — Самое оно. Не знал, что именно беспокоит, а вы вовремя подсказали!

Он приподнялся и протянул руку. — Альберт Митрофанович.

— Очень приятно, Кирилл.

Улыбнувшись, ответил я, сгребая свободной рукой со стола туфлю.

— А вы кем здесь будете?

— Специалист по работе с клиентами — на письма и звонки отвечаю, жалобы рассматриваю, всё в таком роде.

— Ну, это, думаю, совсем не для вас.

Развёл руками старик и властным жестом подозвал к себе семенящего директора, у которого вся лысина покрылась крупными бусинками пота. — Вениамин Аркадьевич! Что же вы так разбазариваете ценные кадры?

— Мы уже рассматривали вопрос о его повышении, но вы знаете… — залепетал тот в ответ, вздрагивая и путая слова.

— Вот что, идите, Кирилл, работайте, а мы тут потом решим.

Альберт Митрофанович снова протянул мне руку, которую я с энтузиазмом пожал, несмотря на некоторую брезгливость из-за холодного пота.

— Что? — видимо, заметив изменение, мелькнувшее на моём лице, спросил старик.

— Как будто рыбу руками держали.

— Честное слово, этот парень мне по душе. Говорить то, что думаешь, да ещё так своеобразно, это как раз то, чего очень не хватает большинству работающих со мной людей. Ладно, идите.

Я кивнул головой, внутренне считая себя здесь неправым, и в полной тишине вышел в холл, встреченный боязливыми взглядами коллег, одновременно вздрогнувших, когда дверь за моей спиной захлопнулась. Только Маша сияла и протягивала ко мне руки, в которые я немного торжественно положил туфлю и оглянулся в сторону столовой, где хотел сполоснуть руки.

— Ты молодец. Спасибо, благородный рыцарь, за то, что отвоевал у дракона обувь прекрасной дамы! — рассмеялась она и стала одеваться, забавно выгнувшись и опёршись на опасно выгнувшуюся перегородку, за которой раздался взволнованный женский вопль.

— Всегда пожалуйста.

Отсалютовал я Маше и скрылся на кухне, где уже сидело человек десять, а возле мойки толпилось аж две сотрудницы с какими-то грязными пластиковыми плошками, хотя до обеда была ещё как минимум пара часов. Глядя на их медлительные движения и веер брызг, я просто подошёл к кулеру и, выжав клавишу холодной воды, тщательно сполоснул руки там, не обращая особенного внимания, что вода звонко течёт на линолеум и люди начинают оборачиваться в мою сторону. Потом вытерся бумажным полотенцем, комком которого не попал в корзину, но тут же загнал его туда парой ударов ногами. Оказывается, и в таком привычном ритуале, если подойти творчески, найдётся много чего забавного.

А когда я пришёл на рабочее место, сразу понял, что слухи о произошедшем в «переговорке» распространились на удивление быстро. Коллеги излишне мило и официально поздоровались со мной, постаравшись поскорее заняться своими делами. В их понимании, я был уже любимчиком главного босса, которым, несомненно, был этот старик, или же практически уволенным сотрудником, способным, раз нечего терять на любые гадости. Что же, может, всё это было именно так, однако по какой-то причине я не нашёл здесь для себя никаких поводов как для огорчения, так и вожделения чего-то хорошего. Даже наоборот — впервые я чувствовал себя на работе просто спокойным, свободным в своих действиях и избавленным от бесконечных оглядок в сторону коллег.