— Пресветлый царь! Вот так-то и так.
А цыган свое:
— Что ты врешь, это я убил драконов.
— Государь, — говорит Кэлин, — вели принести всех драконов, посмотри. есть ли у них кончики языков.
Принесли драконов, а кончиков языков и впрямь не оказалось. Тогда он вынул их и показал всем.
Тут царь велел вывести из конюшни самого резвого коня. Привязали к конскому хвосту цыгана и мешок орехов и погнали скакуна кнутами. Где падал орех, там отваливался и от цыгана кусок.
Молвит царь:
— Теперь, добрый молодец, будешь ты мне зятем.
А Кэлин в ответ:
— Нет, государь, я другую люблю. Но есть у меня побратим, бери его в зятья.
Царевне больше пришелся по сердцу Кэлин дурень, да что поделаешь, коли другой был ее суженым. И закатили они свадьбу расчудесную и пировали целых три недели. Иллюминации, лэутары — чего там только не было! А после свадьбы сказал Кэлин дурень:
— Ну, пойду я теперь жену свою искать.
Сколько ни плакали хозяева, сколько ни просили его остаться, уговорить не смогли, так он и ушел. Дошел он до места, где был дом отцовский, там высится дворец чудесный и рядом мальчик лет семи стадо свиней пасет. А с тех пор, как Кэлину дурню ноги отрубили, прошло лет восемь.
— День добрый, малыш!
— Здравствуйте, баде.
— Кто в этом дворце живет?
— Да вот два богатыря, которые драконов победили и поженились не царевнах.
— А как они живут, каких царевен взяли?
— Старший взял старшую, а средний — меньшую.
— А среднюю?
— Они ее заставили за курами ходить.
— А сам ты чей?
— Мама говорит, что я Кэлина дурня. Кто его знает, что за человек,
Услышал Кэлин такие слова, и только он знает, как у него сердце забилось: оно так, почтенные мои, прошу у вас прощения, это был его сын.
— Прошу вас, баде, помогите мне свиней загнать.
Свиньи все заходили в загон, заходили, а одна свинья зайти не захотела.
Взял Кэлин дурень дубину и бросил в нее. Подняла свинья страшный визг, завизжало и все стадо. Услышали это хозяева, выбежали во двор и крик подняли:
— Кто это там свиней бьет?
Тут Кэлин дурень вошел во двор. Они его как увидели, так сразу и узнали. Побежали навстречу, бросились перед ним на колени.
— Прости нас, братец, сознаем вину свою.
А Кэлин им в ответ:
— Нет, не так, братцы. Давайте сделаем ядро железное, перекрестимся им и один из вас пусть его бросит вверх; а мы все станем рядом, и на кого из нас падет ядро, тот и виноват.
Подбросили они ядро, упало оно на старших двух братьев и расплющило их в лепешку.
И справил он свадьбу распрекрасную… Сердце у него было не жестокое, не стал он обращаться с невестками так худо, как они с его женой обращались. Обращался он с ними, как и должно с невестками, и закатил пир горой… и я пошел было к ним на поклон, да выгнали меня вон, а я с досады пошел на конюшню и выбрал себе скакуна с золотым седлом, со стальным телом, с восковыми ногами, с кукольными глазами, да поехал быстро по скале кремнистой: ноги таяли, хвост трещал, глаза лопались; а я оседлал палку без норова и соврал вам здорово; а потом оседлал жеребца и сказку довел до конца.
НОРА ВЕТРА
— Я этого так не оставлю!
Скрутил он жгут соломенный и пустился в путь-дорогу.
Спрашивает его прохожий:
— Куда путь держишь, кум?
— Иду заткнуть нору ветра. Он мне всю муку из ковшика выдул.
— А где же ты ее найдешь?
— Где она есть, там и найду.
Прошел он пути немало и настиг господа бога и святого Петра, которые тогда по земле ходили.
— Куда путь держишь, человече?
— Иду заткнуть нору ветра. Он мне всю муку из ковшика выдул.
А бог ему и говорит:
— Не ходи ты дальше, человече. Вот тебе орех, да смотри, пока домой не дойдешь, не говори: «Орех, отворись!»
Повернул бедняк назад, шел, шел и дошел до какой-то избы. Попросился к хозяину в избу, переночевать.
— Откуда путь держишь, баде? — спрашивает его хозяин.
— Шел я заткнуть нору ветра, да вот нагнал в пути какого-то дурня, который дал мне орех и велел не говорить «Орех, отворись!» Что бы это могло значить?
А хозяйка была хитрющая, достала из мешка орех, да и говорит:
— А ну-ка покажи свой орех!
Взяла она у мужика орех да и обменяла на свой. А потом ушла в загон и шепнула:
— Орех, отворись.
Только она эти слова вымолвила, посыпалось из ореха видимо-невидимо скота: овцы, кони, ягнята — богатство великое!
А бедняк пришел домой и ничего от ореха не получил.
— Гей, покарай, господь бог, ветер, а старика пусть черт поберет! Пойду я заткну нору ветра и старика изобью за то, что надул меня.
Встретился он снова с богом.
А бог, знаете силу господню, теперь уже иначе выглядел… Не узнал его бедняк.
— Куда путь держишь, баде?
— Иду заткнуть нору ветра и убить старика за то, что обдурил меня.
— На тебе, баде, осла. Но пока не дойдешь домой, не говори: «Осел, делай деньги!»
— Не скажу.
Вернулся он тем же путем и опять забрел к прежнему хозяину. Тот стал его угощать, вином потчевать так, что захмелел бедняк и уснул на лавке. А рядом стоял шатер цыганский, и был у цыган осел. Купил хозяин осла и обменял на того, которого привел бедняк.
Наутро бедняк проснулся, взял осла, пришел домой и говорит:
— Осел, делай деньги!
Куда там! Взял бедняк дубину и побил осла.
— Ну, теперь уж я ему не спущу!
Пошел он снова нору ветра затыкать да старика искать и опять встречает бога.
— На тебе, баде, костыль, но пока не дойдешь домой, не говори: «Костыль, костыляй!»
Взял бедняк костыль да и пришел с ним к прежнему хозяину. Тот на сей раз закатил пир горой, а с женой сговорился так: если удастся забрать и костыль, надо убить бедняка, дабы не стал он их подозревать в воровстве.
Говорит хозяин жене:
— Слушай, жена, давай унесем костыль в сарай, запрем двери и потом скажем: «Костыль, костыляй!»
Сказано-сделано. Стал костыль их лупить немилосердно.
— Баде, — кричат, — отдадим мы тебе и осла и орех, только спаси нас.
Но бедняк дал костылю поработать вволю и только потом забрал осла, орех и костыль и вернулся домой.
И так он разбогател теперь, что весть о его богатстве долетела до царского двора. Столько у него было денег, что он их посеял на ниве и вырастил золотую пшеницу. Послал к нему царь слуг своих золотых семян попросить: и ему захотелось золото пожинать.
— Скажи царю — не хочу я ему дать. Посмотрим, что он мне сделает.
Как услышал царь такое, загорелся гневом, собрал войско и пошел на мужика войной. Царь, конечно, как старший, ехал впереди. Доехал он до избы мужика и кличет его, чтобы вышел. А мужик все еще носил наше платье, не городское. Спрятал он костыль под полу сукмана и вышел на улицу. Поглядел царь, что мужик один, и совестно ему стало против одного целое войско вести. Вот он и говорит:
— Ну-ка, человече, покажи, какая у тебя сила.
— Ладно, государь, пожалуй. Костыль, костыляй — девять на царскую спину да каждому солдату — половину.
Пошел тут костыль по головам лупить. Одурели солдаты и царь, побежали кто куда и оставили мужика в покое. И зажил он прекрасно. Дай бог и моим детям такую жизнь.
КРАСА МИРА
