— Уно, — визжу я и шлепаю самодельную бумажную карточку.
— Мошенница, — обвиняет Стейт.
— Я не жульничала.
— Ты сделала карты из своего блокнота.
— Умей проигрывать, — поддразниваю я его. Он продолжает набирать из стопки и, наконец, кладет желтую семерку, и я, следуя его примеру, кладу свою.
— Бум.
— Я все. Давай поиграем в мяч на заднем дворе.
— Если ты ударишь меня мячом в лоб, я ударю тебя в пах, — он хихикает, но я знаю, что он никогда не бил меня нарочно, но чертов Стейт не старается лучше бросать и ловить мяч.
— Обещаю, — говорит он.
— Клянешься? — спрашиваю я, устанавливая свои правила. Он поднимает мизинец и сжимает мой.
— Клянусь, — говорит он.
Футбол — единственная ценность, которой владеет Стейт. Никакие игрушки или другие игры, когда дело доходит до футбола, он весь в нем. Я ненавижу играть с ним в мяч, но никого больше нет, так как он проводит все свое время со мной. Я разминаю пальцы, зная, что мои руки будут болеть в течение нескольких дней. У него они никогда не болят, с тех пор как стали размером с солнце.
Никто нас не замечает, когда мы бежим на задний двор. В его доме находятся несколько незнакомых женщин, но для нас в этом нет ничего нового. Забор между нашими дворами разрушен, во все стороны торчат ржавые гвозди.
— Пойдем на ту сторону моего дома. — Он указывает на противоположную сторону забора.
— Если ты кинешь в меня мяч, я ударю тебя так сильно, что мне будет все равно, что у тебя день рождение, Стейт.
— Ладно, куриные штанишки. Встань передо мной и подними мяч.
— Мне наклонится, чтобы кинуть его тебе?
— Господи, Бейлор, ты хотя бы притворилась, будто разбираешься в футболе, ведь однажды я стану чемпионом мира.
Я закатываю глаза и наклоняюсь, готовая швырнуть ему дурацкий мяч.
— После того, как я крикну «играем!» и «марш», бросай его мне.
— Может, ты имеешь в виду, бросай? — Нагнувшись, я смотрю через свои ноги.
— Да, бросай этого мерзавца.
— Стейт, что за выражения, — ругаю я его. Я отказываюсь думать, что кто-то из нас вырастет таким же необразованным и жестоким, как окружающие нас люди, но чем старше мы становимся, тем больше он начинает ругаться.
— Извини. Бейлор, после того, как я крикну: «марш», бросай мяч.
— Хорошо.
Ему повезло, что учитель физкультуры взял его под свое крыло и позволяет смотреть фильмы про футбол во время обеда. Пока они вдвоем углубляются в глупый мяч, я всегда ковыряюсь в ногтях. Я часами наклоняюсь и бросаю мяч, в то время как Стейт воплощает в жизнь свою фантазию об идеальном зеленом поле со скандирующими фанатами. Несколько раз мне удается кинуть мяч туда, куда он не должен был попадать.
Я падаю на траву, которая щиплет мои покрытые коркой голые пятки, с диким желанием голода и жажды.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
— Я устала. Очень.
— Да, футбол не для таких слабаков вроде тебя.
— Это же не про меня. — Я улыбаюсь и пинаю его в колено.
— Ты когда-нибудь думала о… — О чем?
— Что нас разлучат, — в его голосе слышится печаль, но я знаю, что моя навязчивость утомляет.
— Я пытаюсь стать лучше, Стейт.
— Нет, дело не в этом.
Я смотрю на него в замешательстве.
— Если нас разлучат, я умру.
Он скрепляет наши мизинцы, и мы ложимся на спину, выкрикивая названия фигурок, которые нам напоминают облака, не подозревая, что это будет наша последняя совместная ночь в наших домах в Кингсе.