<tab>— Они убиты… — Мы все замерли от этого заявления. — Говорят, что убито шесть человек, трое арестованы, среди них сын Маэля. А он знает обо мне… Он мальчик. Они придут сюда.

<tab>— Поль… Бернар… как же так? — Пауль развёл руки, и вдруг по его щекам побежала влага. — Поль… Глупый мальчишка, он всегда лез на рожон. Бернар… он наша совесть… Поль…

<tab>— Аннет, вы должны уходить с нами. Эсесовцы не будут церемониться, — это поднялся Шон.

<tab>— Нет, я не пойду. Здесь мой дом. Да и какая из меня партизанка? Колени болят — сто метров не пробегу. Возьмите с собой Зои, это моя дочь. Я боюсь за неё. Она доведёт вас до Жозенкура, там ищите Этана Вердье, учителя. Он поможет укрыться и доведёт до макисов.

<tab>Никто не спорил. Все молча собирались, шнуровали ботинки, заправляли одежду. Никто не смотрел на Аннет. Совестно. Она может пострадать из-за нас. Дверь вновь распахнулась, на пороге старик:

<tab>— Мадам! — крикнул он встревоженно. — У нас гости!

<tab>— Уже? — Аннет сверкнула глазами, поправила аккуратный передник с рюшами. — Что ж… Гутен таг, хассенверт шайбенс!⁸ Напротив кладовка с продуктами, оттуда через окошко, бегите. Мы их задержим! — Женщина толкнула на себя девочку, коротко поцеловала её в лоб и стремительно удалилась вместе со стариком.

<tab>— Быстрее! За мной! — девчонка с тощей косицей махнула рукой, и мы тоже покинули этот подвальный приют. Прямо напротив нашей комнатки — ещё одна дверь. Зои, так звали девочку, умело открыла её огромным ключом, мы забежали внутрь. Здесь повсюду мешки, на полках банки, ящики, корзина с яйцом. Наверху полукруглое окошко, что примыкает прямо к булыжникам мостовой. Пауль и Иван подцепляют с двух сторон решётку, не без усилий снимают её, раскрывают окошко:

<tab>— Зои! Ты первая! — командует Пауль. Он неловко подсаживает её, толкает. Некрасиво задирается юбка, но девчонка быстро вылезла и заглянула к нам из окошка.

<tab>— Никого! — Ей передали сумку и в проём по очереди стали выбираться все остальные. Каждый, оказавшись наружи, сразу перебегал на другую сторону улицы. Я после Ивана, когда удалялся от дома, услышал в спину:

<tab>— Беги к Кафедраль, там увидимся! — И я понял этот призыв правильно: нужно бежать в одиночку, врассыпную. Помчался, но не туда, где укрылся Иван, а повернул за угол дома, сменил бег на шаг и изобразил из себя праздного прохожего. У входа в ресторанчик Аннет стоял грузовичок, к нему прислонился немецкий автоматчик в чёрной форме и лениво покуривал папироску. Из ресторана раздавались крики — мужские и женские. Автоматчик сурово мотнул мне головой, мол, проваливай. И я пошёл прочь. В желудке заныло, и мысли понеслись вскачь: это не игра! Это война! Бернар и Поль убиты. Поль! Тот, который несколько часов назад обнимал меня и неверяще шептал в ухо. Возможно, пострадает и Аннет. Это не игра! Надо валить отсюда. Всего-то лишь купить что-нибудь и назвать свой год! Чёрт! Но Пауль, Иван, Шон и девчонка с огромными серыми глазами! Я должен быть рядом. Нужно хотя бы золото использовать им в помощь. Как Алёша. Он купил на них жизнь двум людям! Неужели я потрачу деньги на барахло и смоюсь, поджав яйца?

<tab>Я прошёл быстрым шагом по улице с жёлтыми скамеечками, свернул куда-то. Дома, дома, дома. С эркерами и витыми балкончиками, с разнокалиберными дверями и выцветшими маркизами над входом. Свернул ещё. От пешеходов-понурых мужиков шарахнулся в сторону. Вышел на какую-то миниатюрную площадь с неработающим фонтаном. Мимо прошла старуха с бидоном, я попытался узнать у неё, как пройти к Кафедраль. Она припустила от меня. Чёрт! Как-то нужно выйти к собору. Узкие улочки, пахнущие канализацией, перетекали одна в другую, неожиданно я выбрался к реке. Чёрт! На белом двухэтажном здании вывеска «Geheime Staatspolizai», назад! Оглянулся. Из гестапо вышли несколько человек — все в форме. Один коротко что-то приказал и пошёл бодрым шагом в мою сторону. Остальные стали усаживаться в машину.

<tab>Гестаповец приближался, поэтому я, нырнув в какой-то магазинчик, проводил его взглядом через витрину. Немец был хорош. Спина прямая, чёрная форма от Хуго Босс подчёркивала безукоризненную фигуру, сапоги шиково блестят, в руках небрежно перчатки. На погонах две «S». Так он эсэсовец! Офицер прищуривался куда-то вдаль — видимо, что-то обдумывал. Прямой нос, тонкие губы, широкие скулы, тёмные густые брови. Породистый ублюдок!

<tab>Как только он прошёл, я оглянулся и понял, что нахожусь в книжном магазине. На меня с любопытством смотрел горбоносый старик. Я спросил у него, где здесь церковь, продавец с радостью показал мне короткую дорогу, проводив до крыльца. Действительно, оказалось, что недалеко. И это кстати, так как на улице смеркалось, нужно было найти всех до темноты.

<tab> Базилика уходила серой громадиной ввысь, остроконечно царапая небо стрельчатыми макушками. Я долго искал вход: в католических храмах всё незнакомо, всё чересчур огромно. И внутри тоже всё не так, как в наших соборах: холодно, пахнет камнем и смертью, только цветные витражные окна кидают легкомысленные пятна на пол. Я тут один. Неужели первый? Заглянул во все боковые капеллы, остановился у алтаря, заметил кабинки-исповедальни. Надо же! Только в кино их видел. Может, спрятаться там? Ну и зашёл. И вовремя.

<tab>Почти сразу услышал громкий шаг от входа, выглянул через шторку в окошко. Сначала никого не увидел. Потом прямо напротив открылась дверца, и оттуда вышел священник в чёрной сутане. Он испуганно смотрел на того, кто зашёл в храм.

<tab>— Что вам угодно, господин офицер? — скрипучим голосом спросил настоятель.

<tab>— Мне угодно побыть здесь, одному. Не нужно беспокоиться, я ненадолго, идите по своим делам, — громко ответил вошедший, акцентируя слово «идите». Теперь я увидел его спину. Он снял фуражку и повернулся к алтарю. Это был тот самый эсэсовец! Чёрт! Зачем он тут? Священник удалился за ту же дверцу, а фриц-красавец уселся за первый ряд скамеек для паствы, положил рядом фуражку и перчатки, закинул ногу на ногу и стал ждать.

<tab>Минут десять, не шевелясь. Я и он. Хотя он-то, может, тет-а-тет с Богом? Сидит, уставившись в одну точку. А я тет-а-тет со своим страхом. Этот немец — олицетворение всего демонического лоска нацистской машины. Видно, что он умён, расчётлив и жесток. Вдруг послышался звук открывающейся двери. Немец повернулся, и его лицо озарила светлая улыбка:

<tab>— Я тебя жду! — и он пошёл навстречу кому-то, скрывшись из сектора моего обзора. В ответ какой-то тихий голос, не понимаю, что там они делают. Потом звуки приблизились ко мне, и я расслышал сначала обрывки, а потом и полностью… Говорили по-французски:

<tab>— …невыносимо….

<tab>— …верю в тебя…

<tab>— … не отпускай…

<tab>— Ты ещё нам нужен!

<tab>— Но я хочу быть с тобой!

<tab>— Ты знаешь, что это невозможно. У меня семья.

<tab>— К чертям твою фрау!

<tab>— Тс-с-с… это Дом Божий!

<tab>— Пойдём туда! В исповедальню. Вдруг кто войдёт.

<tab>Бля-а-адь! Я тоже не задумался о том, что как бы в храме нехорошо ругаться. Но они идут в мою каморку! Похотливые гады! Что делать? Я инстинктивно сел на корточки и вжался в угол. Меня сейчас пристрелят, и никакое золото не поможет! Но Господь был милостив ко мне, матершиннику: эти двое забрались в соседнюю кабинку. Вроде это место для священника. Совсем близко, совсем рядом, так что слышно дыхание… Эти двое, они целуются! Вот так герр офицер! Я робко всматриваюсь в сетку между кабинок. Вижу только спины, мелькание рук, ничего определённого.

<tab>— Я так хочу тебя! — шёпот, как мне показалось, на всю базилику. — Лукас! Только ты мне нужен. Сделай мне больно!

<tab>— Тс-с-с… я не могу здесь, дурачок!

<tab>— А когда? Когда ты меня заберёшь?

<tab>— Сначала нужно завершить дело. Нам нужны лесные маки! Эта сегодняшняя ячейка террористов — ничто! Ты должен найти их лидера и типографию! Ты же выяснил имя связного?